Вторая стена была попроще. Так себе, да и то с натяжечкой. Простенькая такая стеночка, для начинающих.

В смысле штурма, потому что назвать простенькой кладку, известную среди профессионалов под названием «каменная вуаль», не смог бы ни один хоть чуть-чуть разбирающийся в архитектуре человек.

Эта стена была внутренней, и потому от нее не требовалось неприступности, высоты и массивности. А вот ветропроницаемость по причине жаркого климата очень даже требовалась. И ажурная, похожая на кирпичное кружево кладка эту проницаемость обеспечивала вполне, заодно служа и некоей символической оградой, этаким напоминанием для «своих».

За кружевной стенкою был сад.

И выгребная яма в самом дальнем углу у этой стены — это пока что было самое близкое расстояние, на которое Конану удалось подобраться к находящейся где-то в этом саду цели.

Забраться по этой стеночке мог бы, пожалуй, даже слепой, глухой, безногий и однорукий калека. Забраться-то он бы смог. И даже в сад спуститься, пожалуй, сумел бы.

А что дальше?

Сквозь пустоты в кладке сад просматривался неплохо, разве что слегка фрагментарно. За три проведенных на кухне дня Конан успел изучить доступные кусочки с тщательностью какого-нибудь фанатика-садовника, и уже практически каждое дерево в этом саду знал, можно сказать, в лицо. В ствол, в ветви, в… ну, что там еще у деревьев имеется? Вот во все это он их и знал. Всех, которых смог разглядеть.

Да только вот нужного персикового дерева среди них он так и не обнаружил.

Ни одно из деревьев почему-то не окружала дополнительная цепь в три ряда, украшенная каким-нибудь четким и недвусмысленным указанием, что вот именно этот ствол с ветками и есть то самое искомое Персиковое Дерево. Ну, на худой конец — хотя бы чем-нибудь ну очень угрожающе-зловещим. Типа «Остановись, смертный!» или многозначительный и сам за себя говорящий череп предыдущего неудачливого похитителя на острой палке рядом. Ни одно из увиденных Конаном деревьев не охранял днем и ночью особо бдительный страж. И, что характерно — ни на одном из деревьев не висели, мерцая нездешним светом, два волшебных персика, по отсутствию которых так убивался несчастный принц Джамаль.

Впрочем, и страж, и персики в саду имелись. Только вот персики почему-то предпочитали расти не парами, а большими скоплениями, склоняя своим обилием и тяжестью некоторые ветки чуть ли не до земли. Может, где-то среди них и присутствовало дерево всего лишь с двумя плодами, но оно совершенно терялось в общей массе более плодовитых соседей. Или же первоначальное предположение Конана было правильным, и за четыре прошедших луны да при хороших удобрениях и обильном поливе дерево это и само плодовитость свою существенно повысило, не желая от соседей этих самых отставать — кто их, эти волшебные растения, знает? Может, они тоже ревнивы к чужим успехам!

Но, как бы там ни было на самом деле, все сходилось к тому, что отсюда, из-за забора, Конан никак не мог определить заранее искомую цель. Возможно, пошастав по саду, он бы каким-то образом нужное и обнаружил, да только вот для проверки этого предположения ему необходимо было не только оказаться лично в этом самом саду, но еще и некоторое время там провести в полном и абсолютном одиночестве.

И вот тут-то как раз и начинались проблемы.

Потому что страж в саду все-таки был. Конан убедился в его наличии в первый же день. Огромный, грозный и жутко бдительный. Да и странным было бы, не окажись именно такого стража в том самом саду, в который выходили внутренние двери купеческого гарема.

Стражем оказался огромный, злой и бородатый выходец откуда-то из Черных королевств — судя по темной коже и курчавой шевелюре. Он периодически обходил сад и через отверстия в разделяющей дворик стене кидал мрачные взгляды на Конана, если тот оказывался поблизости. Дружелюбия и добрососедского отношения в этих взглядах отчего-то не замечалось.

Огромный звероподобный охранник всегда смотрел на Конана с такой мрачной ненавистью и видом столь угрожающим, что оставалось радоваться, что их разделяет пусть ажурная, но стена!

Однажды Конан не выдержал и перед уходом скорчил стражу страшную рожу. Зверообразный тип утробно зарычал, стукнул древком копья о землю и плюнул ему вслед.

Мощно так плюнул. От души.

Кого помельче — так и с ног таким плевком сбить недолго.

Причины возникновения внезапной ненависти к своей нынешней персоне у совершенно незнакомого человека Конан не понял. Да и не особо он над ней задумывался, над причиной этой — мало ли кому чего в голову взбредет? Над всякой чужой блажью башку ломать — так и вовсе ее сломать недолго! Больно нужно! А вот реакция собственного (пусть на непродолжительное время, но все-таки — собственного!) тела его неприятно удивила.

Тело испугалось.

До оторопи. До холодной испарины. До острых мурашек вдоль позвоночника и позорной слабости в коленях.

Подобное предательство не могло не злить.

А больше всего злился он еще и от запоздалого осознания того, что на самом-то деле пугаться не было ни малейшей причины. Ведь ему совершенно ничего не угрожало. Ну ничегошеньки! Жуткий страж сада не станет лезть через стенку на задний двор, чтобы расправиться с каким-то мелким служкой, как бы он не был зол!

По всем понятиям выходило так, что Конан не просто испугался до слабости в коленках, но еще и испугался-то из-за какой-то ерунды. А точнее — из-за неверной оценки ситуации. А вот это уже было действительно скверно. А еще более скверным было то, что теперь тот звероподобный страж за ажурной оградкой уверен, что Конан его боится. И не без оснований уверен-то, вот что самое неприятное! Поскольку это мерзкое тельце, похоже, готово отпраздновать труса и при следующей встрече.

Это было неприятно.

Сейчас черный страж в саду отсутствовал, и Конан испытал чувство, близкое к облегчению. Нет, не то, чтобы он терзался угрызениями совести по поводу собственной трусости, но лишний раз встречаться с этим охранником желания у него как-то больше не возникало.

Впрочем, Конан об этом не задумывался. Для размышлений у него была тема поважнее.

— Ты молодец! — так сказал ему сегодня утром Нрагон, И даже протянул руку, словно хотел то ли погладить по голове, то ли по плечу потрепать, но в последнюю минуту передумал.

Конан как раз таскал воду для большого чана. Нрагон наблюдал за ним какое-то время издалека. Потом подошел к колодцу.

— Ну что ж, — сказал он, — справляешься, как я посмотрю, неплохо. И стряпуха тебя хвалила. Так что считай, проверку ты прошел успешно и с завтрашнего дня можешь приступать к учебным боям. И шмотки свои, кстати, к ребятам перекинь, а то непорядок получится.

И ушел, довольный собой. Парнишка-то, вроде, действительно оказался ничего, а нехватка людей в отряде вынуждала торопиться.

Так что сегодня Конан ворочал бадью в последний раз. И последний же раз имел вполне законный повод находиться на заднем дворе, откуда до сада можно в буквальном смысле дотянуться рукой. С завтрашнего дня все усложнится. Путь к саду будет лежать или через вечно полную народом кухню, находиться на которой более у Конана не будет поводов, или же через личные купеческие помещения, находиться в которых поводов у него будет, пожалуй, еще меньше.

А, значит, что?

Правильно.

Катя пустую бадью обратно на кухню, Конан не оглядывался. Зачем?

Он уже принял решение.

Конан провел ладонью по стволу, для пущей уверенности даже ковырнул слегка ногтем, но ничего так и не произошло. Похоже на то, что и это дерево никакой магией не обладало. Как и все, ему предшествовавшие. Конан уже и со счета сбился, сколько он их за это невеликое время перещупал, с каждым последующим деревом чувствуя себя все более глупо. Хорошо, что темно и некому подсмотреть, чем это темной ночкой занимается в саду славный варвар из Киммерии.