Он нервно сглотнул и слегка вздрогнул.

— Все дело в том письме, правда? — спросила она.

— Каком письме?

— Почтальон принес его полчаса назад. Я видела его в холле на столике. Письмо в сиреневом конверте. — На ее лице заиграла озорная улыбка. — Это ведь от женщины, правда, Роберт? Что за женщина пишет тебе письма?

Что можно на это ответить? Едва ли он поделится с ней своими предположениями о том, что это проделки Фелперстоуна, ожесточенно пытающегося заполучить обратно свою работу.

— У тебя появилась тайная поклонница, дорогой? Ну, давай, ты можешь поделиться со мной. Я не стану сходить с ума и ревновать тебя, я обещаю.

— Это письмо от моей сестры, — выпалил Роберт.

— От твоей сестры. — Она нахмурилась. — Но на нем была парижская марка?

— Во время перевозки конверт повредился. Один человек был так добр, что вложил его в новый конверт и переслал сюда. — Как смехотворно это звучало, даже для него. Он должен увести разговор от проклятого письма. — Женевьева, вспомни, что ты только что говорила о домашнем уюте? Я так соскучился по дому, что не могу передать словами. Мне хотелось бы, чтобы ребенок родился в Бостоне, в кругу моей семьи.

Роберт произнес эти слова, чтобы сменить тему, но едва он вымолвил их, понял, что это действительно важно для него.

— Ну что ж, — произнесла она и снова уткнулась в газету. — А ты разве не опаздываешь на работу?

— Женевьева?

— Ты только взгляни на часы, Роберт!

Паоло Закари трудился над парой туфель для Сиси де Марко Фессали, своей давней клиентки. Она была итальянкой, меценаткой и одно время слыла первой красавицей в светском обществе. Ее муж, богатый американец, купил все ее туфли у него, и делал это практически с самого начала карьеры Паоло. Последняя пара была почти готова. Держа в руках тонкую кисточку, он спокойной и твердой рукой наносил узор на шелковую поверхность туфель, их узор напоминал ему крылья бабочки. Ей нравились бабочки. Они вдвоем с мужем выходили с большими сачками и ловили их. Это было, пожалуй, единственное, что они делали вместе после тридцати лет брака. Редкие экземпляры накалывались на булавки и помещались в стеклянные футляры, на которых Сиси делала крошечные надписи на латыни. Закари перестал спать с Сиси де Марко Фессали около трех лет назад. Он продолжал делать это достаточно долго после того, как потерял к ней интерес, потому что она нравилась ему, и он не хотел обижать ее. Это была свободная дружеская связь. Когда Закари впервые познакомился с ней, она все еще была очень красива, хотя и утверждала, что давно не молода.

Ему нравилось спать с Сиси. С ней он смеялся больше, чем когда-либо в своей жизни, и занимался любовью больше, чем с кем-то еще. Она набирала в рот шампанское и вливала его по капле в его рот, скрывая его лицо в пышной копне роскошных золотистых волос. Она вдохновляла его на создание бесчисленного количества новых туфель для ее крошечных белых ножек. Именно благодаря Сиси ему удалось заполучить в качестве клиентки Марчезу Касати. И Мистингетт, и Коко Шанель. И графиню де Фремон.

Именно Сиси перевернула сексуальную страницу их отношений. Однажды в постели она слегка хлопнула его по ягодицам и по-дружески сказала: «Думаю, с нас достаточно, правда, мой сладкий? Раздевание в темноте может быть сексуальным, но это превратилось в нечто вроде необходимости».

Он начал спать с Вайолет де Фремон практически в тот же день, как расстался с Сиси. Это выглядело так, будто женщина постарше передала его более молодой. Он втайне наслаждался этой мыслью. А затем были и другие: Мадлен Дюфре, с самым высоким подъемом, который ему доводилось видеть; балерина Анна Маркова (ее ноги были ужасно неухоженны, но какое наслаждение он испытывал, наблюдая, как она двигается); принцесса Мюрье Бернар с длинными пальцами (она могла засунуть между ними карандаш и писать). Он не спал со всеми своими клиентками, вернее, спал не со всеми. Но у него лучше выходили туфли, которые он создавал для своих любовниц. Казалось, секс помогал обожествить сущность каждой женщины. Каким-то образом он научился втягивать в себя секреты физической природы и оформлять их в виде туфель.

Процесс выбора клиенток, особенно любовниц, стал чем-то вроде хобби для Закари. Он посещал самые роскошные вечеринки (Сиси или Вайолет всегда могли раздобыть для него приглашение) и тихо стоял в углу зала, наблюдая за прогуливающимися и танцующими женщинами. Чтобы стать его избранницей, недостаточно было богатства и красоты. Подобно Сиси и ее мужу, подстерегавшим в лугах ярких бабочек, притаившись в траве и держа наготове сачки, он терпеливо выискивал редкие экземпляры. Закари не боялся отвергать ничем не примечательных людей, каким бы богатством и влиянием они ни обладали. Он искал женщину с мелодией в чудесных ножках.

Его жизнь была очень проста. Они приходили и уходили, эти прекрасные леди, и улыбались ему на прощание. Он прожил пятнадцать лет в чистое удовольствие, дававшееся ему без особых усилий. Ничто не беспокоило его и не бросало ему вызова. До тех пор пока Женевьева Шелби Кинг не приняла его за лакея на приеме у Вайолет и дерзко проложила себе путь в его магазин и в его жизнь.

Резкий, неожиданный стук в дверь наверху заставил его подскочить. И все-таки, благодаря многолетней практике, он не вздрогнул и сумел справиться со своими руками. Безупречный золотой узор, нанесенный тончайшей кисточкой, был завершен без единого пятнышка и помарки. Какое облегчение, ведь любой мелочи оказалось бы достаточно для того, чтобы он выбросил туфли и вернулся к чертежной доске. Именно по этой причине его туфли были лучшими, самыми совершенными и дорогими творениями во всем мире.

Настойчивый стук повторился. Стучали дверным кольцом. Но он никого не ждал. И вообще, куда подевалась Ольга? Почему она не откроет дверь?

Он не станет обращать внимания на стук. В конце концов им надоест, и они уйдут, кто бы там ни был. Закари взглянул на лежавшую на столе книгу — многоцветная иллюстрация бабочки-адмирала, затем на туфлю, которую все еще держал в руке. В его дизайне что-то не соответствовало истине, но что именно? Он положил туфлю на пол и склонился, чтобы посмотреть на нее со стороны. Почему он не может сосредоточиться должным образом? Его внимание, обычно кристально чистое, сегодня затуманилось. Проклятая Женевьева! Это все по ее вине. Женевьева со своими требованиями и секретами. Женевьева с ее безумными глазами, страстью и удивительными мгновениями нежной ранимости.

Он должен позвонить ей прямо сейчас. Оборвать все на корню. Он должен сказать, что не позволит диктовать ему свою волю ни одной женщине. Объяснить, что он любит легкие и веселые романы, а их связь приносит слишком много проблем. Он скажет, что никогда не создаст для нее второй пары туфель. Да, он сейчас снимет трубку и скажет ей, что между ними все кончено.

Но беда в том, что она запала в его Душу. Пробралась в его черепную коробку, влезла к нему под ребра. Именно поэтому он не спал ни с одной женщиной с того первого вечера, который они провели вместе (он не скажет ей об этом, она и так получила достаточно власти над ним). Как бы ему хотелось не испытывать к ней таких чувств. Жизнь становилась запутанной и сложной. Именно поэтому он должен все оборвать, вернуться к прежней жизни.

Ее туфли, конечно, уже были готовы. Они ждали своего часа в запертом буфете. Возможно, это самая удивительная пара, какую ему довелось создать. Как жаль, что они никогда не увидят свет солнца.

Отложив кисточку, он отправился вверх по лестнице. Но когда снял трубку, стук повторился вновь. Кто-то отрывал дверное кольцо. Рассвирепев, Закари поспешил к двери, но вдруг замер на полпути, вытянув вперед руку. А что, если это Женевьева? Что, если она явилась с новыми требованиями?

Нет, это не она. Что за ерунду он выдумывает. Наверняка это Ольга, которая забыла ключ. Никто больше не осмелится стучать так настойчиво и дерзко.

— Паоло. Мое время пришло. — Вайолет де Фремон протиснулась мимо него и вошла в магазин, едва не сбив его с ног.