Неподалеку от троллейбусной остановки, куда зимой в выходные дни приезжали спортивные семьи, обремененные детьми и лыжами, дабы достойно провести не занятые надоевшей работой дни, сидел даже на вид блохастый пес и задумчиво чесал за ухом облезлой задней лапой. Вид у него был самый что ни на есть философский, поэтому внимания редких будничных прохожих он не привлекал. Начесавшись вволю, собака встала и целенаправленно потрусила к «стекляшке». За мутными, давно не мытыми стеклами придорожного кафе угадывались силуэты столиков. Дождавшись, когда очередной вожделеющий куска хлеба с подсохшим сыром распахнет гостеприимно грязную дверь, пес аккуратно просочился внутрь и юркнул под прилавок.

– Э‑э, с собаками нельзя! – равнодушно обронил кавказского вида хмурый мужчина, с явной неохотой оторвавшись от изучения замусоленной газеты.

– С какими собаками? – удивился вожделеющий. – Мне пиццу… вон ту, в упаковке… лимон и сто грамм водочки.

– Ни с какими нельзя! – рявкнул продавец, подозрительно перегнулся через прилавок но, не заметив странной собаки, пожал плечами.

«Померещилось» – подумал он. В ту же секунду мимо него бесшумно пролетел черный вихрь. Пораженный кавказец отшатнулся, послышался звон бьющегося стекла. «Ё..!» – закричал он от неожиданности, нелепо взмахнув руками. Тогда вихрь замедлил свое движение. На прилавке стояла бродячая блохастая дворняга с бутылкой «Джонни Уокера» в зубах. Собака, как показалось ему, укоризненно взглянула на него и, мягко спрыгнув со стола, скрылась за дверью. «Самое ж дорогое уволокла, стерва!» – горько подумал продавец. Случайный покупатель бочком выбрался наружу из разгромленной забегаловки и перевел дух.

– Только ты, мля, меня понимаешь, Урод! – прочувствованно возгласил Полено, обнимая своего единственного, а потому лучшего, друга.

Его красная бандана отлично гармонировала с красными же, как у кролика, глазами. Страшно подумать – выпивки Полено был лишен уже почти сутки. С тех пор, как он намазал суперклеем штаны уйбуя Фанеры, на дружеские встречи с владельцами мелких, а если много желающих наберется, то и крупных человских магазинов, его брать перестали. Разве ж он, Полено, виноват, что клей оказался таким качественным, что от лавки уйбуя оторвали совместными усилиями всего десятка только через полчаса, да и то – с голой задницей. Окончательно уверившись в отсутствии справедливости в этом мире, Полено ушел в леса и скитался по ним уже целый день. Надо сказать, что скитаться ему разонравилось почти сразу: Битцевский лесопарк мало походил на его представление о Западных Лесах и еще менее – на место, предназначенное для обитания Красных Шапок.

И только Урод, преданно семенящий на кривых ногах рядом, развеивал его одиночество. Выронив из пасти бутылку, друг уселся перед Поленом, выжидательно заглядывая в его маленькие черные глазки.

– Мля… – пробормотал Полено, роясь в карманах в поисках награды. – Вот чтоб за просто так – так никто…

Выловив за подкладкой куртки выцветший от старости сухарь, Полено щедро протянул его блохастому приятелю и тут же приложился к источнику животворной жидкости. Урод взглянул на хозяина, вздохнул тяжело, совсем по‑человски и принялся угощаться малосъедобным даром, поняв, что ничего лучшего все равно не дождется.

После опустошения бутыли, принесенной псом, Полено повеселел. Мир перестал казаться ему недостойным его внимания, и он обратил его на широкую тропинку, ведущую вглубь уютно замусоренного челами парка.

– Ёпрст, Урод, я ж знаю, в натуре, это место, – родил, наконец, Красная Шапка.

Дворняга вопросительно подняла голову.

– Теперь, мля, не пропадем! – пообещал Полено.

В голове его смутно забрезжили великие планы. Это была старая часть парка, где разросшиеся кусты мирно соседствовали с необхватными дубами, выращенными здесь «для антуражу» не страдающими недостатком фантазии концами. И действительно, несмотря на глухое место, клуб «Заросли» пользовался определенным успехом у ищущих новых ощущений молоденьких фей и юных рыцарей. Здесь приветствовалось все необычное, оригинальное. Говорят, пару раз сюда приглашали даже кого‑то из не слишком известных человских певцов. Особый шик выступлению голосистого мальчика придавала полная его неосведомленность о природе публики. Особенно хороша была песня о вампирах, пропетая челом с таким душевным надрывом, что заслужила сдержанное одобрение группы масанов.

– Мы, Урод, – уверенно произнес Полено, взирая на массивные даже с виду стены «Зарослей». – Великими артистами будем, мля.

Урод сомнительно хмыкнул, но, как и подобает собаке, промолчал.

Артистом Полено мечтал стать уже давно. Почти месяц. Он даже ходил в киностудию на Мосфильмовской улице и торжественно улыбался в камеру, однако там в артисты его почему‑то не взяли. Сказали ехать в Голливуд. Полено внимательно изучил карту метро, но Голливуда не нашел и бросил это дурацкое занятие. Сейчас же перед ним снова открывались звездные перспективы. Что может быть оригинальнее номера укротителя с собакой, определяющей напитки по наклеенной на бутылку этикетке и, не покушаясь на содержимое, приносящей добычу хозяину?

Но – сегодня и всегда – в творческом плане день был не его. Абрамций, владелец «Зарослей», еще не появлялся, но даже его помощник по хозяйственной части, троюродный племянник Нунций, имел, как он выразился, «право сохранять имущество и репутацию приличного клуба». Какое отношение к репутации клуба имело его появление на небольшой сцене в центре зала, Полено понял весьма смутно, но про имущество уяснил. И, бормоча: 

– Умные, мля, все какие. Плюнуть некуда! – обиженно вышел из здания. Помахивая хвостом, ничуть не разочарованная провалом дворняга выскочила следом, унося в зубах очередную бутылку виски. Как раз ее‑то она умудрилась не разбить в процессе демонстрации грандиозного номера. Примостившись на бордюрчике небольшой стоянки, Полено приложился к бутылке, добытой неправедным путем, и это его немного утешило.

Отмечать окончание Милорадой Школы Зеленого Дома решили в «Зарослях». Во‑первых, там почти всегда можно было застать всю их Школьную компанию, во‑вторых, Абрамций славился организацией необычных шоу. Да место было красивое – Битцевский парк, точнее, старая его часть, был удивительно уютен там, где нечасто ступала нога скучающих нетрезвых челов. Безусловно, среди челов иногда встречались достойные люди, но причислять огульно всю эту семью к разумным существам Милорада не спешила. Некоторые из них казались ей весьма назойливыми и неприятными созданиями, вроде вездесущих мух. Правда, противомуховый артефакт у нее был, а вот противочеловского…

Примерно часам к двум ночи можно было с уверенностью сказать, что вечер удался. Нунций, слегка приторный, но тем не менее отлично вписывающийся в общий стиль заведения троюродного дядюшки, был самой любезностью. Русоволосая красавица Забава и любимая сестрица Милонега сегодня великодушно решили не затмевать собою младшую подругу и Милорада купалась в восхищенных взглядах.

Мрачен и необщителен был один Велимир, глуповатый и меланхоличный дружинник, являющийся то ли братом, то ли поклонником Забавы. Впрочем, мрачен он был практически всегда и окружающие к этому давно привыкли. Милорада азартно прыгала вокруг доселе незнакомой ей беговой дорожки. По дорожкам бегали крупные черные тараканы, каждый из которых был помечен белой цифрой на лоснящейся спине. Милонега снисходительно поглядывала на младшую сестру, следя только затем, чтобы та не спустила на очаровательных гонках слишком много. Забава наклонилась к Велимиру: