– Они знали бы, направляйся он сюда?

– Если он и пойдет сюда, то под защитой. Сначала он отправил бы пауков, чтобы те соткали сети для бабочек. Они панически боятся пауков, а он в своей мастерской размножал их сотнями. У него там банки специально для этого.

– На что еще мы можем рассчитывать?

– На котов, если они, конечно, явятся. Они не организованны и делают только то, что хотят. Приходят, когда сами пожелают. По-настоящему можно рассчитывать на пчел, но они будут здесь только через несколько часов.

Внизу огни Миллгейта мерцали, накрытые утренним полумраком. Бартон взглянул на часы – половина четвертого. Холодно и темно, небо закрыто слоем зловещего тумана. Ситуация не из лучших. Бабочки потеряли Питера, а он не терял времени и уже успел убить девочку. Он хитер: знает, как избавиться от бабочек даже в это время. И выслеживает именно его, Бартона.

– Как он оказался замешан в это? – спросил Бартон.

– Кто, Питер? – Хильда покачала головой. – Мы не знаем. У него огромная сила, и нам никогда не удавалось приблизиться к нему. Его контролировала Мэри: у нее тоже была огромная мощь. Мы никогда не понимали их, ведь мы, странники, всего лишь люди, изо всех сил пытающиеся вернуть наш город.

Стоявшие кругом странники готовы были приступить к первой попытке. Бартон занял свое место и быстро соединился с остальными. Все смотрели на разложенные на земле чертежи, покрытые капельками росы. Их освещал рассеянный туманом свет звезд.

– Эти планы, – сказала Хильда, – нужно воспринимать как символы, соответствующие территории там, внизу. Чтобы у нас получилось, нужно применить главный принцип U-кинетики: символ равнозначен тому, что он изображает. Если символ верен, тогда его можно трактовать как объект, который он представляет. Всякие различия между ними несущественны.

U-кинетика – вполне подходящее название для этой архаической магии: воздействие на истинные объекты с помощью их символов или названий. Планы Миллгейта были эквивалентом самого города, и всякое воздействие на них отражалось на городе. Как восковая фигура представляет некую особу, так эти чертежи представляли город. Если они верны, неудачи быть не должно.

– Начинаем, – тихо сказала Хильда.

Она махнула рукой, и группа принялась монтировать объемную модель на части карты.

Бартон хмуро уселся на свое место, стуча съемником по земле и глядя, как макетчики создают идеальную копию прежнего города. Дома возникали один за другим и после покраски размещались на своих местах. Однако его мысли блуждали где-то в другом месте. Он думал о Мэри и с растущим беспокойством пытался угадать планы Питера.

Начали поступать первые донесения от бабочек, Хильда выслушала их, стиснула губы и, помолчав, обратилась к Бартону:

– Плохо дело.

– Что случилось?

– Нет ожидаемого результата.

Беспокойный шепот пробежал по кругу странников. Все больше зданий, улиц, магазинов, частных домов и маленьких жителей города занимали свои места на плане.

– Обойдите район Дадли-стрит, – распорядилась Хильда. – Реконструкция мистера Бартона раскинулась на три или четыре квартала от парка. Бо′льшая часть этого района уже восстановлена.

Бартон удивился:

– Как это получилось?

– Зрелище парка вызывает у людей воспоминания о прежнем городе. Проломив слой иллюзий в одном месте, вы начали цепную реакцию, которая в конце концов захватит всю территорию города.

– Возможно, этого хватит.

– В обычных условиях хватило бы, но сейчас происходит что-то странное. – Хильда повернула голову, чтобы выслушать от бабочек новую серию рапортов. Беспокойство ее усилилось. – Это плохо, – буркнула она наконец.

– Что плохо? – спросил Бартон.

– По последним данным, круг вашей реконструкции начинает сужаться. Ее нейтрализовали.

– Вы думаете, нас остановят? – с тревогой спросил Бартон. – Что-то противостоит нам?

Хильда не ответила. Серые бабочки вились вокруг ее головы, и она повернулась лицом к Бартону, чтобы их выслушать.

– Это становится все серьезнее, – сказала она, когда бабочки улетели.

Впрочем, слова были лишними, все говорило ее лицо.

– Значит, можно не стараться, – с горечью заметил он. – Если все так плохо…

– Что происходит? – вмешался Кристофер. – Не действует?

– Мы встретили сопротивление, – ответил Бартон. – Им удалось нейтрализовать нашу восстановленную сферу.

– Все еще хуже, – тихо добавила Хильда. – Что-то поглощает нашу U-энергию. Сфера начала сжиматься. – По ее губам скользнула ироничная улыбка. – Мы поставили на вас, мистер Бартон… и проиграли. Ваш прекрасный парк исчезает. Он красив, но недолговечен. Нас заставляют отступать.

Бартон тяжело поднялся и, пошатываясь, вышел из круга. Окруженный роем бабочек, он шел в сумерках почти наугад, держа руки в карманах измятого пиджака.

Они проигрывали. Реконструкция кончилась неудачей.

Вдали, на другой стороне долины, виднелась на фоне ночного неба гигантская туманная фигура Аримана – вселенского разрушителя, державшего надо всем разведенные руки. Где, черт возьми, Ормузд? Бартон откинул голову назад, пытаясь взглянуть вертикально вверх. Конечно, он здесь: этот горный хребет, наверное, его колено. Но почему он ничего не делает? Что его сдерживает?

Внизу мерцали огни города. Город-призрак, иллюзия, созданная Ариманом восемнадцать лет назад, в день Перемены. В тот день великий план Ормузда был нарушен, причем без сопротивления с его стороны. Почему он позволил Ариману сделать это? Может, ему все безразлично?

– Это извечный вопрос, – сказал из тени доктор Мид. – Если Бог создал этот мир, то откуда же взялось зло?..

– Вон оно стоит, – отрешенно заметил Бартон, – словно гигантская резная скала, а мы изо всех сил стараемся воссоздать вещи такими, какими их сотворил Ормузд. Вы думаете, он нам поможет?

– Неисповедимы пути Господни.

– Вижу, вас это не очень-то беспокоит.

– Совсем наоборот. Это так беспокоит меня, что я боюсь об этом говорить.

– Может, ваш шанс как раз близится.

– Надеюсь, – сказал доктор Мид и добавил: – Но дела плохи.

– Да, нас одолели. Похоже, моя помощь не пошла впрок. Наступил кризис, и я ничего не могу сделать.

– Почему?

– Сил не хватает. Кто-то стал между нашей моделью и объектом, разделил нас. Сейчас он уничтожает то, что мы успели восстановить.

– Кто?

– Да вы и сами знаете. – Бартон указал на город. – Он там со своими крысами, пауками и змеями.

Доктор Мид сжал кулаки.

– Если бы я мог заполучить его…

– У вас был шанс, но, похоже, положение вещей вас устраивало.

– Мистер Бартон, это от страха. Я не хотел возвращаться в прежний облик. – Доктор Мид с беспокойством смотрел на него. – Я до сих пор боюсь. Знаю, творится что-то ужасное, но ничего не могу сделать. Я не хочу, чтобы вернулось прошлое… сам не знаю почему. Я даже не знаю, кем был прежде. Мистер Бартон, сейчас я даже рад вашей неудаче. Понимаете? Я рад, что все возвращается обратно. Боже, почему я не умер?

Бартон не слушал его, он смотрел на что-то, вдруг появившееся на середине склона. Какое-то серое облако медленно поднималось вверх, дрожа и увеличиваясь с каждой секундой. Что это такое? В полумраке было плохо видно. Несколько странников вышли из круга и торопливо двинулись к краю склона. Со стороны облака доносилось тихое гудение.

Бабочки.

Несколько серых пятен суматошно закружились вокруг Бартона, затем улетели к Хильде. Огромное количество бабочек летело вверх по склону к странникам. Их были тысячи. Все, что находились в долине, возвращались одновременно. Почему?

И тут он увидел. В ту же секунду остальные странники покинули круг и собрались у края склона. Хильда торопливо выкрикивала приказы. Реконструкция была забыта, бледные и испуганные люди сбились в кучу, а бабочки, охваченные паникой, кружились над ними.

Клок паутины пролетел возле Бартона, и едва он отмахнулся от него, как другая облепила его лицо. Скомкав, он отшвырнул ее в сторону и только теперь заметил пауков, мчащихся вверх по склону. Они выглядели как прибывающая серая вода, как косматая волна, омывающая скалы.