Джоэл заверил, что они найдут. Он предпочитал снова оказаться на улице, только бы не оставаться среди пластмассовых цветов, украшавших вестибюль. Он надел на Тоби куртку, которую тот успел снять и сбросить на пол, и они вышли на асфальтовую дорожку. Обойдя длинное крыло главного здания, они повернули за угол на автостоянку.

Передвижной салон красоты представлял собой маленький горбатый фургон для семейных путешествий, такие часто попадались в сельской местности до эры дешевых авиаперелетов на побережье Испании. Фургон был ярко расписан, на нем была нарисована радуга, на вершине которой в парикмахерском кресле восседает блондинка в бигуди. Еще одна радуга украшала вход в фургон. Джоэл помог Тоби подняться на две ступеньки.

Внутри было тепло, но не так невыносимо жарко, как в больнице. В трех креслах сидели женщины в разной стадии приближения к красоте; на всех была одна парикмахерша. В дальнем углу находилось место для маникюра и педикюра. Именно там братья увидели мать, которой занималась девушка с копной трехцветных волос, рассыпавшихся по плечам. Красные, синие и пурпурные локоны напоминали флаг вновь образовавшегося государства.

Кароль Кэмпбелл не сразу заметила сыновей. Она была поглощена собственными руками.

— Не знаю, солнышко, как тебе еще объяснить. У тебя недостаточно длинная основа, понимаешь? Едва заденешь обо что-нибудь — и все отвалится, — произнесла маникюрша.

— Да мне все равно, — беспечно отозвалась Кароль Кэмпбелл. — Главное — сделай. Я не стану винить тебя, если отвалятся. Скоро Валентинов день. Мне нужны самые красивые ногти, какие только бывают. И стразики не забудь!

Тут Кароль подняла голову и увидела Джоэла.

— Боже мой, кого я вижу! — воскликнула она. — Посмотри, кто пришел, Серена! Прямо перед тобой. Я, случайно, не брежу? Я не забыла принять свои таблетки?

— Тебе повезло, Каро! — заметила парикмахерша, покрывая курчавые волосы одной из клиенток толстым слоем густого геля.

Серена, наученная потакать клиентам, чтобы те не пришли в излишнее возбуждение, сказала с той же интонацией:

— Ты права, милая! Ты не бредишь. Это твои парнишки?

— Это мой Джоэл! Мой большой умный Джоэл. Посмотри, как он вырос, Серена! Взгляни, детка, какие чудеса творит Серена с мамиными ногтями!

Джоэл ждал, когда Кароль признает Тоби и представит его маникюрше. Тоби застенчиво топтался у него за спиной, и Джоэл выдвинул брата вперед. Но Кароль уже отвернулась и разглядывала свои ногти.

— Ничего, — успокоил Джоэл брата. — Она чем-то увлеклась, она не умеет думать о двух вещах сразу.

— Я же привез скейтборд! — радостно напомнил Тоби. — Я умею кататься. Давай покажем маме.

— Когда она освободится.

Мальчики робко стояли возле столика маникюрши. Кароль растопырила пальцы на белом, не очень чистом полотенце. В ярком свете настольной лампы ее ладонь казалась неживой. Рядом стояли бутылочки с разноцветным лаком.

Проблема заключалась в том, что у Кароль практически не было ногтей. Она их обгрызла почти до корней. И на эту узенькую полоску требовала наклеить длинные накладные ногти, лежащие в пластмассовых коробочках. Маникюрша напрасно пыталась убедить Кароль, что ее план мгновенного преображения собственных ногтей обречен на провал. Серена вела себя как честный профессионал, но Кароль была глуха к ее доводам. Она хотела, и все тут. Во что бы то ни стало Кароль желала наклеить огромные накладные ногти и украсить их блестящими сердечками, которые хранились в другой коробочке, рядом с шеренгой пузырьков.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — тяжело вздохнула Серена.

Она выразительно покачала головой, как бы слагая с себя всякую ответственность, и приступила к работе.

— Продержатся минут пять, не дольше, — мрачно предрекла она.

Кароль откинулась на спинку стула и снова посмотрела на Джоэла. Она прищурилась; улыбка сошла с лица.

— Как там тетя Кен? — поинтересовалась она.

Сердце Джоэла забилось в надежде. Впервые за много лет мама вспомнила о существовании тети Кен.

— У нее все хорошо, мама. Дикс вернулся. Это ее друг. Они теперь счастливы.

— Тетушка Кен и ее мужик, значит. — Кароль тряхнула рыжей головой. — Тетушка любит расставить ножки пошире перед тем, что потверже. Правда, Джоэл?

Серена захихикала и слегка шлепнула ее по руке.

— Ну ты даешь, мисс Каро! Выбирай выражения, а то пожалуюсь врачу!

— Я что, не права, Джоэл? После того как бабуля смылась на Ямайку вслед за своим мужиком, дети стали жить у тети Кен. Первая мысль, которая пришла в голову Кен: надо бы заняться сексуальным образованием детей. Что ж, это даже неплохо, я всегда говорила. Правда, Джоэл?

Джоэл невольно улыбнулся. Кароль никогда ничего подобного не говорила. Она шутит, и она знает, что бабушка уехала на Ямайку, знает, где живут ее дети, у кого и почему… До сих пор Кароль ни разу не вспоминала ни о Глории, ни о Кендре, ни о Ямайке, и вообще казалось, что она не в курсе, какой нынче год и что происходит в мире. Поэтому ее слова — неважно, пристойные или нет, справедливые или нет, — звучали музыкой в ушах Джоэла и рождали новые надежды.

— А как дела у Несс? — спросила Кароль. — Джоэл, почему она не приезжает ко мне? Она так переживала из-за папиной смерти, из-за всего этого. Понимаю, каково ей. Если бы мы с ней встретились… Конечно, я не смогу помочь. Но ей бы стало хоть немного легче. Джоэл, я соскучилась. Можешь передать ей, что я соскучилась?

Джоэл не верил своим ушам; от потрясения он ответил не сразу.

— Конечно, мама. У нее… у нее сейчас не лучшая полоса… Но я ей обязательно передам.

Джоэл не собирался говорить маме, что на Несс напали, что она сильно изменилась и все такое. Слишком рискованно сообщать Кароль плохие новости. Она может снова закрыться в своем несуществующем мире, где провела столько лет.

Поэтому Джоэл напрягся, когда Тоби вдруг открыл рот.

— Несс страшно поколотили, мама! Какие-то парни подкараулили и избили. Тетя Кен даже возила ее в больницу.

Серена подняла глаза; рука с кисточкой застыла в воздухе.

— Сейчас все в порядке? — вмешалась она.

Серена намазала клеем огрызок ногтя и прижала к нему накладной ноготь, который никак не хотел приклеиваться.

Кароль молчала. Затаив дыхание, Джоэл ожидал реакции матери. Та высоко подняла подбородок и понимающе посмотрела на Джоэла.

— А ты все больше похож на отца, — сказала она прежним тоном.

Замечание в высшей степени странное, потому что Джоэл абсолютно не напоминал отца. Но Кароль уточнила:

— Я имею в виду глаза. Как у тебя дела в школе? Принес мне дневник?

Джоэл с облегчением перевел дух. Фраза о несуществующем сходстве с отцом произвела на него неприятное впечатление, но затем Кароль сгладила его.

— Про дневник забыл. Но мы привезли кое-что другое. — Джоэл протянул матери пакет из магазина.

— Люблю «Харперс». А это что? Конфеты? Как мило! Спасибо, Джоэл.

— Давай я открою.

Сняв пленку, Джоэл выбросил ее в мусорное ведро, заполненное влажными прядками срезанных волос, затем открыл крышку и протянул коробку матери.

— Угощайтесь, прошу вас! — предложила Кароль.

— Нет, это только для тебя, — отказался Джоэл.

Он знал, что Тоби лучше не подпускать к конфетам, иначе он съест все.

— А можно мне конфетку? — подал голос Тоби.

— Только для меня? Дорогой, я не смогу осилить столько конфет. Угощайтесь, прошу вас. Возьмите по конфетке. Не хочешь, Джоэл? Серена, а ты?

— Мама, мама… — волновался Тоби.

— Ну что ж, нет так нет. Отложим до другого раза. Тебе нравятся сердечки? — Кароль кивнула на картонку с наклеенными сердечками. — Конечно, они дурацкие. Но у нас тут намечается вечеринка по случаю Дня святого Валентина. И мне хочется чего-нибудь праздничного. Февраль — жуткое время года. Кажется, солнце никогда не выглянет. Хотя апрель иногда не лучше, разве что вместо этого вечного тумана идет дождь.

— Мама, я хочу конфетку. Джоэл…