– Ну-с, Дебиев Олег Сосланович, ты же б….ь, человека угробил, – вертя в руках документы «преступника», зловеще вещал усатый гаишник с погонами капитана.

– Не жилось тебе в твоей Осетии. Прописку в Н-ске за сколько купил?.. Молчишь, сука?!! Ничего! Скоро заговорит… Нет, запоет по-петушиному! – гыгыкнул мордастый старшина. – В СИЗО языки легко развязываются. Особенно в прессхатах.[4]

Третий, узколицый лейтенант что-то торопливо писал на вложенном в кожаную папку листе бумаги. Очевидно, составлял протокол.

– Я не виноват, он по встречной гнал, – без малейшего акцента сказал Дебиев, – со скоростью свыше…

– Молчать, черножопый! – цепным кобелем зарычал капитан. – Понаехали тут. Руки и рожу на капот нашей машины, ноги широко раздвинуть. Будем тебя шмонать. Наверняка наркотики найдем или оружие!

Я почувствовал, как внутри меня закипает холодная ярость. Ментов я всегда не слишком жаловал, а после недавних событий (см. «Операция Аутодафе») окончательно утвердился в мысли: структура эта, по размерам превосходящая российскую регулярную армию, зазря прожирает государственные деньги, и надо бы ее вовсе разогнать, оставив лишь процентов восемь действительно работающих людей, а также некоторые элитные подразделения, вроде СОБРа, «убойных» отделов и т. д. Причем минимум половину уволенных необходимо с ходу взять под стражу и, допросив при помощи психотропных препаратов, намотать им сроки от десяти лет до пожизненного (по мере заслуг). А кое-кого и просто шлепнуть, допустим, «при попытке к бегству». Но одно дело думать, а другое – видеть прямо перед собой трех бандитов в форме, нагло, средь бела дня издевающихся над ни в чем не повинным человеком…

– Значит, властям сопротивляешься! – видя, что Дебиев не спешит становиться раком, сквозь зубы процедил «усатый». – Ну, падла, ща-а-ас мы тебя…

– ФСБ, майор Корсаков, – громко представился я и металлическим голосом скомандовал: – Прекратить беспредел! Положить оружие на землю и сами мордами в капот. Живо!!! – одновременно я раскрыл левой рукой служебное удостоверение, а правой вытянул из-за пояса пистолет с глушителем.

– А-а-а?! – дико вылупился капитан.

– Повторять не буду. На счет три стреляю по конечностям, – дослав патрон в патронник, сузил глаза я: – Раз…

Гаишники оказались на редкость понятливыми и на счет «два» послушно раскорячились у своей легковушки с мигалкой и с надписью «ГИБДД» на борту.

– Возьмите, – я протянул Дебиеву чистый носовой платок: – Олег… э-э-э…

– Сосланович, – подсказал он, отстранив мою руку. – Зачем зря пачкать? Лучше из аптечки обработаю. Вы не возражаете? – и направился к кабине «КамАЗа».

– Тэ-э-э-экс-с, друзья ситные! – развернулся я к обтянутыми форменными брюками задницам: – «Скорую» вызвали?

«Задницы» удрученно молчали.

– Я вызвал по мобильнику, – сообщил из кабины Олег Сосланович.

– А вы, стало быть, нет, – заключил я, отвесив капитану смачного пинка: – Вы слишком увлеклись разбоем на большой дороге, – второй пинок, сильнее первого, достался хаму-старшине. – Причем обставляете означенный разбой как служение закону и тем самым его (то есть закон) полностью дискредитируете! – Если первые два гаишника стоически перенесли экзекуцию, то лейтенант придушенно взвизгнул.

– Какие мы нежные, – презрительно фыркнул я, – прямо как девочки. Кстати, вы в курсе, что на ментовских зонах тоже петушатни имеются?

– Товарищ майор, не надо! – хором возопили стражи порядка. – Мы больше не будем!!! У нас семьи большие. Не сиротите детишек!!!

– Не верю ни единому слову, – поморщился я. – И на жалость меня не возьмешь… Короче, так. Пускай потерпевший решает ваши судьбы. Как он скажет, так и будет!.. Олег Сосланович, оформлять их или как?!

– Не надо оформлять, – отозвался из машины Дебиев. – Они еще не самые худшие.

– Вот видите, какой он добрый, – вновь обратился я к форменным задницам, теперь испачканным грязью и заметно подрагивающим. – Я бы на его месте… А впрочем, ладно, – вдали послышались завывания сирены, и я решил сворачивать спектакль. – Приняли нормальное положение, порвали первый протокол, сожрали его на троих, начали составлять новый, а также занялись мертвецом. За все про все вам пятнадцать секунд. Время пошло!

Гаишники проявили чудеса расторопности, и когда возле нас затормозила карета «Скорой помощи», старшина бережно укладывал на асфальт труп, лейтенант старательно писал, а капитан раздавал им цеу и украдкой оттирал «пятую точку».

– Где пострадавшие? – обращаясь почему-то ко мне, осведомился рыжеволосый врач с такими широченными плечами, что за ними свободно могли укрыться оба прибывших с ним санитара.

Я молча кивнул на вышедшего из кабины Дебиева и на труп с застывшим рядом старшиной.

– Грамотно наложена повязка, – осмотрев Олега Сослановича, похвалил рыжеволосый богатырь. – У вас есть медицинское образование?

– Сам обучился, в армии, – неохотно ответил тот.

– А где, простите за нескромность, служили?

– В Афганистане, в ДШБр.[5]

– Долго?

– Семь лет, офицером, пока не комиссовали по ранению.

– И куда вас? – не отставал любопытный врач.

– Две пули в область сердца, третья – в легкое…

Я волком глянул на гаишников и мановением пальца приказал капитану отойти в сторону.

– Так, ты кого «черножопым» обозвал, вошь лобковая?! – прошипел я в перепуганную усатую рожу.

– Я…

– Молчать, чмо! Отвечать исключительно на вопросы! Итак, ты, сучий потрох, собирался ограбить боевого офицера, нашего брата по вере[6] и инвалида афганской войны. Он-то тебя простил, а вот я не могу. Ну и что с тобой сделать, урод?!

– Я… я готов возместить моральный ущерб! – судорожно сглотнув, выдавил старший наряда.

– Моральный и материальный, – подчеркнуто поправил я. – С лихвой! Сколько вы хотели содрать с него в итоге? Только не ври, хуже будет.

– Ш-штуку б-баксов, – запинаясь, промямлил капитан.

– Заплатите три. Плюс стоимость разбитого лобового стекла и ремонта. Всего… – тут я произвел в уме некоторые расчеты. – Всего, стало быть, пять. Время на выполнение – час. Потом включаю счетчик – десять долларов за минуту просрочки. Засекаю время, – я покосился на часы.

– Не надо счетчика, – тихо попросил усатый. – У нас… у нас с собой есть!

– Ох, и классно же платят российским стражам порядка. Кто бы мог подумать! – иронически усмехнулся я. – Видать, совсем изоврались СМИ. Твердят и твердят, понимаешь, о бедности нашей милиции… Ну да ладно, чмырь, некогда с тобой базарить. Иди, уговаривай потерпевшего принять твою компенсацию. Не уговоришь – поедешь со мной. Ты знаешь КУДА!

Произнеся вышеуказанную тираду, я подошел к врачу, внимательно осматривавшему тело водителя сумасшедшего «КамАЗа».

– Странно, – заметив меня, пробасил он. – Никаких видимых повреждений. Похоже… мужик умер от страха!

– ??!

– Конечно, вскрытие покажет, но по ряду признаков у него обширный инфаркт.

– Дми-и-три-ий! – не успев толком удивиться, услышал я громкий голос Рябова. – Нам пора!

– Уже иду, еще несколько секунд! – откликнулся я и посмотрел на Дебиева с усатым. Капитан горячо, со слезой на глазах что-то втолковывал хмурому осетину.

– Пожалели раз, пожалейте и во второй, – приблизившись к ним, посоветовал я. – У капитана безвыходное положение. Если вы откажитесь от компенсации, то ему, – я провел ребром ладони по горлу.

– Ну хорошо, коли так, – вдруг рассмеялся Олег Сосланович, принимая из рук усатого толстую пачку денег. – Спасибо вам, майор!

– Да не за что, – отмахнулся я. – Работа у нас такая – порядок по мере сил поддерживать и…

– Дмитрий!!! – голос шефа прозвучал достаточно грозно.

– Всего доброго. Возникнут проблемы – звоните! – Я вручил Дебиеву свою визитку, испепелил взглядом усатого и бегом устремился на зов полковника…