– Вчера убили Вадима, – мертвым голосом сообщила она. Андрей почувствовал, как у него подкашиваются ноги, перед глазами сгустилась черная пелена… Несколько минут он стоял, судорожно хватая ртом воздух, затем, немного опомнившись, позвонил Мамонтову…

– Менты, да и прокуратура тоже, не станут это дело распутывать. Изобразят видимость активной деятельности, составят ворох бумаг для отмазки, а потом потихоньку спустят на тормозах. – Мамонтов сидел в кресле напротив Михайлова, куря одну сигарету за другой.

Андрей молча слушал, механически прихлебывая давно остывший кофе. Лицо его осунулось, глаза ввалились. Они находились в квартире вдвоем. Мать в предынфарктном состоянии два часа назад увезли в больницу.

– Смерть Вадима мусорам на руку, – в голосе Володи слышалась нескрываемая ненависть. – Михай был для них костью в горле, хотя после убийства Варяга в районе не светился. Работал в бригаде Фрола. Ну того, из…

– Знаю, – хрипло перебил Андрей. – Но чем же Вадик им помешал? У Фрола ни одной точки здесь нет. Сфера его влияния на другом конце Москвы!

– Ты не понимаешь! – печально усмехнулся Мамонтов. – Менты вместе с замусоренными полностью подмяли под себя район. Любой нескурвившийся пацан для них словно бельмо на глазу!

– Суки рваные! – прошипел Андрей. – Узнаю, кто брата грохнул, – из-под земли достану!

– Как узнаешь-то?!

– Подумаю!..

После «приключения» в пансионате Валерий Лукин чувствовал себя отвратительно. Болели сломанные ребра и отбитые внутренности. Лицо превратилось в синюю, оплывшую маску. Однако хуже всего было душевное состояние. «Скоты паршивые! – в бессильной ярости думал Лукин. – Никакой управы на них нет! Совершенно обнаглели под крылышком у милиции! Уже не разберешь, где бандиты, где менты! Впрочем, нет! Назвать васильковцев бандитами – значит оскорбить последних! Волк шакалу не товарищ!»

Лукин кряхтя поднялся с дивана, принял таблетку темпалгина,[5] накинул на плечи дубленку и вышел на балкон покурить.

– Здорово, сосед, – услышал он тихий голос. – Неважнецки ты выглядишь.

Валера повернул голову. На соседней лоджии, ссутулившись, облокотился на перила Андрей Михайлов.

– Поздравляю с возвращением, – ради вежливости сказал Лукин, вспомнив, что Михайлов недавно освободился из мест заключения. – Как брат поживает?!

– Издеваешься?! – потемнел от гнева Андрей. – Или… не знаешь?!!

– Бог с тобой, какие издевательства?! – изумился Валера.

Михайлов с минуту испытующе смотрел на него.

– Убили Вадима, – наконец выдавил он. – Вчера утром…

– О Господи! – искренне расстроился Лукин. – Жаль парня!

– Кто тебя так обработал? – через некоторое время спросил Андрей. – Места живого не осталось!

– Васильковцы!

– За что?

– Хотели девчонку мою трахнуть, а я заступился.

– Козлы вонючие! – выругался Михайлов. – Пидорасы!.. Знаешь, сосед, заходи ко мне. Чайку попьем! Тошно одному, сил нет! Вовка Мамонт в похоронное бюро поехал, гроб заказывать, а потом на кладбище о могиле договариваться. Мать с сердечным приступом в больнице. Брат… в морге. – Андрей едва сдержал слезы.

– Хорошо, иду…

– Интересно, – выслушав обстоятельства гибели Вадима, задумчиво протянул Лукин.

Они сидели вдвоем на кухне. На столе дымились две почти нетронутые чашки с чаем.

– Похоже, Вадима подставили!

– С чего ты взял? – насторожился Андрей.

– Смотри сам. Убийцы знали, где и во сколько он появится. В том доме у Вадима были родственники, друзья или любовница?

– Насколько мне известно, нет.

– Тогда к кому он шел?

– Без понятия!

– Надо выяснить, с кем собирался встретиться Вадим. Именно эта гадина предупредила убийц!

– Необязательно, – неуверенно возразил Андрей. – Может, его пасли…[6]

– Вряд ли. Тогда б могли подобрать менее оживленное место или, на худой конец, просто расстрелять машину.

– Верно, – немного поразмыслив, сказал Михайлов-младший. – Ты прав! Спасибо!

– Хочешь, я попытаюсь навести справки о жильцах дома? – предложил Лукин.

– Как?

– У моей девчонки мать напротив живет. В доме всего один подъезд, а любопытные бабы преклонного возраста, к коим Олина маман относится, все про всех знают!

– А почему ты так для меня стараешься? – подозрительно покосился на Валеру Андрей.

– Тебе правда нужна?

– Разумеется.

– Мне кажется, тут не обошлось без замусоренных. После гибели Варяга они старательно уничтожают всех нескурвившихся.

«Парень прав, – подумал Андрей. – Мамонт говорил почти то же самое. А с ментовскими „шестерками“ у Валерки свои счеты. Изуродовали – смотреть страшно!!!»

Валентин Кравцов в мрачной задумчивости сидел возле окна. «Бесплатных пирожных не бывает… бесплатных пирожных не бывает», – беспрестанно вертелись в голове слова Васильева. Василек встретил Кравцова с высокомерным презрением, как китайский император нищего рикшу, и сразу объявил:

– Деньги, одолженные у покойного Михая, отдашь теперь мне, с процентами.

– Я… думал, – забормотал ошарашенный Кравцов.

– Индюк думал да в суп попал, – отрезал Николай. – Еще вопросы есть?!

– Нет.

– Тогда катись. Срок выплаты, так и быть, удлиню. На месяц. Я добрый…

Кравцов вылетел за дверь как ошпаренный. Теперь он горько раскаивался. Нет, не в том, что обрек на смерть Вадима. Гнилая торгашеская душонка Валентина никогда не терзалась угрызениями совести.

Кравцов сокрушался, что попал «под крышу» к Васильку и согласился помочь в ликвидации Михайлова. Ведь с тем, в конце концов, можно было как-нибудь договориться, а Василек ничего не желает слушать. Если же рыпнешься – то или прикончит, или под ментов подставит.

Надрывно зазвонил телефон.

– Алло, – хмуро произнес Кравцов, сняв трубку.

– Валентин Олегович! Тут ребята из «крыши» приехали, – донесся с другого конца провода взволнованный голос продавщицы Люси. – Товар забирают, а денег не платят!

– Погоди, сейчас спущусь! – Валентин выбежал из квартиры. Его магазин «Маргаритка» располагался в том же доме, на первом этаже.

В торговом зале хозяйничали Луна и два обкурившихся анаши молокососа. Луна критически осматривал полки, выбирал выпивку, лучшие сигареты и сваливал в здоровенную хозяйственную сумку.

– Чего надо?! – грубо спросил он разинувшего в изумлении рот Кравцова.

– З-зачем? – заикаясь, пролепетал тот.

– У нас намечается небольшой сабантуй, – нехотя объяснил Луна. – Запасаемся. Кстати, почему в твоем говенном магазинишке нет дури,[7] хотя бы из-под полы? Непорядок! Я недоволен!

– Р-ребята! Т-так нельзя! Т-товар денег сто-ит! – осмелился проблеять Валентин, в порыве жадности обретший нечто вроде мужества.

– Че-его? – опешил Луна. – Чего ты вякнул?

– Т-товар… без денег… нельзя!..

– Оборзел, сука, – сипловатым тенорком заметил один из молокососов. – Место свое забыл!

– Точно! – согласился Луна и неожиданно резко ударил Валентина ногой в пах.

Торгаш, взвыв от боли, согнулся пополам.

– Еще хочешь? – участливо осведомился Луна.

– Не-е-ет!

– Ладно, живи, а впредь не разевай пасть без разрешения, усек?

– Д-а-а!!!

«Сабантуй», о котором говорил Луна, состоялся вечером того же дня, в некой сауне, а точнее, публичном доме, названном ради приличия «Сауна-Люкс» и снабженном для правдоподобия парилкой с бассейном. Помимо Василька с приближенными присутствовало несколько сотрудников местного отделения милиции, в том числе подполковник Кудияров. «Проклятье, опять субботник[8]», – раздраженно думали девицы, не забывая, однако, профессионально улыбаться гостям.