Чувствуя красоту обретённого им в родном северном крае народного слова, Личутин не зажимает его в угоду логике, не выхолащивает, равняясь на "нормы современного культурного языка". Личутинское слово гуляет на свободе, не давая себя укорить и стреножить.
Оказалось, что близость к подлинному означает близость к народному. Любой язык рождается и изменяется в народе. Не писатель виноват, что ныне разрушается гармония языка и гармония памяти, но сделал ли он всё, чтобы остановить это разрушение? Что победит, разрушение или созидание, вольный труд землепашца или рабское существование потребителя? Об этом писатель думает, но ответ ждёт от самой жизни.
Никак не могу представить Личутина пессимистом. Мне кажется, тогда бы он не смог написать ни строчки. Заиграет ключ радости и труда, забьёт. Иначе Владимир Личутин и не брался бы за перо вовсе.
После "Скитальцев" началась напряжённая многолетняя работа над романом "Раскол". Владимир Личутин впервые в современной прозе обращается к теме русского религиозного раскола – этой национальной драме, что постигла Русь в XVII веке и сопровождает русский народ и поныне. Роман необычайно актуален: из далёкого прошлого наши предки предупреждают нас, взывая к добру, ограждают от возможных бедствий, напоминают о славных страницах истории российской, когда "в какой-нибудь десяток лет Русь неслыханно обросла землями и вновь стала великою". Роман "Раскол", представлен в трёх книгах: "Венчание на царство", "Крестный путь" и "Вознесение". Отличается остросюжетным, напряжённым действием, точно передающим дух времени, колорит истории, характеры реальных исторических лиц – протопопа Аввакума, патриарха Никона. Читатель погружается в живописный мир русского быта и образов XVII века. Он, словно некий тайновидец русской истории, ведёт читателя по лабиринтам семнадцатого века. Впрочем, за ним скрывается и предчувствие века двадцатого. Всё та же великая русская беда, необъяснимая никакими внешними врагами, – раскол внутри народа, страшный, неизжитый до сих пор, передающийся из поколения в поколение. Может быть, Владимир Личутин впервые в русской литературе столь осязаемо показал главную нашу беду, главную причину всех русских трагедий – РАСКОЛ. В романе "Раскол" он жалеет всех, и Аввакума, и Никона, и государя российского. Чувствуется, что симпатии автора на стороне Аввакума, но его тайновидение, тайнознание русской души и русской истории заставляет показать и правду патриарха Никона, и правду Алексея Тишайшего. Даже у палача есть своя правда. Как преодолеть этот раскол в душе каждого из нас, в нынешнем русском народе, дабы защитить его от полного уничтожения?
Владимир Личутин владеет словом не хуже наших лучших стилистов – Бунина и Набокова, но, честно скажу, нет у него той отстраненности, того холодного блеска, которым гордились наши великие стилисты. Проза Личутина и музыкальнее, и человечнее. У него нет деления на чёрное и белое, все его герои полифоничны, многогранны. Скорее не они творят то или иное зло, а зло, спускаемое на землю, ведёт их.
Писатель во всех своих книгах утверждает, не народ виновен в своих бедах. Личутин не только защитник народного слова, но и яростный защитник самого русского народа, и пьющего, и матерящегося, и нерасто- ропного. Как удержать равновесие добра и зла?
Думаю, этому посвящены последние романы писателя "Миледи Ротман" и "Беглец из рая". Я был потрясён романом "Беглец из рая". Первый, по-настоящему мистический роман. Скрытый, потаённый триллер, каких в русской литературе ещё не было. Карнавализация смерти. Затаённый палач в роли русского интеллигента. Мятущийся интеллигентный Раскольников без топора под мышкой, но наводящий смерть на окружающих почище любого колдуна из жрецов вуду. Это уникальный в истории русской литературы, роман с резкими скачками сюжета. С переходами от деревенской жизни к суете столичного города, от бульварных страстей и похоти к монастырской тишине и богобоязненности. Это роман-загадка, который по первому прочтению не разгадать ни одному читателю; думаю, недоступен он для лёгкой разгадки и самому автору. Динамичный, остросюжетный и в то же время философский, эссеистический. Мысли о России и её судьбе переплетаются с бредовыми снами и кровавыми видениями героев романа и самого автора. И вновь раскольный, переломный период истории России конца ХХ века. Выживет ли она и кто способствует её гибели? С внешними врагами всё ясно, о них лишь скороговоркой, они никуда не денутся. Но что происходит с самим русским народом и его интеллигенцией? И так ли искренна вера в Бога у многих из её пророков и мыслителей? Что происходит с русской деревней сейчас, в начале двадцать первого века?
В центре романа "Беглец из рая" два главных деревенских характера, два противостоящих друг другу, но живых и нацеленных на выживание русских коренника. Зулус и Гаврош, хищник и защитник. Оба нужны деревне, оба гибнут. И кто же виноват в их гибели, а также в гибели других близких Хромушину людей? Не русская ли интеллигенция завела народ в гибельное болото? Такие бесстрашные вопросы задаёт автор и себе, и своим читателям. Этот роман Владимира Личутина, одного из талантливейших русских людей нашего времени, страшен ещё и обнаженной правдой, каждый видит в нём самого себя и с отвращением отворачивается от зеркала. За простой личутинской обыденностью, иногда даже с трудом преодолеваемой читателем, вдруг открывается невидимое бредовое пространство, антимир, который уничтожает в реальном мире всё живое и всех живых людей. Вирусом антимира заражены многие его герои. Размышляя над вечными русскими проблемами "кто виноват?" и "что делать?", автор заворачивает эту проблематику в кровавый смертоносный сюжет. Это русский экзистенциализм в самом наглядном виде. Кто в таком случае Владимир Личутин: Жан-Поль Сартр или Альбер Камю? Скорее, он ближе ко второму с его "Чумой". Метафизика личутинского романа многослойна и смыкается с глубочайшей метафизикой русского фольклора. Личутин порою сам бежит от своей подземности, но, как Святогор, проваливается то по грудь, то по шею в свою родную землю. Он сам тоскует, что потерял простоту и наивность. Он и сам комплексует, что не умеет мертвецки пить с мужиками, что не остался мужиком в своей северной деревне… "Спиться бы, и одна дорога… Ведь всё на перетыку идёт, вся жизнь в распыл, а пьяному – сплошной праздник… И худо, что не мужик. Проще бы жить. А то кручусь. Как вертушка на кону…"
Тоскуя по свету, Владимир Личутин в последние годы пишет свою заповедную чудотворную книгу о родовой памяти русского народа; подобно его старшему другу и первому учителю Василию Белову с его "Ладом", Владимир Личутин, наперекор всему, воспевает историю народного духа. Его "Душа неизъяснимая" – это опора и надежда, это кледезь народной памяти, это наша новая "Голубиная книга", которая поможет нам всем удержаться даже на краю пропасти. Выстоять и победить. Своим зорким оком он видит горькую правду нынешней жизни, своим провидческим зрением он предсказывает нам всем спасение. Воистину, кудесник слова, кудесник духа. Народный писатель...
