КИТАВРАСКА

Кончается вечер прощальный

с крестьянским трудом пополам, —

не то чтобы мы обнищали

и трудно без пахоты нам...

а то, что крестьянство забывший,

на труд сей возвысивший глас, —

он выгодно плюнет в Всевышних,

и Родину сдельно продаст.

Такая простая привязка...

однако, не сразу поймешь.

Крестьянка, она ж — китовраска:

всё вынесет, что ни положь.

24.04.04

***

Петушок на красной кружке

из рубинного стекла

ждет подружки, ждет пеструшки,

ждет... А жизнь текла-текла...

Дотекла до новой Пасхи:

красим яйца, тесто жмем

и, как наши бабки, счастья —

русского — уже не ждем.

Ехал грека через реку,

а по речке плыл навоз...

Выдай, Петя, кукареку,

разверни гармонью хвост!

Петушок на красной кружке

с каждым годом всё умней:

не видать ему подружки,

кроме личности моей.

09.04.04

ПО ПОВОДУ ПАРАДА ПЛАНЕТ

— Что происходит в небесах?

— Опять парад планет.

Такой оттуда льется страх!

Такой неверный свет!

Там — подготовка, там — муштра,

на то и есть парад.

А здесь с утра и до утра

всё спорят да бомбят.

От тех парадов здесь беда,

смерть, вопли и разор.

Ой, небо-батюшка, пора

сей прекратить позор.

Расставь все звезды, как всегда,

как было в первый час.

А по линейке никогда

не строй ни звезд, ни нас.

23.03.04

Не только и, может быть, не столько вирусами, сколько невероятным скандалом в литературной жизни Русского Зарубежья сотрясаем Интернет вот уже несколько месяцев. Теперь этот скандал, казалось бы, уже невозможный при нынешнем довольно скромном месте литературы как таковой, доходит и до российских бумажных изданий. В эпицентре его — личность русского парижанина, тридцатилетнего писателя Анатолия Ливри. Камнем преткновения стала, с одной стороны, его повесть "Выздоравливающий", вышедшая в журнале "Нева" и в одноименном сборнике его произведений в питерском издательстве "Алетейя", с другой — биографические сведения, которыми сопровождалось последнее издание. Те, кто ранее его прозу печатали, вдруг резко изменили ее оценку, заявив, что автор — не более чем эпигон Набокова. Но сначала посыпались утверждения о неверности биографических сведений. Мол, уволили его из уважаемого университета Сорбонна отнюдь не за "Выздоравливающего", настоящая фамилия его — не Ливри, и всё остальное, вплоть до обладания черным поясом каратэ включительно,— неправда, хотя в том же Интернете можно найти линк, обладание это подтверждающий (http://www.ffkama.fr/cgi-bin/w3-msql/apps/criteres.html?typerech=fede&noment=&codeent). Да и об оригинальности литературного стиля я, написавший по просьбе издательства "Алетейя" к его книге послесловие, мнения все же не изменил. Вот Сергей Карпухин на Набоковском форуме в Калифорнии заявил, что стиль Ливри даже "превосходит литературный стиль Владимира Набокова своим модернизмом". Последнее мнение вызвало ревнивое негодование Дмитрия Набокова, который назвал его "писателем-хулиганом", сравнивая его при этом почему-то с Пелевиным. В недавнем интервью журналу "Огонек" Набоков-младший авторитетно заявил, что сама по себе личность Ливри "достойна разве что внимания психиатров". В чем причина столь неровного отношения к стилю Ливри? Не осталось ничего другого как выслушать позицию самого Анатолия Ливри. Но с живым писателем трудно все время ограничиваться рамками стилистики.

"День литературы". Анатолий, в чем, на ваш взгляд, особенность вашего литературного стиля? Откуда такая виртуозность литературного русского языка, в то время, как всю свою сознательную жизнь вы провели в эмиграции и в полном отрыве от русскоязычной среды?

Анатолий ЛИВРИ. Да, живу я в эмиграции, но творю я для российского читателя. И, мне кажется, я могу это сказать без ложной скромности: за последнее десятилетие мне удалось создать нечто неповторимое — ситуацию, когда живёшь абсолютно вне среды языка, на котором пишешь, намеренно отказываешься от общения с носителями этого языка, и одновременно "напитываешь" себя до отказа творчеством тех, кто создал русский литературный язык: Пушкиным, Гоголем, Чеховым, Набоковым. Много читать вредно, но прозу этих четырёх авторов надо знать наизусть. Достигаешь состояния, при котором их книги становятся частью твоего тела, ведь литература — дело плотское. После чего каждый из этих писателей в отдельности или все они вместе "нисходят" на тебя. Впрочем, классики — люди вежливые и обычно не толкаются. В конце концов, создаётся нечто изысканное и своеобразное, сродни тому острову у берегов Исландии, который вдруг появляется на поверхности океана: он чист и в тоже время несёт в себе генофонд всей Земли. Поэтому этот волшебный остров надо всячески охранять. И если вы любите прекрасное, то уж не корите за мои бойцовские порывы.

"ДЛ". Когда-то Андрей Синявский назвал свои разногласия с Советской властью чисто стилистическими. Можно ли теперь таковыми назвать и вашу, если так можно выразиться, размолвку с сыном Владимира Набокова, Дмитрием Владимировичем?