— Ну, давай, решай! — давил Олег, для него ее ответ был очевиден.

Но она сказала не то, что он ожидал услышать.

— Я не люблю тебя, — начала она объяснять ему, как неразумному ребенку. — Не будет у нас нормальной жизни. Никогда не будет. Давай разойдемся.

Хорошо, что Олег сидел, а не стоял. Он не сразу нашел, что ответить, и снова стал заикаться:

— Т-ты хорошо подумала? Т-ты знаешь… ч-что скажут на это родители? — после непродолжительного молчания спросил Олег, напоминание о родителях было его единственной надеждой, соломинкой в руках утопающего. Но на этот раз его, как он считал, железный аргумент не сработал.

— Думаю, они поймут меня, — тихо ответила Ирина. — Я только сейчас узнала, что такое настоящее счастье. Я хочу быть с ним. Я не хочу быть несчастной с тобой.

Олег бессильно опустил голову на руль, а Виталий облегченно вздохнул и также бессильно откинулся на спинку кресла, мечтательно глядя в потолок. В этот раз

его глаза ясно выражали то, что он чувствовал.

Все, что происходило дальше, можно было назвать одним словом — счастье.

Наконец соединились не только любящие сердца, но их тела и души. После того, как к нетерпеливо ожидавшему в скверике возле фонтана Виталию подскочила сзади улыбающаяся Ирина и закрыла ладонями ему глаза, они не расставались ни на минуту. Этот день был полностью их, безраздельно.

Счастливая, мальчишеская улыбка не сходила с некогда невозмутимого и даже сурового лица Виталия. Наконец-то они могли встречаться открыто, не таясь, не прячась в чужих квартирах и за тонированными стеклами машин. Не опасаясь чужого стука или взгляда. Глаза Ирины искрились, и в них отражалось ласковое осеннее солнце, голубое небо.

Он смотрел на нее и не мог насмотреться, обнимал и не мог отвести от нее рук, целовал, но губы их с трудом расходились, вновь и вновь сливаясь в счастливых поцелуях.

Казалось, сама природа благоволила к ним, видела их восторженное счастье и не хотела омрачать его пасмурной погодой. Ярко светило солнце в высоком голубом небе, по которому лениво проплывали белые, пушистые облака, трава на газонах была еще зелена, а деревья только-только начали сбрасывать желтевшие листья. Вдруг раздобревшая, понимающая дальневосточная природа дарила им теплые, ласковые дни такого мимолетного и обманчивого бабьего лета.

Когда восторг встречи немного ослаб, они принялись за решение насущных бытовых проблем. Любовь, конечно, вещь хорошая, а жить-то где-то надо. Понятно, что с милым и в шалаше рай, но у них не было даже шалаша. Они направились к машине, купив в ближайшем киоске несколько местных газет с объявлениями о сдаче жилья. Расположившись в машине, они просмотрели несколько колонок объявлений и, выбрав несколько их устраивающих, стали звонить по указанным телефонам. Искали они однокомнатную квартиру, желательно в центре. Оказалось, что выбранные ими варианты уже заняты и им пришлось звонить по другим объявлениям, с менее комфортными квартирами. Влюбленные были непривередливы, и меньше чем через час они осматривали свое будущее гнездышко любви.

Не супер, конечно, но, как говорил Виталий, после лагерных бараков ему везде «Гранд отель», а Ирина… ей было все равно, лишь бы он был рядом.

Виталий заплатил за три месяца вперед и уже считал себя законным владельцем недвижимости на оплаченный срок, но не тут-то было. Риелтор, милая круглолицая девушка с обворожительной улыбкой, объявила ему, что он должен заплатить ей, как посреднику, гонорар в размере месячной арендной платы. На вопрос Виталия «а если бы я снимал на месяц» милое создание, не убирая улыбку с лица, ответило, что это все равно, хоть на один день. Не желая портить себе настроение такими мелочами и страстно желая, чтобы она наконец поскорее ушла, Виталий отдал девушке деньги.

Как только за юным дарованием захлопнулась дверь, он схватил Ирину на руки и закружил с ней по комнатам, поздравляя ее с их первым новосельем. Она, притворно вырываясь, стучала кулачками по его спине, они упали на диван и слились в долгом-долгом поцелуи, первом поцелуи в их первом совместном жилище.

С трудом оторвавшись друг от друга, стали они… стали они жить поживать да добра наживать. В сказках на этом все обычно и заканчивается, но это в сказках, а в жизни с этого как раз все и начинается.

Поэтому они встали с дивана и взялись за наведение порядка в их временном жилище. Виталий таскал на балкон обрезки досок, бруски, куски фанеры, в общем, весь мусор оставленный предыдущими жильцами. Ирина протирала пыль, планировала, как переставить немногочисленную мебель, чтобы было уютней, мыла запыленные окна.

Поглощенные работой и окрыленные близостью друг друга, они не замечали тесной убогости «хрущевки». Этих низких, висящих над самой головой потолков, вьщветших аляпистых обоев, обшарпанных дверей. Их не смущала теснота пятиметровой кухни, по которой невозможно было пройти не коснувшись друг друга, ведь они и хотели постоянно касаться, к этому они и стремились.

Эта квартирка представлялась им дворцом, а сами они себе принцем и принцессой, воссоединившимися наконец после долгих приключений. И плевать им было на то, что этот дворец находится на втором этаже кирпичной пятиэтажки и жилой площади в нем едва-едва наберется жалких семнадцать квадратных метров.

Все равно это был дворец, а кругом ни город Уссурийск, а райские кущи, и жили в этом дворце они втроем: он, она и их новорожденное счастье.

Ирина перемывала на кухне немногочисленную утварь, а Виталий, повесив на плечо полотенце, сосредоточенно и аккуратно протирал ее насухо. Дома этим он никогда не занимался и даже не думал, как это приятно делать что-то вместе с любимой, даже мыть посуду. Улыбаясь, Виталий подумал, что, если бы знающие его ребята застали бы его за этим занятием, они, наверное, не узнали бы его и спросили: «А где Бандера?»

Когда они все перемыли и перетерли, то попытались включить телевизор, стоящий в комнате, но этот раритет, изготовленный славным объединением «Горизонт» еще во времена исторического материализма только свистел лампами, гудел, но голубой огонек экрана так и не осветил их временное пристанище.

Виталий безнадежно махнул рукой и, поцеловав Ирину, вышел из квартиры. Легко сбежав по ступенькам лестницы, сел в машину. Минут через сорок он вернулся с небольшим, но современным телевизором, подставкой для которого послужил дедушка «Горизонт», который все равно на большее был уже не способен.

Ну вот, теперь все семейные атрибуты были на месте — диван, два кресла, телевизор и кое-какая кухонная утварь. Можно жить! Оставшуюся часть дня решили посвятить развлечениям.

Они гуляли по пустынному теперь пляжу, сидели на еще теплом песке, бросая в воду камушки и говоря друг другу какие-то милые глупости. Обнимались, целовались и говорили, говорили, говорили… И если бы их спросили, о чем они говорили в последние пару часов, они бы растерялись, рассмеялись и не нашли бы, что ответить. Обо всем и не о чем, может быть, о чем-то важном и значительном, а возможно, о какой-нибудь ерунде, какая разница, они были вместе и они были счастливы.

Потом они заехали в клуб «Грин Лэнд» посидеть, перекусить, пока еще в него не набились завсегдатаи любители бильярда. Ирина пыталась играть в бильярд, а Виталий, сидя за стойкой и потягивая коктейль, с наслаждением наблюдал за ней и смеялся от души.

Она старательно ложилась на стол, так, что ее груди размазывались по зеленому сукну, долго целилась, уставала от этого, переминалась с ноги на ногу, опять целилась и наконец отважно била. Но по шару, как правило, не попадала, а если уж попадала, то шар подпрыгивал, как от испуга, взмывал вверх и шлепался где-то на пол.

Виталий с улыбкой наблюдал за не очень удачными ударами подруги и заключал сам с собой пари, что произойдет раньше, попадет она все-таки кием по шару или порвет сукно. Ирина провела еще пару ударов, таких же «профессиональных», как и предыдущие, и Виталий понял, что сукно будет порвано еще до первого удачного удара.