– Игорь! – осадил Кичуя Рублев.
– Не, ну а чего она нас мордой по столу возит!
Под гипнотизирующим взглядом тестя он неохотно опустился на место.
– На этот раз у нас действительно есть уверенность, что кредит центробанка будет выделен, – заверил Манану Рублев, в ком на самом деле уверенности с каждой минутой оставалось все меньше. – Вопрос решается на самом высоком уровне.
– Хотелось бы верить, – Осипян с сомнением по-мужски цыкнула. – Но если все-таки откажут?
– Тогда мы используем иные возможности изыскать деньги, – отчеканил Дерясин с откровенным вызовом.
– Вот-вот, это уже теплее. Вот об этом, прошу, поподробней, – Осипян потянулась через стол, будто собралась ухватить Дерясина за горло.
Но тут из приемной донесся оживленный заливистый голос, и истомившийся в безвестности Рублев вскочил, ибо принадлежал этот голос заместителю председателя Центробанка Борису Семеновичу Гуревичу. Поднялся и Керзон: Гуревич когда-то начинал свою карьеру в банке «Возрождение», и с того времени они сохранили приятельские отношения. Раскрылись сразу обе дверные створки, и образовавшегося проема едва хватило, чтобы пропустить разбухшее тело. Керзон сокрушенно качнул головой: за полгода, прошедшие с последней встречи, Борис ухитрился еще располнеть. Впрочем, все взгляды тут же невольно сосредоточились на вошедшей следом эффектной спутнице Гуревича. Молодая, броско одетая, она шла, обмотанная шалью, выбрасывая ноги через передние разрезы в юбке и будто тем самым подгоняя приземистого Гуревича. Что-то очень знакомое угадывалось в ней.
– Извините за опоздание, – улыбаясь сконфуженной улыбкой, Гуревич подал пухлую ладонь Рублеву и Керзону, изобразил общий кивок всем остальным и уже собрался опуститься в подставленное кресло, но спутница его кашлянула предостерегающе, и Гуревич спохватился: – Да, позвольте представить, моя младшая сеструха, Ирина Холина. Вцепилась в меня клещом – возьми с собой. Хочет сделать репортаж о вашем банке. Как, Иван Васильевич, разрешите ей поприсутствовать?
Теперь все окончательно признали знаменитую журналистку, чьи экономические обзоры в «Коммерсанте» и «Эксперте» становились событием. Мелькала она и на экранах телевидения – то в аналитических программах, то в репоражах о светских тусовках, на которых появлялась в обществе крупнейших бизнесменов или политиков.
– Я хорошо знала Второва, – объявила Холина теплым, чуть хрипловатым голосом. – И мне в самом деле любопытно то, что происходит у вас. А главное, это будет интересно и читателю. Осмелившиеся бросить вызов Онлиевскому не могут не быть интересны. По нынешним временам это круто.
– Поверьте слову, она вам пригодится, – объявил Гуревич, заметив, что Рублев, сторонящийся всякой шумихи, колеблется. – Во-первых, это вам не таблоиды – серьезный уровень. Во-вторых, связи. А вам в теперешней ситуации как раз и надо общественное мнение изо всех сил подогревать. Никак нельзя, чтоб все совершалось втихую.
– Дорогой Иван Васильевич, клятвенно обязуюсь, что ни одного материала без согласования с вами не дам, – Холина молитвенно соединила ладони, отчего вид ее сделался умилителен и сексуален одновременно. Во всяком случае мужчины смотрели на сошедшую из другого мира приму с безотчетным восхищением. Хотя назвать ее красавицей – значило бы погрешить против истины. Эффект определялся умелым применением косметики и подобранным со вкусом нарядом – явно от кутюр. А больше – искрящейся уверенностью в собственной неотразимости. – Что ж, мы рады, – Рублев сделал приглашающий жест. Дерясин поспешно схватил свободный стул, выронил, подхватил у пола и подставил, смущенный собственной неловкостью.
Холина опустилась, благодарно наклонив голову. Будто только сейчас заметив женщин, она скользнула по ним взглядом, то ли приветствуя, то ли фиксируя их присутствие.
Осипян и Инна, не сговариваясь, поджали губы: женщины остро чувствуют пренебрежение. Явление светской дамы примирило их друг с другом. – Так с чем пришел, Боря? – нетерпеливо напомнил Рублев.
– Погодите чуток, – сконфуженно прохрипел Гуревич. Отдуваясь, он привычно загладил назад отдающие рыжиной курчавые волосы. Крапчатое лицо его после подъема на второй этаж покрылось бисером пота. – Воды? – Керзон взялся за бутылку минералки. – Или, может, чего покрепче?
– Покрепче вам понадобится, – Гуревич обнажил мелкие ровненькие зубки. – Словом, господа-товарищи, только что закончилось внеочередное правление центробанка. Всё рушится. Еще у тринадцати банков пришлось отозвать лицензию. Просто-таки повальное что-то.
Он сокрушенно покачал крупной головой.
– Хватит душу тянуть. Ты скажешь, наконец, о главном?! – рявкнул Керзон.
– Вас не тронули… Эк вы какие нервные стали! Хотя очень всё было проблемно. Словом, вот вам позиция центробанка. Вопрос с отзывом лицензии приостанавливается.
Вздох облегчения прервал его.
– Да, да. Даем вам еще чуток подышать и – с толком использовать время. Много, поди, скопилось непроведенных платежей? – Очень, – хмуро подтвердил Керзон. – Но у нас есть реальный расчет: как только мы получим в центробанке стабилизационный кредит, что позволит…
– Да никто вам этого не позволит! – нервно перебил Гуревич. – Центробанк денег не даст. Это сегодня тоже окончательно подтверждено.
– Но как же так, Боря? – голос Рублева взволнованно дрогнул. – Это фактически наши деньги, которые мы из года в год отчисляли в резервы как раз на такой случай. Потом мы же не за ради Христа. Взамен отдаем государству в управление контрольный пакет. Так что и риска никакого. Мне обещали, что еще раз рассмотрят. Должны были… походатайствовать.
– Походатайствовали! – подтвердил Гуревич. – Сегодня как раз заново рассматривали. Решение – отказать. Что смотрите? Нашлись ходатаи и с другой стороны. Догадываетесь, кто? Уж если совсем начистоту, скажу больше, Иван Васильевич. Решение в вашу пользу о выдаче кредита было почти принято. Тем более – поступила соответствующая рекомендация из администрации президента. Но тут как раз прямо во время заседания глава администрации сам позвонил шефу. Вроде какая-то у них там меж собой накладка произошла и рекомендацию отзывают. Так что скажите спасибо – хоть по лицензии успели проголосовать. А то бы и ее лишились. Что касается контрольного пакета вашего банка, решено от него отказаться. Мол, сами вляпались, пусть сами и выкарабкиваются. Нечего государство впутывать.
– Так как же тогда?… – Дерясин обескураженно переглянулся с Игорем Кичуем.
– Но ведь кредит – это же ключевое было! – Игорь вновь вскочил. – Невозможно запустить проржавевшую машину хотя бы без смазки.
Оговорка вызвала понимающие грустные усмешки.
– Вот и ищите, чем смазывать, и кого, – буркнул Гуревич. – Изыскивайте, как раньше говорили, внутренние резервы. И чем быстрей, тем лучше.
Рублев поднялся, расстроенный:
– Как-то все вечно в спешке, бестолково. И позиция Центробанка, Боря, для меня… негосударственная. Сами же плачетесь повсюду, что разрушено кровеносное обращение. Каждый день вон лицензии отзываете. Мы ведь единственные, кто еще может помочь заново раскрутить расчетную систему. У вас под рукой. Так помогайте, а не сочувствуйте впустую! Что ж это выходит? Чуть цыкнули на вас – и всё? До интересов страны и дела нет?
Гуревич удрученно развел пухлые ладони. Рублев беспомощно посмотрел на остальных и столкнулся с сочувствующим взглядом Мананы Осипян, то ли слушающей, то ли с интересом его разглядывающей.
– Как хочешь, Борис, но без стабилизационного кредита мы не выплывем. Я сегодня же обращусь в правительство!
– Иван Васильевич, дорогой мой! – Гуревич умоляюще приложил коротенькие, будто венские сардельки, пальчики к груди. – Да въезжайте вы наконец в реальность. То, что сегодня сохранили лицензию, – это вообще воля случая. Просто звезды совпали. Кроме того, Ельцина напугали волнениями вкладчиков. Да и не столько вкладчиков. На это чхали они, меж нами, девочками. У него скоро переговоры с западниками. Вот и гасит напряг. А как пройдут, тут же вас опять мочить станут. «Заказ»-то на вас никто не снимал.
