– Да блюди ты себя, Палыч! А если войдут? – Денис бросился поднимать его. – Вот ведь подступило как. Может, еще Подлесный через свои каналы уладит. Чего горячку-то пороть? – И хорошо, если уладит. Уладит, так я тебе отзвонюсь. А если нет? Тогда на тебя надежда. Ну? – из уголков президентских глаз сами собой потекли слезы.

– Ладно, не бери в голову. Мы тут с Жуковичем начали план восстановления реестра набрасывать. К завтрему закончим и – сгоняю.

– Не, не, – зашептал Керзон. – Прямо сейчас. Прямо лети! Тут, может, час все решит. Давай подпишу командировочные и – лети. Нет важней дел. Так да?

– Ладно, – согласился Лобанов. – Скажи, пусть берут билет на утренний рейс.

– На ночной, – дожал его Керзон.

Начальник банковской службы безопасности Вячеслав Иванович Подлесный появился у Керзона лишь под вечер. Сколько бы работы ни наваливалось на бывшего фээсбэшника, вид он сохранял по-утреннему свежий и энергичный. Поджарый, сплетенный из сухожилий, он, казалось, не знал физической усталости.

– Извините за вынужденное опоздание, Александр Павлович, – в обычной своей манере Подлесный остановился, не дойдя немного до стола, будто для отдания рапорта. Вгляделся в воспаленные глаза президента банка. На неподвижном лице его против воли мелькнуло сострадание.

– Так что, что? – быстро произнес Керзон. – Не тяни же! Виделся со своими…как их? Источниками.

– Встречался, – начальник службы безопасности без разрешения опустился на стул, чего обычно себе не позволял. – Намотался.

– Не тяни. Совсем плохо, да? – Керзон подсел, искательно заглянул в глаза.

– Не слишком хорошо. Но – могло быть и хуже.

– Куда уж хуже, – Керзон нервно повел шеей. – В подъезд заходишь – трясет. Выходишь и ждешь, ждешь, откуда она прилетит. Пока дома жил, тоже покоя не знал: от малейшего скрипа вскакивал – а ну как ОН уже внутри! За ночь к входной двери по десятку раз подходил, засовы перепроверял, хоть кругом, в прихожей и на лестнице, понапиханы охранники. Нынче и вовсе в банке отсиживаюсь, а – всё то же. Мания просто! Никому такого не пожелал бы. Так что говори напрямоту, что узнал. Страшней уж не станет. Что угодно, только б ясность.

– Что ж, – Подлесный понимающе кивнул. – Повстречался я с моим человечком с Петровки. Вычислили они наконец цепочку, по которой заказ пришел.

– Суслопаров?!

– Всё на нем сходится. Но главное – вышли на организатора. Через него появляется шанс отследить киллера. Можно брать по цепочке, замести всех, – в лице Подлесного мелькнул профессиональный азарт. – Хотя, конечно, официально доказать Суслопарову, что именно он «заказал» убийство, не удастся, – такие вещи напрямую не делают. Но – остальных: организатора, исполнителей, – возьмем. Устроим показательный процесс!

– И что тогда? Суслопаров отступится?

Подлесный пожал плечами.

– Да ты! – Керзон вскочил. – Ты вообще здесь зачем? Чужой кровью славы борца с коррупцией добиваешься?! Профессиональные гены взыграли? Глупость какая! Пока вы там брать их по одному будете, меня, глядишь, и прикончат. Ты дело говори. Можно заказ отменить как-то, а, Слава?!

– Есть вариант, – подтвердил Подлесный с разочарованным видом. – Стремный, правда. Но раз уж главная задача от вас угрозу отвести… Суслопаров – это он и впрямь больше со злости. Выгоды экономической нет. Так что на том конце вроде готовы отыграть назад. Но тут уж люди серьезные влючились. Счетчик.

– Сколько?!

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Согласен! Когда отдать?

– Так быстро это не делается, Александр Павлович. Пока в одну сторону передашь, пока в другую, – дня три, а то и больше.

– А мне так и существовать с веревкой на шее? Так, да?

Подлесный удрученно смолчал.

– Выходит, так, – безнадежно принял Керзон. – Что ж? Поживу еще в банке.

Неожиданная ассоциация пришла ему в голову и с прежней, утраченной, казалось, ироничностью добавил:

– В стеклянной банке.

9.

По возвращении в банк Олега Жуковича назначили на прежнюю должность – начальником управления холдингом. Впрочем в подчиненном подразделении бывал он редко. Помещение, выделенное под управление, напоминало длиннющий пенал, порезанный на отсеки пластмассовыми перегородками. Так что каждый видел каждого.

Этот западный стиль Олег не терпел. Под взглядами подчиненных он напоминал сам себе краба в аквариуме. Поэтому старался забегать сюда как можно реже. До начала или по окончании рабочего дня, чтобы вынуть из сейфа или положить туда нужные документы. Основное же время проводил в глухой каморке под лестницей, которую сам для себя облюбовал. Здесь ему никто не мешал заниматься тем главным делом, ради которого он вернулся в банк и которое целиком захватило его, – он продолжал день за днем восстанавливать исчезнувший реестр. Увлекательное это занятие напоминало разгадывание кроссворда. Одна обнаруженная компания давала ключ к следующей, пока не выявленной. Не доверяя компьютеру, он составил причудливую схему и заполнял ее, будто Менделеев свою таблицу. Даже озаглавил «менделеевкой».

«Менделеевку» эту он тщательно хоронил от постороннего глаза и по вечерам неизменно убирал в объемистый сейф, расположенный в управлении.

Закончив работу к двадцати одному часу, Олег отправился в управление. Войдя, с удовольствием убедился, что «пенал» опустел, – после изнурительного дня общаться с кем бы то ни было не хотелось. Он прошел к дальнему плексигласовому отсеку, на котором рядом с табличкой «Начальник управления» сам прикрепил еще одну, украденную некогда из больницы, – «Клизменная». Прикрепил с одной целью – отогнать докучливых любителей помозолить глаза начальству.

Впрочем намек не всегда срабатывал.

Вот и на этот раз, едва Жукович убрал «менделеевку» в сейф, как почувствовал движение сзади и нахмурился, – выходит, недоглядел.

Даже не оборачиваясь, он догадался, кто это мог быть, – Лариса Угловая. Тридцатисемилетняя блеклая женщина, превосходный исполнитель, которая, если бы не природная ее робость, вполне могла претендовать на повышение. Тем более в деньгах она постоянно нуждалась: Угловая в одиночку растила дочь. Но была в ней черта, Жуковичу глубоко неприятная, – чинопочитание, возведенное в степень пиетета. От вкрадчивого жеманно-заискивающего голоса Угловой ему делалось не по себе.

Одобрительный взгляд начальника, отпущенная мимоходом похвала заставляли её по-детски расцветать. Она нуждалась в словесном поощрении, как комнатное растение в поливке. Не было случая, чтобы она уходила с работы, не дождавшись Жуковича. А, дождавшись, с неизменными извинениями и ужимками подходила, чтобы обсудить какую-нибудь очередную пустяковую ситуацию и дождаться очередного небрежного поощрительного кивка. Если бы за назойливостью этой скрывалось стремление продемонстрировать собственную усидчивость и преданность делу с тем, чтоб продвинуться по службе или добиться увеличения зарплаты, то по-человечески это было бы понятно. Но ни о чем подобном Угловая не заикалась. А искать внимания начальства ради внимания начальства, тем паче просиживать ради этого до девяти вечера, – это, по убеждению Олега, – чистая клиника.

– Что у тебя на этот раз за проблема? – не оборачиваясь, буркнул он.

– Проблема у тебя, – ответил мужской голос, и Жукович вздрогнул – это оказалась не Угловая. Следом за ним бесшумно зашел Вячеслав Иванович Подлесный, начальник службы безопасности и личный враг Олега Жуковича.

После возвращения в банк Жукович сталкивался с ним время от времени, но демонстративно не замечал и не отвечал на неизменные короткие кивки.

Так что столкновения до сих пор удавалось избегать.

Олег разогнулся. Стараясь не выказать нахлынувший страх, принял агрессивную позу, на всякий случай обшарил взглядом «пенал», надеясь отыскать какого-нибудь задержавшегося сотрудника. Увы! – Чего надо? – хрипло рявкнул он. Но – голос осекся, дав «петуха».