— Но почему никто не называет тебя по имени?

— Потому что… — Он вдруг замолчал. — Потому что все они мертвы.

Ночь внезапно стала очень темной. Возможно, потому, что тучи закрыли луну. Или, может быть, от его ужасных слов.

— Значит, твой отец…

— Он тоже мертв, Кенна.

— О, ужасно… — Неужели он пятьдесят лет прожил один в своем пустом и мрачном замке? — Скажите, лэрд Маклейн… Ах, прости, Финли… Скажи, а что случилось с твоей семьей, с твоим кланом? Ведь раньше в замке жили и другие люди.

— Да, и другие. Впрочем, наш клан был небольшой. Но мы были отчаянными и гордыми. А что касается того, что произошло… — Она почувствовала, что он повел плечами. — На моей совести кровь шестидесяти двух человек, в том числе кровь моего отца.

— Но не мог же ты всех их убить! — В ее восклицании была искренняя убежденность.

— В каком-то смысле именно я их всех убил. Но сейчас это не имеет значения. После того как я покончу с Джином Монтроузом, все будет кончено.

— Кончено?.. — прошептала она. — Что именно будет кончено?

Он убрал руку с ее бедра, и из груди его вырвался тяжкий вздох.

Кенна затаила дыхание. Ей было важно, что он ответит, хотя она не могла сказать почему. Но ответ так и не прозвучал. Он лишь пожал плечами, и ее словно обдало холодом.

Невольно поежившись, Кенна вдруг подумала о том, что замок Маклейн никак нельзя назвать домом. Может быть, поэтому Финли и проводил вечера на постоялом дворе, сидел там и ждал кого-то или чего-то. Он ни с кем не разговаривал, не притопывал под звуки волынки. Он всегда лишь ждал, устремив взгляд на дверь. Ждал, когда все будет кончено.

— Ты будешь жить вечно?

— Нет. Несколько сотен лет, насколько я понимаю.

— А тебя можно убить?

— Ты собираешься избавиться от меня, девочка? Ну, сделать это будет нелегко, но нет ничего невозможного. Кровь должна вытечь из меня быстро, понимаешь? Можно всадить мне нож в сердце или перерезать горло. Но я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась этим знанием против Джина, а не против меня.

— Да, конечно, — прошептала она.

— Довольно об этом. Не то тебе будут сниться кошмары. Расскажи мне о своем браке. Должно быть, ты едва выбралась из колыбели, когда обзавелась супругом.

Кенна была так удивлена перемене, произошедшей в его тоне, что, поддавшись его обаянию, рассмеялась.

— Ты хочешь мне польстить?

— Может быть. А теперь расскажи мне о своем супруге.

— Ну… мой муж. — Кенна вновь прислонилась к его груди. — Я познакомилась с ним, когда мне едва исполнилось семнадцать, и не прошло и месяца, как я стала его женой. Моя семья не одобрила моего выбора, и потому мы стали жить с его семьей. Он был очень красивым и веселым, и еще он был страшно ленив. Какое-то время мы были счастливы. А после этого он умер.

— Сочувствую.

Она почувствовала, как он положил голову ей на плечо, и тихонько вздохнула.

— Я была очень молодой и очень глупой. Так часто бывает. А ты был женат?

— Нет. Я тоже был молод и глуп, но к браку не слишком стремился. Я предпочитал влюбляться во многих женщин сразу — чем больше, тем лучше.

— Да, такое довольно часто случается с молодыми мужчинами. Обычный недуг.

— Я был серьезно поражен тем недугом.

Она улыбнулась, чуть повернув к нему голову, и потерлась щекой о его подбородок.

— Даже не могу представить такое.

Он усмехнулся.

— Сейчас и я не могу. Сейчас я не в силах очаровать даже престарелую вдову, что сидит у меня между ног уже несколько миль.

— О Господи!

Она засмеялась и тут же зажала рот ладонью, поскольку смех ее эхом прокатился по лесу.

— Ничего страшного, — сказал Финли. — Поблизости никого нет.

И тогда Кенна снова рассмеялась очень громко и заразительно. Она уже забыла, когда в последний раз так смеялась.

— Старайся там ни с кем не разговаривать, — прошептал Финли, когда впереди показались ворота замка.

Горизонт окрасился багрянцем. Близился восход солнца.

— Когда нас проводят в наши апартаменты, ты должна оставаться там, пока я не приду. Никому нельзя доверять.

— Перестань. Неужели там все так плохо? Моя мать мечтала, чтобы ее пригласили ко двору.

— Видишь ли, Кенна, они грозились обвинить меня в чародействе. Они там все, как пауки… Раскинут паутину и ждут, когда ты в нее попадешься, чтобы потом сожрать тебя живьем. А не захочешь лезть им в пасть, так сожгут на костре за колдовство.

— Колдовство? А ты умеешь колдовать?

— Мне неплохо удается убеждать людей в том, что им следует принять мою точку зрения.

Кенна кивнула:

— Да, помню. Ты уже на это намекал. Как тебе это удается?

Бдительный стражник внимательно наблюдал за ними, когда они поднимались на замковый холм. Казалось, он даже и прислушивался.

— Об этом позже, Кенна, — сказал Финли, прикрывая ноги плащом; он прекрасно помнил, какое количество сторожевых постов им придется преодолеть до того, как они будут допущены к королю.

Перед тем как въехать в замок, Кенна пересела; теперь она сидела так, как полагалось женщине, хотя сидеть по-мужски ей было намного удобнее.

— Послушай, а ты не…

Финли умолк и задумался. Следовало просить ее об этом? Она как будто неплохо к нему относилась, но, с другой стороны, как еще она могла к нему относиться, если рассчитывать ей было не на кого? Что еще ей оставалось?..

— Кенна, а ты не скажешь им правду?

— Зачем мне это?

— Ты ведь ясно дала понять, что считаешь меня чудовищем, Кенна. Монстром с печатью дьявола. Я прав?

Финли ждал ответа затаив дыхание.

Она долго не отвечала. Наконец очень тихо сказала:

— Я действительно считаю, что ты проклят. Но мне также ясно и другое: ты не так уж сильно отличаешься от всех прочих мужчин.

Финли в недоумении пожал плечами. Что бы это могло означать? Он уже раскрыл рот, чтобы задать вопрос, но с этим пришлось повременить — они въезжали во внешние ворота замка под пристальным взглядом восьмерых вооруженных стражников.

— Лэрд Финли Маклейн, — представился он двум охранникам, заступившим им путь. — Я здесь по требованию короля.

Стражник скосил взгляд куда-то в сторону и, должно быть, получил оттуда сигнал, потому что тут же отступил, освобождая им путь, и указал рукой на внутренние ворота. Там их снова остановили, но после короткой проверки пропустили во двор замка.

Финли почувствовал, как Кенна заерзала в седле, когда к ним подбежал юный конюх, чтобы взять коня под уздцы.

— Я не уверена, что смогу слезть, — прошептала она.

— Все в порядке, я тебе помогу.

Финли спрыгнул с седла и, подхватив ее, осторожно опустил на землю, с удовольствием ощутив в руках приятную тяжесть ее тела.

— Разве у тебя нисколько ноги не затекли? — пробормотала она.

— Нет.

Финли посмотрел на восток.

— Но глаза у меня начинают гореть, — добавил он, помрачнев.

— О! — воскликнула она в волнении. — Надо нам поскорее попасть в замок!

Финли невольно улыбнулся:

— Ничего, я выживу. Хочешь, чтобы я понес тебя на руках?

— Конечно, нет!

Она решительно покачала головой.

Слуга повел их на второй этаж, и они зашли в маленькую комнатку с одной-единственной узкой кроватью.

— Боюсь, я не могу представить тебя своей женой.

Кенна пожала плечами.

— Да, понимаю… Не возражаю, если ты представишь меня своей любовницей. Быть любовницей лэрда все равно почетнее, чем служанкой на постоялом дворе.

— Принимаю это как комплимент, девочка.

— Как вам будет угодно, милорд.

Он оставил ее одну, чтобы она могла справить нужду, а сам отправился на поиски пищи. Не так-то легко найти пищу в такое раннее утро, но свежий хлеб и мед ему все же удалось отыскать. К счастью, ставни в комнате были закрыты. К тому же окно выходило на север, и солнечный свет едва проникал сюда даже с открытыми ставнями, так что глазам Финли здесь ничто не угрожало.