Многие из них ускользнули маршрутами, гораздо более трудными и опасными, чем мой. Некоторые ухитрились провести свои семьи. Дети иных умерли от трудностей при пересечении гор. Но большое число мужчин среди беженцев разлучились со своими семьями во время борьбы и переживают теперь дополнительное горе, зная, что их жены и дети оставлены китайцам.
Эти беженцы разбросаны сейчас по общинам, находящимся в Индии, Бутане, Сиккиме и Непале. Некоторые известные граждане Индии разных политических ориентаций создали Центральный комитет помощи тибетским беженцам. Они работают совместно с правительством Индии для того, чтобы помочь тибетцам Добровольческие благотворительные организации ил многих других стран помогли нам деньгами, пищей, одеждой или медикаментами. Правительства Британии, Америки, Австралии, Новой Зеландии послали дары, чтобы помочь нам дать образование нашим детям. А правительство Южного Вьетнама подарило нам рис.
Мы действительно благодарны за всю эту доброту, она была бесценной в то время, когда нам нужно было начинать все сначала. Но, конечно же, мы не собираем ся жить на подаяние более, чем это необходимо. Мы хотим встать на свои собственные ноги как можно быстрее. Для этой цели правительство Индии помогло найти работу большинству наших здоровых мужчин. В настоящее время многие из них, включая большое число монахов, работают на строительстве дорог. Но для горных людей это очень нездоровая работа, проходящая на жарких равнинах Индии, и мы старательно пытаемся, опираясь на симпатии правительства Индии, переместить наших беженцев в районы, где климат не очень бы отличался от нашего собственного. Для этого мы смогли организовать центры обучения ремеслам в Дарджилинге и Дельхаузи, которые находятся у подножия Гималаев, и теперь около 600 человек обучаются там полезным профессиям. Около 4 тысяч уже живут в сельских общинах Мисора и Ассама, подыскиваются и другие подходящие места. Оставшиеся из старших постепенно находят крестьянскую работу, на лесоповале и в молочной промышленности. Мы стараемся обучить побольше молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет техническим профессиям, чего нам так недоставало в старину.
О детях у меня особая забота, поскольку здесь больше пяти тысяч тех, кому нет 16. Детям еще труднее, чем взрослым, оказаться вырванными из родной почвы и помещенными в совершенно иную среду. Многие дети умерли в первые же дни просто от перемены еды и климата. Нам нужно предпринять нечто решительное для сохранения их здоровья, а также для их образования. Это вопрос большой важности. Мы знаем, что наших детей в Тибете забирают от родителей и воспитывают как китайских коммунистов, а не как тибетских буддистов. Я уже рассказывал, как тибетские дети отказывались принять китайскую веру, но было бы странным думать, что дети, забранные из дома в младенчестве, не вырастут коммунистами (если китайский коммунизм продержится до тех пор). Поэтому в будущем поколении тибетские дети, выросшие в Индии, могут стать очень важными людьми - ядром той мирной религиозной жизни, которую мы хотели бы сохранить и вернуть.
Пока что нам удалось устроить школы у подножия гор примерно для тысячи детей, и мы готовим достаточно школ для остальных. Все родители беженцев очень хотят послать своих детей в эти школы, где они могут вырасти здоровыми и настоящими тибетцами. Там их учат тибетскому языку, основам религии и истории Тибета в качестве главных предметов. А также их обучают английскому, хинди, математике, географии, всемирной истории и естествознанию.
Дети дошкольного возраста - это другая проблема. Они больше всех пострадали от климата Индии и инфекций, которых в Тибете почти не бывало. Их родители прекрасно понимали, что не могут о них как следует позаботиться. Поэтому я предоставил всем им моё личное покровительство. Я решил устроить детский сад и поручил это дело моей старшей сестре. Тогда правительство Индии одолжило нам для этой цели два пустовавших бунгало вблизи моего нынешнего дома в Дхарамсале.
Результат оказался поразительным. Почти раньше того, как мы узнали, где будем располагаться, нам уже привезли 800 хрупких детишек. Моя сестра и добровольные помощники вынуждены были выискивать насущнейшие предметы жизни для этой громадной семьи. Мы и сейчас не можем предоставить этим детишкам ни малейшей роскоши, но уверены, что их любят и содержат здоровыми и счастливыми, насколько счастливыми могут быть дети беженцев. Правительство Индии выделяет средства на их содержание, а также разными способами помогают отдельные люди и благотворительные организации. Постепенно мы смогли послать наших старших детей в школы, и теперь в Дхарамсале у нас осталось около 300 дошкольников, все младше семи лет.
Именно для такого рода деятельности, а также для поддержания маленького правительственного ядра и использовался золотой песок и серебряные слитки, которые я разместил в Сиккиме в 1950 году. Мы продали их за наличные, и этого оказалось почти достаточно для всей той работы, которую я и мое правительство хотели и должны были сделать для наших беженцев и будущего Тибета.
Для меня и для всех беженцев продолжение исповедания нашей религии остается таким же важным, как и наша борьба за выживание в этом незнакомом мире. Мы соблюдаем свои церемонии точно так же, как делали в Тибете, за исключением того, конечно, что не можем придать им древнюю яркость и роскошь. Но, с другой стороны, в старину они были слишком уж украшены, и, может быть, неплохо исполнять их более аскетично.
Я продолжаю свои религиозные штудии помимо того, что учу английский и читаю как можно больше для того, чтобы войти в лучшее соприкосновение с современным миром. Я повторил паломничество по священным местам Индии, которое было прервано политическими событиями во время моего предыдущего визита, а также смог посетить некоторые из священных мест христиан, индуистов и джайнов и обсудить некоторые вещи с представителями этих религий. Я был рад обнаружить, как много у нас общего. Во время моих паломничеств в Бодх-Гаю и Бенарес я принял обеты у 162 тибетских монахов - обеты бхикшу, то есть полноправных членов Монашеского ордена. Впервые я выполнял церемонию Монашеского посвящения и подумал, насколько удачлив и был, имея возможность совершить эту церемонию именно в тех местах, где учил Будда, в то время когда его Учение уничтожалось в Тибете.
В эти дни, благодаря помощи многих друзей, жизнь тех, кто вместе со мной ускользнул из Тибета, становится терпимой. Но, конечно же, громадное большинство тибетцев вовремя не сумели уйти, и теперь это стало невозможным.
За Гималаями Тибет напоминает гигантский концлагерь. Единственное, что я могу сделать для тибетцев, - это позаботиться о том, чтобы о них не забыли. Тибет далеко, у других стран есть свои собственные страхи и беды. Мы хорошо понимаем, что может возникнуть тенденция дать событиям в Тибете кануть в Лету. Однако Тибет находится на этой же планете, тибетцы - люди, по-своему цивилизованные, и, конечно, они ощущают страдания, как и все другие. Я бы сказал, что, вероятно, после второй мировой войны ни один народ не пострадал более. Но страдания Тибета не закончились, они продолжаются каждый день и будут продолжаться до тех пор, пока китайцы не оставят нашу страну или пока тибетцы не прекратят свое существование как раса или религиозное сообщество.
Поэтому я постоянно напоминаю миру о нашей судьбе и стремлюсь представить наш вопрос на рассмотрение в ООН.
Ни я, ни мои тибетские советники не знали, как справиться с этой задачей, и поначалу правительство Индии пыталось убедить меня не делать этого, но я отправился в Дели и обсудил это с правительствами и послами нескольких других стран. Двое из членов ООН, Ирландия и Малайя, выдвинули наше прошение. Оно было обсуждено на подготовительном комитете перед 14-й сессией Генеральной Ассамблеи в 1959 году. Было проведено голосование о том, должна ли Генеральная Ассамблея рассматривать вопрос о Тибете. 11 членов проголосовали за, пять против и четверо воздержались. Но советская делегация выдвинула возражение по процедурному вопросу собрания, и Чехословакия потребовала нового голосования. В этот раз 12 были за, ни одного против и шесть воздержались.
