Сила — наверху этой системы — возрастала. А — пассионарных людей становилось всё больше и больше. Это были уже не такие пассионарии, которые с риском для жизни искали приключений. Там были еще и ученые, которые приносили знания; художники, поэты, — они ценились.
А те, кто стремился к идеалу успеха? Какого успеха? — Да, своего! Раз он — пассионарий, он смотрит, чтобы ему было хорошо. Ну, и чем дальше, тем — больше. Они становились уже опасны. Для кого? И для этих, — несчастных, которых они обжимали, и сами — для себя.
*
В Европе этот период подъёма был в XI веке. И надо сказать, что жить-то там было почти не возможно. Потому что все эти феодалы, имевшие небольшие отряды, укрепленные замки, служившие только 40 дней в году, а все остальное время тратившие на то, что воевали друг с другом, убивали друг друга, грабили своих крестьян. Крестьяне, которые не могли с ними тягаться в драке, прятались в леса.
Безобразие было при этой очень строгой системе такое, что умный папа Урбан II444 предложил им сначала устраивать «Божий мир»[445] — на время уборки урожая, чтобы никто никого не убивал. А потом, после этого, когда уберут хлеба, то — можно. Но потом скорей решили, что и это очень плохо. И хорошо бы, чтобы этих сильно пассионарных людей, было поменьше. И тогда было провозглашено: «Так хочет Бог! Освободите Святую Землю от мусульман!»[446]
Освобождать, собственно говоря, было нечего, потому что мусульмане — народ набожный, уважают Иисуса Христа и Пресвятую Деву Марию, и всех паломников туда беспрепятственно пускали. Но надо было сбросить излишних пассионариев. Им за то, что они ехали из Франции и из Западной Германии в Палестину, — отпускали грехи. Но им же нужны были деньги на проезд — бесплатно тогда не возили. Они закладывали свои имения или продавали их по мелкой цене, только чтобы их венецианцы и генуэзцы447 на своих кораблях довезли. Или можно было через Венгрию пройти, через Балканский полуостров, добраться до Малой Азии и — повоевать, уже на этот раз с неверными: с турками, с туркменами.
Надо сказать, что эти (мусульмане. — Ред.) — страшно удивились, они никак не могли поверить, зачем это всё. Но потом, когда им объяснили, что эти франки (да проклянет их Аллах!) устроили свой джихад (ну, это они поняли — джихад и у них был), и, конечно, они этих крестоносцев после первого удачного похода448 били почем зря.[449] И в конце концов, за 200 лет, это все кончилось. Но кончилось — почему? Европа все-таки изобиловала пассионарностью.
Если кто-нибудь читал роман Фейхтвангера «Испанская баллада», то вы помните, что там не в Палестину ехали и не в Константинополь, а воевали тут же, в Испании. Это было дешевле и повоевать можно. Кончилось абсолютным разгромом кастильского войска и гибелью этой самой героини, которая была фавориткой Альфонса XI450 и, вообще говоря, — полной катастрофой.[451] Но повоевать им удалось!
И самое тяжелое для них было не то, что их убьют, а то, что, если кого король, в виде величайшей немилости, отстраняет от службы и говорит: «Поезжай в Бургос или Овьедо452 и сиди там — у себя дома, наблюдай за морем и за горами».
Вот сидеть без дела для них было хуже смерти. Но после таких событий, как после битвы при Аляркосе,[453] естественно, что количество пассионариев уменьшалось. Почти все кастильское рыцарство, кинувшееся в безумную атаку на строй мусульман, погибло под стрелами берберийских стрелков, которые окружили его с флангов.
Те, которые уехали в Палестину, некоторое время держались в прибрежных крепостях.[454] Но как только Саладин (такой курд был, очень талантливый человек — Салах-ад-Дин), он взял Египет и организовал сопротивление, то тут же был захвачен Иерусалим, ради которого они воевали. Но они продолжали воевать. Они держались в прибрежных крепостях — Тарсе, Адане, Газе и получали поддержку от этих, от итальянских мореходов. Но их все равно прикончили. В XIII веке их прикончили, их не стало. То есть количество пассионариев — уменьшается.
И вот так везде: это было и у нас в России, и в Китае, и в Мусульманском мире, в Византии. (Л. Н. Гумилев показывает на графике «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе. — Прим. ред.).
Вы видите: сначала идет подъём; потом — небольшой спад, потом — огромный подъём, потом — большой спад. И так несколько раз, такая «гармошка» образуется. Это показывает величину пассионарного напряжения в данной системе.
ЛЕКЦИЯ 2
АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ
Надо сказать, что история написана неравномерно. И известна тоже неравномерно. Одни части лучше, другие — хуже. Поскольку нашей задачей является не обозрение всеобщей истории, а установление правильности того аспекта, с которого мы обозреваем историю, то надо выделить наиболее репрезентативные ее эпохи, эпохи, которые более наглядно, подробно изучены, более полны и имеют свои начала и концы.
Для этого, пожалуй, самое подходящее — это история Аравийского полуострова перед созданием религии ислама, объединившей целый ряд кочевников, там живших.
Вы заметили, что я не употребляю слово «арабы». Оно в V веке было еще никому не известно, и самим арабам в том числе. Здесь жили самые разные племена. Они были связаны с ландшафтами с глубокой древности. Жителей Аравийского полуострова называли измаиляне. Потому что, согласно первоисточнику, Книге Бытия, Авраам, не имевший законных детей от своей жены Сары, употребил для этой цели свою наложницу Агарь. Но когда у Сары родился свой ребенок, она потребовала, чтобы Агарь и ее сына Измаила — Авраам выгнал.[455] Этот «сукин сын» выгнал свою любимую женщину с сыном-первенцем в пустыню, где они должны были погибнуть. Но Измаил нашел воду и остался жив. Вот этих людей и называли в древности измаиляне. Себя они и не считали единым этносом.
Аравийский полуостров делится на пустынную часть (там травка растет только отдельными кустиками) — каменистая Аравия — это горная страна, где довольно много воды, где очень удобно ходить караванам. Караванный путь идет до Йемена — это «Счастливая Аравия». Это тропический уголок, где растет все что угодно. Жители каменистой Аравии, жители побережья Индийского океана, которое называлось Гадрамаут — «место смерти», но там жить можно (в скалах есть источники воды и сделаны жилища ее обитателей). Оман — совершенно самостоятельная страна. Наконец, Бахрейн — страна, примыкающий к Персидскому заливу, ныне разбогатевшая за счет нефти, а раньше выбрасывавшая «волны» завоевателей. Халдеи, которые освободили Вавилон от Ассирии, — выходцы из Бахрейна. Все они были непохожи друг на друга. Даже бедуины Центральной Аравии носили отдельные племенные названия: кильбиты, кайситы и др.
То есть единого этноса не было. Чему соответствует такое положение?
(Л. Н. Гумилев обращается к графику «Изменение пассионарного напряжения этнической системы». — Прим. ред.) Оно соответствует вот этой нижней части графика, низкой пассионарности, которая лежит на уровне гомеостаза. Лично — они были энергичные, честные, порядочные. Сказать, что у них были войны? — Да, были. Но из-за чего?
Святая война, которая продолжалась 40 лет, была из-за… верблюдицы. Произошла таким образом.
Один очень почтенный араб шел по своим владениям и видел, что жаворонок свил гнездо и сидит на яйцах. Ему это так показалось приятно, и он сказал: «Сиди, милая птица, на моей земле. Тебя никто не тронет».
Пошел как-то проверить и наткнулся на след верблюдицы. Она шла и наступила на гнездо, яйца все раздавила. Он решил, что должен отомстить, ведь он пообещал жаворонку защиту. Нашел верблюдицу по следу. Она оказалась гостьей из другого племени.
Некто Джеса должен был защищать своего хозяина и верблюдицу. Почтенный араб говорит: «Я проткну вымя твоей верблюдице».
«Ну, что ты! Она ведь не виновата, она нечаянно, она не видела».
Потом они долго ругались. Женщины подошли и «подогрели». (Бабы и настрополили их!) И тогда этот почтенный араб Кайс проткнул стрелой верблюдице вымя. Человек, который принимал в гостях хозяина верблюдицы, должен был как-то прореагировать, — ведь его гость обижен. И тогда он напал на этого Кайса и проткнул его копьем. Убийцу связали и решили отдать родственникам убитого для совершения кровной мести. Но все старейшины племени сказали: «Нет! Не надо было убивать. Но он наш человек, и мы будем его защищать».
