Уверяя брата, что время для него самое ценное, что он страшно занят, поэтому спешил со свадьбой и не спешил уведомить о, ней родителей, Шеллинг не преувеличивал. Он был уверен, что наступил решающий момент его творчества, что он создает эпохальный труд, который подведет итог его философствованию, наметит новые перспективы, а главное, будет общедоступен. И нервничал оттого, что дело не клеилось. Такого с ним не было никогда.

Первоначально он собирался выпустить первую часть «Мировых эпох» весной 1811 года. Он настоял на том, чтобы Котта анонсировал книгу к пасхальной ярмарке. В апреле перед ним лежала корректура — 13 печатных листов. Но дальше верстки дело не пошло. Шеллинг передвинул дату окончания работы на июнь. В августе он утешал издателя (и себя) тем, что «такая книга (обширнейшая по содержанию и доступнейшая по форме из всего мной написанного) может только выиграть от затраченного на нее времени». В октябре — «От произведения „Мировые эпохи“ я не могу оторваться. Это плод любви, выношенный годами, мне не хватает только уединения. Но к пасхе определенно появится».

В ноябре ему пришлось оторваться от «Мировых эпох», чтобы ответить Якоби. Он думал отделаться брошюрой размером в лист; когда начал писать, полагал, что уложится в три; получилось тринадцать. Не беда, уговаривал себя Шеллинг, в нынешнем виде книга может служить прекрасным введением к «Мировым эпохам».

И он снова берется за свой главный труд, обещает его закончить к концу лета. Это 1812 год. В европейском воздухе пахнет надвигающейся военной грозой. Шеллинга увлекает новая идея — издание популярного «Всеобщего немецкого журнала для немцев». Нет, никакой политики здесь не будет. «Там, где вопрос решается иным оружием, оружию духа делать нечего», — поясняет он Котте. Он вообще-то хотел назвать свой журнал «Немецкий музей», да Фр. Шлегель упредил его, и уже объявил в печати о таком журнале. Журнал Шеллинга рассчитан на широкого читателя, будет освещать философию, все другие науки, религию, искусство, литературу.

Его начинание в целом соответствует духу времени, способствует пробуждению национального самосознания. «Дать немцам связующий пункт, в современном разброде немецкой литературы создать место, где солидный автор мог бы высказаться во имя всеобщего блага, — такова главная цель журнала». Под этими словами стоит подпись издателя, но написал их Шеллинг.

Общедоступность он понимает по-своему. В первое номере журнала он публикует письмо к нему философа Эшенмайера по поводу его трактата о свободе и свой обширный ответ. Конечно, он излагает свои мысли проще, чем написана, скажем, «Феноменология духа», но, чтобы следить за ходом рассуждений, нужна немалая философская культура.

Нужно знать французский язык, чтобы оценить достоинства воспоминаний дочери Дидро о Своем отце. Каким-то образом рукопись попала в руки Шеллинга, и он публикует ее в своем журнале на языке оригинала. Он считает, что для Дидро характерна любовь к истине как таковой, «благодаря чему он внутренне ближе немецкому духу, как и внешне благодаря оригинальности, лапидарности и силе языка, чем какой-либо другой писатель его нации». Шеллинг мыслит национальными категориями, но чужд национальной ограниченности. Его народ воюет с французским императором, а не с французской культурой.

В течение 1813 года вышло четыре номера «Всеобщего немецкого журнала для немцев». Затем издание прекратилось, хотя духовная ситуация эпохи, казалось, должна была его стимулировать: Германия переживала эпоху национального подъема, освобождаясь от наполеоновского господства. Журнальные начинания Шеллинга, увы, недолговечны.

Между тем работа над «Мировыми эпохами» не прекращается. Она продвинулась так далеко, что в начале 1813 года потребовался новый набор первого тома. Шеллинг берет типографские расходы на себя. Первый том он планирует теперь в размере 30 листов. К пасхальной ярмарке все будет готово.

Пришла и прошла пасха, первый том лежит набранный в новом варианте, но конца работы не видно по-прежнему. Виновато теперь время, треволнения войны. В октябре он оправдывается: «„Мировые эпохи“ ждут, когда наступят лучшие времена. В этом году, заполненном войной, бурями и беспокойством, я не хотел выпускать их в открытое море, в 1814 году такие идеи будут восприниматься лучше, и тогда их больше не удержишь».

Новый год не принес ничего нового. Теперь речь идет о пасхе пятнадцатого года. Шеллингу нужны деньги, он просит у Котты аванс и одновременно рассказывает о своих планах. «Мировые эпохи» будут в трех томах, первый — 30 листов, второй — 40, третий — 30. Сначала он опубликует первый том. «Его, как и все произведение, можно рассматривать как плод моих усилий за последние 20 лет. Не берусь судить, одержит ли содержащаяся в нем система победу и когда это произойдет, но, во всяком случае, эта книга будет классической для подобного образа мысли, так что я не смогу к ней ничего добавить, ничего изменить». Он отложил все другое, работает только над ней, поэтому доходы сократились, поэтому просит деньги. И еще одно важное соображение, на которое следует нам обратить внимание, высказывает Шеллинг: «В „Мировых эпохах“ содержится не только полная метафизическая, но и религиозная система».

Это август 1814 года. В ноябре он сообщает Котте, что погружен в работу и можно будет скоро приступить к печатанию. Шеллинг имеет в виду третий набор первой части, третий вариант.

Все три варианта корректуры сохранились. Последний вариант был напечатан сыном Шеллинга в Полном собрании сочинений. Первые два увидели свет только в 1946 году в качестве особого, дополнительного тома к так называемому Мюнхенскому юбилейному изданию.

Сравнивая три варианта, видишь, куда движется мысль Шеллинга, что мучает его. Он остается на позициях философии тождества, но материалистические черты все более стираются. В первом варианте шла речь об одухотворенной «праматерии», теперь — исключительно о боге. Абзац во славу реализма остался, но к фразе «реализм — сила и прочность философской системы» добавлены слова, «и это также говорит о том, что страх божий есть начало мудрости». (Шеллинг погружен в религиозные искания, идет молва, что он перешел в католичество. Последнее он решительно опровергает, но первое — неопровержимый факт.)

Третий вариант также застывает на стадии верстки. В мае 1815 года Шеллинг опять винит во всем войну и беспокойное время. Наполеон бежал с Эльбы, высадился во Франции, он снова хозяин в Париже и угрожает Европе. «Новое мировое смятение смешало мои планы: я бы мог в скором времени выпустить „Мировые эпохи“, но кому это теперь нужно? Почти все, у кого есть молодость, дух и мужество, идут на войну, и нет охоты выходить в такое беспокойное время с трудом, так долго выношенным, требующим спокойствия духа».

Ему приходится уделять время и своим обязанностям генерального секретаря Академии художеств. Осенью 1814 года состоялась вторая выставка, приуроченная к очередным именинам короля. На этот раз она сопровождается открытым конкурсом живописных, графических и скульптурных работ. Темы заданы академией. По историческому жанру — «Жертвоприношение Ноя», по пейзажному — «Природа после всемирного потопа», по ваянию — «Тезей поднимает скалу, под которой хранится меч его отца».

Участники конкурса должны представить свои работы под девизом, сообщив в запечатанном конверте данные о себе. Победителям присуждаются денежные премии, вскрываются конверты только призеров.

Шеллинг в свое время разрабатывал условия конкурса, а теперь (в специальной брошюре) подводит итоги. На тему о жертвоприношении Ноя представлено девять работ. Об одной из них Шеллинг судил резко: «Неизвестный, потративший силы на то, чтобы написать картину, называет себя любителем, не получившим обучения. Создается впечатление, что ему никогда не приходилось сидеть подлинного произведения искусства. Пусть он найдет возможность взглянуть на какую-нибудь настоящую картину, и он будет благодарен академии за то, что она воздержалась от разбора его произведения».