– Понятно. Давайте пройдем, поговорим у меня в купе. Поезд вот-вот тронется.

– Мистер… Фэн! Я не собираюсь идти в ваше купе.

– Хорошо. Если вам кажется, что так будет лучше, мы можем пойти потрепаться в салоне.

– Трепаться-то зачем?

Он приподнял уголки губ.

– Но мы ведь только этим и занимаемся.

Найна невольно рассмеялась.

– Пожалуй.

Он кивнул.

– Ну, так, может, займемся этим не на глазах у всех?

– Нет, – ответила Найна. – Нет.

Фэн вздохнул.

– Хорошо, будь по-вашему. Пошли в салон, выпьем что-нибудь.

Найну не слишком увлекала идея выпить, тем не менее несколько минут спустя она уже сидела рядом с Фэнтоном в одном из коричневых кресел и потягивала розовое вино.

– Зачем вам понадобилось говорить со мной? – спросила она и почувствовала, что это прозвучало как попытка затеять склоку.

– Разговор поможет скоротать время в такой скучной поездке.

– А зачем было ехать, если вам так скучно? – вспылила Найна. Ей не нравилось, когда нелестно отзывались о ее любимой железной дороге.

– У меня не было выбора. Разве что глубоко обидеть сестру и швырнуть ей обратно ее подарок. Она хотела все устроить как лучше.

– То есть эта поездка – подарок вашей сестры?

Придет же кому-то в голову делать подобный подарок такому человеку, как Фэнтон!

– Угу. Она знала, что я собирался сразу после Рождества лететь в Нью-Йорк по делам. И пошла и купила мне билет на поезд, а потом договорилась с нашим троюродным братом Аддисоном о том, чтобы я провел Рождество у него на Лонг-Айленде. – Он стал разглядывать свои руки. – У меня такое впечатление, что Аддисон от этого не в восторге. Но Кристин не легко отказать, если она что-либо затеяла. Уж я-то знаю.

Найна пристально посмотрела на него. В его голосе покорность смешивалась со снисходительной привязанностью. И все-таки Найну удивило, что нашелся кто-то, способный заставить Фэна поступить против собственного желания.

– Но почему вы не могли провести Рождество с ней? – спросила она. – С сестрой-то!

– Я бы мешал ей. Она на Гавайях, в свадебном путешествии… Значит, мне пришлось бы остаться одному в доме, в котором мы вместе жили последние восемь лет. Откровенно говоря, я с удовольствием предвкушал это. С Кристиной нелегко вместе жить. – Он демонстративно вздохнул. – Но она вбила себе в голову, будто я слишком много работаю и мне необходимо отдохнуть. Если потребуется, то под принуждением. Вот я и оказался в этом поезде, будь он неладен.

Найна нахмурилась.

– А вы не могли объяснить ей, что билет вам не нужен, что отдохнете и дома?..

Он уперся ногой в выступ, тянувшийся под окнами, и повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Я не стал ничего ей объяснять, – кисло признался он. – Крис слишком хорошо меня знает. Ей еще удалось привлечь на свою сторону нашего доктора, давнишнего друга.

– Все равно можно было…

– Нет, нельзя, – отрезал он, явно раздражаясь оттого, что слышит возражения, которые давно рассмотрел и отбросил. – Кристин была искренне обеспокоена. Я слишком многим ей обязан, чтобы заставлять ее проводить медовый месяц в тревоге за братишку, которого она сама воспитала. Я ей немалого стоил. Так что я получил этот чертов билет, и вот я здесь, изнываю от скуки и мечтаю о крыльях. – Неожиданно он ухмыльнулся, сбросив хандру как змеиную кожу. – И вот почему я надеялся, что вы меня развлечете.

– А я до сих пор этого не делаю, – заметила Найна. Ей не хотелось поддаваться некоторому чувству симпатии к этому пышущему энергией мужчине, который так великодушно пренебрег собственными интересами ради спокойствия сестры. Пусть он заносчив и способен вывести из себя, но у него есть и положительные черты.

– Вас это может удивить, – сказал он, взяв ее за руку и переплетая свои пальцы с ее. – Я говорил вам, я люблю, чтобы в жизни присутствовала капелька лимонной кислоты. Вы – как раз то, чего мне недоставало.

Не зная, что на это ответить, Найна промолчала, внимательно вглядываясь в заснеженные равнины Монтаны, простиравшиеся за окном. Обычно ее успокаивал вид бескрайних белеющих просторов. Но ощущение руки Фэна, обхватившей ее руку, совершенно не успокаивало. Скорее наоборот: Найна была взвинченной и сидела как на иголках, будто ждала чего-то. Чего-то заряженного электрическим током, быть может, опасного.

– А вы? – спросил Фэн своим шершаво-бархатным голосом, вызывавшим у нее дрожь. – Почему вы едете в этом шатком анахронизме?

– Потому что мне так нравится. Терпеть не могу летать.

– Страшно? – Это был просто вопрос. Она не усмотрела в нем издевки.

– Да, – призналась она и поскорее отпила глоток вина. – Я однажды попала в сильную бурю. Мы чуть не разбились. Кроме того, у меня каждый раз бывали неприятности с ушами. Так что я летаю только в исключительных случаях. А Рождество к таковым не принадлежит.

– Верно, – согласился он. – От Рождества хоть и хлопотно, но вряд ли его можно считать исключительным случаем.

Найна вскинула на него удивленный взгляд.

– Почему вы так говорите? Вы не любите Рождество?

– Отчего же. Рождество положительно сказывается на торговле. А еще это такое время года, когда малоимущие люди острее, чем обычно, замечают, чего они лишены. Вряд ли вам что-либо об этом известно.

– Вообще-то известно… – ответила Найна. Она не могла понять, почему стоит провести несколько минут в обществе Фэна, как уже хочется стукнуть его каким-нибудь тяжелым предметом по голове, чтобы согнать с лица эту снисходительную улыбку. Найна с трудом освободила пальцы и спрятала руку в карман джинсов.

Фэн скользнул по ней взглядом, исполненным неприкрытого недоверия.

– Неужели? – проговорил он. – Пора мира на земле и благоволения? Я не знал, что вы так полны рождественского духа.

– Так было раньше, – ответила Найна. Она не хотела, чтобы он догадался, насколько она раздражена. – Когда я была моложе. А теперь… Должна признать, что Рождество в самом деле превратилось в… Как вы выразились, от него хлопотно.

– Да? А почему? – Он улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

Что ж, он сам добивался этого.

– Папа вечно пользуется каким-нибудь неубедительным предлогом, чтобы привести мужчину, который будет смотреть на меня как баран, вот почему, – кисло ответила она. – Мужчину, за которого он хотел бы выдать меня замуж.

– А что, это так ужасно?

Ему казалось, что это смешно. Она заметила, как приподнялись уголки его губ.

– Да, – ответила она, – это ужасно. Потому что каждый раз это какой-нибудь подающий надежды член правления одного из его предприятий. Понимаете, он их для меня… покупает. – Ей хотелось говорить обо всем этом в легком тоне, но она не смогла скрыть недовольства и раздражения – ей никак не удавалось подавить их в себе.

Фэн не стал притворяться, будто не расслышал ее недовольства.

– И вам это не льстит? Пожалуй, нет. А почему ваш отец вынужден… покупать для вас мужчин?

– Ничего он не вынужден. Не нужны они мне! Но ему не терпится пристроить меня, выдать замуж – желательно за какого-нибудь бизнесмена. В бизнесе он знает толк.

– Наверное. – Фэн говорил сухо, без сочувствия. – А откуда такая острая необходимость выдать вас замуж? Он что, боится, что вы сбежите с каким-нибудь молочником?

– Не совсем. Он думает, что меня испортят моя работа и неподходящие связи. Или что-нибудь со мной случится. Он надеется, что если я выйду замуж, то брошу работу и окажусь в безопасности… под пятой у своего мужа.

– Это маловероятно, – пробормотал Фэн, разглядывая ее воинственно выпяченный подбородок. Вдруг его глаза заблестели. – Хотя, пожалуй, попытка не пытка. Просто смеху ради.

– Что за попытка? – недоверчиво спросила Найна.

– Удержать вас под пятой.

– Бросьте вы это, – огрызнулась она.

Фэн усмехнулся. Он радовался, что ему удалось вывести ее из себя.

– Так кто же вы? – спросил он. – Полицейская? Частный сыщик? Журналистка?