Американские интеллектуалы предложили пять альтернативных вариантов карты мира. Фрэнсис Фукуяма, профессор Школы углубленных международных исследований при Университете Джонса Хопкинса, начал дискуссию в 1989 году, сразу после окончания «холодной войны». В статье «Конец истории?», опубликованной в «The National Interest» и своей последующей книге «Конец истории и последний человек» Фукуяма провозгласил, что распад Советского Союза и триумф демократии приведут историю к финалу(7). Он утверждал, что мир приближается к предельному равновесному состоянию, в котором функционирующие на основе взаимного согласия демократические государства вместе создадут стабильный мировой порядок. В то же время главная разграни– чительная линия будет пролегать вдоль границ демократических и недемократических государств. Фукуяма полагал, что Соединенным Штатам следует сосредоточить внешнюю политику на задаче распространения демократии по всему миру, одновременно избегая конфликтов вдоль разграничительной линии. Следующим, кто обнародовал свою позицию относительно мирового порядка, установившегося после окончания «холодной войны», был Джон Миршеймер, профессор Чикагского университета. В 1990 году в своих статьях «Почему мы скоро затоскуем по холодной войне?» («Atlantic Monthly») и «Назад в будущее: нестабильность в Европе после „холодной войны“» («International Security») Миршеймер предлагал гораздо более мрачный прогноз, чем Фукуяма(8). Он сожалел о завершении конфликта Восток—Запад, утверждал, что биполярное распределение сил, которое вызвало этот конфликт, играло главную роль в сохранении мира в течение десятилетий. Уход советских войск из Восточной Европы, распад Варшавского договора и последующее уменьшение стратегического влияния Америки в Европе приведут к возобновлению соперничества на континенте. С возвращением мультиполярности будущее Европы станет похожим на несчастное прошлое, а разграничительные линии вновь пролягут между национальными государствами. Только запугивание агрессора посредством контролируемого распространения ядерного оружия может дать надежды на стабильность. Прогнозы Миршеймера для Восточной Азии столь же пессимистичны.
В наделавшей шуму статье «Столкновение цивилизаций?», опубликованной в «Foreign Affairs» в 1993 году, и в последующей книге, озаглавленной «Столкновение цивилизаций», профессор Гарвардского университета Самюэль Хантингтон провозгласил, что главные разграничительные линии будущего пролягут в точках пересечения главных мировых цивилизаций(9). Различные цивилизации придерживаются различных точек зрения как на внутренний, так и на международный порядок – и это несовпадение ведет к столкновению интересов. Согласно карте мира Хантингтона, четыре цивилизации – иудео-христианская, православно-христианская, исламская и конфуцианская – будут бороться за мировое первенство. Он предрек, что Америка и Европа вместе будут готовиться к борьбе против других цивилизаций.
Пол Кеннеди и Роберт Каплан, хотя и работали независимо друг от друга, предложили четвертый вариант, сходным образом обрисовав ключевые разграничительные линии будущего. Кеннеди очень кратко изложил суть дела в статье «Ополчится ли весь мир против Запада?» (в соавторстве с Мэтью Конелли), опубликованной в «Atlantic Monthly» в 1994 году(10). Каплан также опубликовал свои первые высказывания по этому вопросу в статье «Грядущая анархия» в «Atlantic Monthly» в 1994 году, а позже выпустил книгу с аналогичным названием(11). Согласно карте мира Кеннеди и Каплана, земной шар будет разделен вдоль социоэкономических линий. Богатые и благополучные, индустриально развитые нации составят один блок. Бедные развивающиеся нации будут представлять другой. Главная разграничительная линия проляжет между ними. Процветающие северные государства, несмотря на все усилия, не смогут оградить себя от проблем Юга. Беженцы, экологические катастрофы, вспышки эпидемий, преступность и коррупция, распад государств будут в конечном счете представлять угрозу даже для самых передовых государств мира. Богатые нации должны попытаться воспрепятствовать распространению этих кошмаров, или их захлестнет хаос.
Журналист Томас Фридман в авторских колонках «New York Times» и в книге «„Лексус“ и оливковое дерево», изданной в 1999 году, дал определение глобализации как доминирующей геополитической характеристики нового века(12). Расширение мировых рынков капитала, товаров и промышленного производства преобразовало мир, утверждает Фридман, заставив все государства играть по одинаковым правилам. Рынок вознаградил страны, которые либерализировали и демократизировали свою экономику. Ас теми странами, которые стремятся к централизованному контролю за экономической и политической жизнью, он обойдется сурово и нанесет существенный ущерб их экономике, валюте и общественному устройству. Согласно карте мира Фридмана, принципиальная разграничительная линия будущего появится между странами, которые придерживаются правил глобальной, «электронной» экономики, и странами, отстающими в развитии. Персональные компьютеры домохозяек, а не танки и самолеты из национального арсенала будут определять, какие страны войдут в нарождающуюся геополитическую систему.
Теперь рассмотрим эти конкурирующие карты мира подробнее.
История, согласно Фрэнсису Фукуяме, постоянно движется вперед. В ней бывали отступления, случайные рывки и повороты, но в целом каждая новая эра стремится продолжить достижения предыдущей, улучшить качество жизни. Научные открытия и технологические достижения – главные источники экономического роста и социального прогресса. Паровой двигатель, пенициллин, микросхемы, Интернет – все это вместе сделало возможными определенные улучшения в материальном благосостоянии человечества.
Однако человек стремится к комфорту не только материальному, но также и психологическому. Этот психологический комфорт выступает в форме уважения достоинства и признания самоценности человека, т. е. того, что Аристотель называл thymos. Даже когда научный прогресс приводит к повышению благосостояния, человек продолжает бороться за признание и статус. Это стремление к thymos, согласно Фукуяме, и есть главная причина кровавых исторических событий. Стремление к престижу и обретению высокого статуса снова и снова сталкивает государства друг с другом в жестокой борьбе за превосходство. Внутри государств рабы и крепостные веками боролись против жестокой социальной иерархии, которая ущемляла их достоинство и свободу. По мнению Фукуямы, либеральная демократия ставит точку в политическом развитии государства как феномена, поскольку приветствует самоценную личность, а именно признания своей самоценности человек добивался веками. Право голосовать, равенство перед законом, гарантированные свободы – эти достижения либеральной демократии делают ее «завершенцем идеологической эволюции человечества» и «окончательной формой самоуправления»(13). Человеку больше не нужно бороться за утверждение своего достоинства, потому что взаимное признание и есть основа либерального и демократического порядка.
Утверждая, что распад коммунистической системы и триумф демократии означают конец истории, Фукуяма ссылается на труды Фридриха Гегеля, немецкого философа XIX века. Гегель предполагал что конец истории наступит как результат американской и французской революций. В этих революциях и в новых политических системах, которые они породили, как утверждал Гегель, «история подходит к концу, потому что страсть – то, что управляет политическим процессом, – т. е. борьба за признание, теперь удовлетворена в обществе, характеризующемся всеобщим взаимным признанием. Нет другого такого устройства человеческих социальных институтов, которое могло бы лучше удовлетворить эту страсть, и, следовательно, дальнейшие прогрессивные исторические изменения невозможны»(14). Если американская и французская революции лишь обозначили окончание истории, то современная эра завершила исторический процесс. Главными соперниками либеральной демократии были фашизм, социализм и коммунизм, – все они побеждены. Несколько государств застряли в истории и цепляются за прошлое. Но и они, очевидно, сдадут позиции и выберут путь развития к свободным рынкам и либеральной демократии.
