Но Лидия Максимовна ничего об этом не знала. Время шло, дела Вики медленно двигались на поправку. У Лидии Максимовны осталось десять дней отпуска с прошлого года, и она решила отгулять их. Но только прежде она обязательно дождется того дня, когда Вика вернется на работу. Ведь она помнила о своем обещании. И если Вика ее об этом попросит, то, невзирая на возраст и на очевидную нелепость подобного поступка, Лидия Максимовна попрыгает с ней через лужи.

И этот день пришел. День, в самый разгар весны, когда Вика вернулась в «Континент». Ее ждали, ждали все. Хотя были предупреждены об амнезии и о том, что им всем следовало быть крайне деликатными и корректными в эту непростую минуту. Вика еще долго не сможет выполнять свои обязанности в полном объеме, но возвращение в привычную среду, по мнению врачей, способно дать наилучший терапевтический эффект. Но об этом никого и не надо было предупреждать. Вику ждали. С утра в этот день в «Континенте» царило праздничное оживление, а дверь Викиного кабинета была украшена, словно дверка волшебного рождественского домика. И везде стояли цветы. Целые поляны цветов.

Ее встретили аплодисментами. Петр Виноградов вел ее под руку, словно невесту, — все же она была еще достаточно слаба. Возвращение оказалось долгим.

Она не сразу вспомнила свой кабинет, прикасалась к собственным вещам так, как будто видела их в первый раз. Все же сотрудники оказались на высоте. В глазах у многих застыли слезы. Только это были слезы радости. Она изменилась. Наверное, даже чуть поправилась. Голос стал более низким, но она не забыла ни одного из своих привычных выражений. Удивительно, но она узнала одного из курьеров, назвав его по имени, которого и видела-то всего пару раз в жизни. Она вспомнила Андрея, который звонил из Лондона, чтобы поздравить ее с возвращением. Вика привычно шутила с ним по телефону; она уже знала, что в тот день, когда все случилось, в день автокатастрофы, Андрей примчался из Лондона и не покинул Москву до тех пор, пока не выяснилось, что самое страшное уже позади.

— Балда ты у меня, — закончила Вика их разговор, — я тоже очень скучаю.

Не сразу, но она узнала всех секретарей, но вот при разговоре о некоторых очень близких деловых партнерах явно не могла понять, о чем идет речь.

Вика села за свой стол. Огромный полированный стол — она ощупывала его, явно не узнавая. Покрутилась в кресле. Выдвинула пару ящиков, покопалась в них, рассеянно улыбнулась. Потом ее взгляд упал на стоящую в рамке фотографию: они с Лехой, улыбающиеся и счастливые, прижались друг к другу щеками, на руках у каждого по близнецу. Вика долго и пристально вглядывалась в эту фотографию.

Она молчала, а люди уже покидали ее кабинет. Затем уголок Викиного рта дрогнул, ресницы задрожали и из глаз покатились слезы.

Дверь в Викин кабинет тихонечко прикрылась.

Она плакала. И она вернулась.

На следующий день Лидия Максимовна отправилась в отпуск и провела чудесные десять дней в Турции, в четырехзвездочном отеле «Соль-билл-виль», в местечке Белек. Несмотря на вторую половину апреля, днем воздух прогревался почти до тридцати градусов, хотя вечерами все еще было свежо, и в море она купалась каждый день. Вернулась радостная, загорелая и отдохнувшая.

Жизнь налаживалась. Все возвращалось в свою привычную колею.

После майских праздников Лидия Максимовна вышла на работу. Было солнечное раннее утро, и Лидия Максимовна поднималась по просторной лестнице здания головного офиса группы «Континент». Лидия Максимовна слышала, что «Континент» столкнулся с какими-то временными трудностями, но, являясь старейшим и проверенным сотрудником, она возвращалась на работу, как в свою семью. Уж кто-кто, а Лидия Максимовна точно не боялась сокращения. И она готова прыгать через лужи.

Зеркальные двери бесшумно распахнулись. Лидия Максимовна извлекла пластиковый пропуск, и охранники вежливо заулыбались ей, кивая. Лидия Максимовна, преисполненная радости и чувства собственного достоинства, через истертый до блеска многолюдный холл двинулась к лифтам.

До взрыва на свадьбе в доме Лютого оставалось чуть более трех недель.

«Я профессионал и поэтому знаю, что в моей работе…»

Санчес через зеркало бросил взгляд на экран работающего телевизора (тридцатидвухдюймовая диагональ широкоэкранника Philips — даже здесь чувствовался почерк его сладкой девочки: в этом доме действительно было все самое лучшее) и усмехнулся — «Макс-фактор» со своей пятиконечной звездой, большой Hollywood… Эти рекламщики действительно знают свою работу, да только и Санчес кое-что знает.

Вся эта киношная лабуда, конечно, очень хороша, и на экране не составит труда сделать, к примеру, из Брюса Уиллиса кусок прыгающего окровавленного мяса, разбирающегося с террористами, захватывающими небоскреб, как это было в «Крепком орешке», а красавчику-бодибилдеру Арни Шварценеггеру присобачить половину кибернетического черепа (хотя нелишне заметить, что парень и без всех этих штучек весьма смахивает на Терминатора), — все это очень хорошо. Да только на экране. По жизни подобный мэйк-ап не годится. Даже если ваши задачи намного более скромны. С бабами еще ничего, подойдет. Все дело в визуальной привычке. Тонированные кремы, маски, косметика, парики. Маkе-uр — это дело привычное. Визажист неплохо поработал с вашим личиком, мадам, ваши чуть закругленные реснички удлинены, сеточки морщинок под глазами как не бывало, появились пухлые губки, а лишняя влага из-под кожи, напротив, исчезла.

Да вы просто красотка! Притти вумен! Самое время сыграть в одноименном фильме такую очаровательно-слезливую историю современной Золушки. И если по каким-то тайным мотивам вам, мадам — или мадемуазель, — понадобится обратный процесс, то преврати вас хоть в старую каргу с клюкой — это не вызовет у окружающих лишних вопросов. Пожилая женщина, вся в косметике, — что ж, и дамы забальзаковского возраста желают выглядеть моложе.

Санчесу понадобился обратный процесс. Далеко «забальзаковский» возраст, хотя к мужикам подобная терминология вряд ли применима. Скажем проще — Санчесу понадобилось накинуть эдак десятка три лет, если не больше, и уж явно не меньше. И вот тут мы получаем, что вся эта киношная лабуда едва ли годится.

С мужиками дело обстоит иначе. Мужик в гриме — это всего лишь навсего мужик в гриме. И тут остается только три варианта: либо он идет на сцену, телесъемку, фотосессию и так далее, либо возвращается со всех этих мероприятий и по пьяни забыл смыть грим. Либо же вариант номер три: он милый педрило и теперь ковыляет, крутя бедрами, в поисках такого же напомаженного цветочка.

Ни один из этих вариантов Санчеса не устраивал.

Да, мужику с «Макс-фактором» сложнее. Особенно когда требуются радикальные решения. Сложно — да не безнадежно! Если вы профессионал и производить подобную операцию вам не впервые. Только не для кино и уж явно не для познаний прелестей гомосексуальной любви.

Когда вы обладаете идеальной формой черепа и длина ваших волос составляет всего несколько миллиметров, вы можете «испортить» идеал: парик с латексными формами и благородной сединой очень даже может пригодиться. Теперь ваша голова чуть укрупнена, натуральные человеческие волосы с сединой и достаточной длины скрывают основу парика. Такая голова могла бы принадлежать почтенному мужу, последние лет сорок занятому исключительно интеллектуальным трудом. Можно изменить цвет глаз — подвижные контактные линзы здесь подойдут идеально. Такие линзы стоят уйму денег, но когда вы беретесь за дело по-настоящему и играете по-крупному, тут уж не до ограничений бюджета. Особенно когда правила известны и на папиросной бумаге, где они написаны, весьма отчетливо проступает чья-то жизнь и чья-то смерть. Может статься, что и твоя.