— Все на колени, собаки! — закричал он свирепо, шагнув вперед и ударом руки опуская одного из воинов на колени. — Или я выпущу на всех вас громы смерти, или вы принимаете назад своего законного короля!

Дикари, словно под гипнозом, встали на колени, что-то бормотали, словно в бреду. Ястреб пяткой придавил одного негра и, дико оскалившись, победоносно взглянул на Кейна.

— Встаньте, — Ястреб презрительно пнул негра. — Но теперь никто не сможет забыть, что я король! Вы вернетесь в Басти и будете сражаться за меня, или все умрете!

— Мы будем сражаться за тебя, господин, — послышался хор голосов. Ястреб вновь ухмыльнулся.

— Вернуть трон проще, чем я думал, — ухмыльнулся он. — Вставайте! Оставьте эту падаль, где лежит. Я ваш король, а вот — Соломон Кейн, мой друг. Это ужасный волшебник, и если со мной что случится — он разорвет вас всех на куски.

«Да они как стадо овец», — думал Соломон, наблюдая, как воины обеих рас смиренно выполняют следующие приказы Ястреба. Воины построились шеренгами, по три человека в ряд, и пошли вслед за Кейном и Ястребом.

— Не бойся, они не ударят сзади, — сказал пират Кейну. — Они запуганы, видишь, даже глаза остекленели. Но все равно будь начеку.

Подозвав воина посмелее, Ястреб велел ему идти между собой и Кейном.

— Расскажи об Агаре, — сказал Ястреб. — Что, он празднует свою быструю победу?

— Нет, господин, — воин, несмотря на высокий рост и силу, не мог скрыть страха перед двумя белыми людьми. Возможно, даже цвет их кожи казался дикарю таким же волшебным, как и пистолетный огонь. — Он складывал тела убитых на поля, чтобы помочь следующему севу, — прошептал он. — Теперь Агара подготавливает храм Луны. Сегодня Луна откроет целиком свое лицо, — он робко поднял глаза к небу.

— Он хочет принести ей жертву, желая отблагодарить за победу, так? Что ж, луна получит свою жертву, — пробормотал Ястреб, изогнув губы в жестокой усмешке. — Но не ту, которую задумал Агара.

Ястреб махнул рукой воину, отсылая в строй к остальным, и засмеялся, видя, как тот поспешно, спотыкаясь, побежал, куда приказано.

— Клянусь кровью дьявола, — сказал он Кейну по-английски, — мы покажем этим собакам, что значит подданный английского короля!

Кейн нахмурился и оглянулся. Не переоценивает ли Ястреб свои силы? Коренастые негры выглядели испуганными, но высокие, особенно трое, идущие позади остальных, смотрели мрачно и злобно. Возможно, так казалось из-за багрового света заходящего солнца, напоминающего залитый кровью глаз Цилопи, проглядывающий сквозь огромные деревья.

Ястреб принял озабоченность Кейна за неодобрение.

— Клянусь богом! — воскликнул пират. — Что это за англичанин без жажды победы? Время, видно, поубавило храбрости у тебя, мой старый молитвослов, но я помню твою саблю в крови и кишках врагов! — Ястреб любил выражаться напыщенно и витиевато.

— Неужели ты думаешь, что я промедлю вступить в битву со злом? — возразил Кейн. — Но, возможно, ты недооцениваешь силу веры этих людей, если рассчитываешь, что в угоду тебе они повернут оружие против своего бога.

— Наши пистолеты сильнее туземных божков, — заявил Ястреб, но Кейн мрачно покачал головой. — Я, как и ты, много воевал. У меня есть собственная стратегия. Язычники прячутся по своим домам, боясь восхода луны, а их жрец скрывается в храме. У этих людей не возникнет мысли о том, что они предают своего бога, мои подданные всего лишь вернут законного короля на его трон.

Кейн не хотел спорить и замолчал. Оставить соотечественника одного в подобной ситуации он не мог. И как обычно, пуританин решил предаться воле Провидения, а точнее, его милосердию. Не сомневался он лишь в одном — в Басти существует зло, которое надо сокрушить.

Солнце закатилось, окрасив джунгли в сумрачно-красные цвета. Деревья и траву словно присыпало пеплом угасшего костра. Рычание львов из глубины джунглей, напоминал рев ветра во время шторма. Вдали, над вершинами деревьев, Кейн заметил две остроконечные горы, освещенные поднимающейся луной. Они были похожи на два каменных ножа, направленных в небо.

Кроме того, что земля под ногами стала мягче, ничто не указывало на близость воды. Но лес внезапно поредел, и перед глазами путников открылось широкое, величавое, необычно тихое озеро. В сумраке Кейн разглядел несколько темных силуэтов посреди озера, огромных и неподвижных. Должно быть, это острова, но пуританину они показались какими-то спящими первобытными гигантами-чудовищами. Блики лунного света дрожали на воде.

Берег зарос высокой острой травой. Воин, которого допрашивал Ястреб, шагал впереди, указывая путь. Один раз он оступился, и Кейн услышал, как зловеще чавкнула земля под его ногой. Соломон подумал, что если провожатый собирается их обмануть, то здесь это легко ему удастся. Кейн враждебно посмотрел на лунный диск над горами.

В траве у воды были спрятаны два каноэ. Кейн сел в одно, а Ястреб — в другое, оба постарались устроиться на самом носу, следя за гребцами.

Коренастые начали грести. Весла погружались в тяжелую воду с приглушенным звуком. Луна, ярко сияя, дробилась на поверхности озера. Кейну приходилось видеть, как люди сходят с ума и даже теряют человеческий облик при лунном, призрачном свете. Насколько же огромной должна быть власть ночного светила для людей, признавших луну за проявление бога?

На носу каноэ Кейн заметил вырезанный на дереве рисунок. Сначала он решил, что это бутон цветка. Но это было изображение луны, окруженной лучами, загнутыми внутрь, словно клыки. Что это: выпуклое или вогнутое изображение, шар или пустая дыра? Кейну не понравился рисунок. Ястреб в соседнем каноэ мрачно оглядывал своих воинов.

На фоне ночного неба вырисовывалась темная громада — то ли гигантских размеров корона, то ли огромная голова с несколькими рогами. Оказалось, что это остров, увенчанный каменными пирамидами. Притихшие гребцы вели каноэ к острову. Взгляды высоких бронзовых воинов были прикованы к луне. Кейну казалось, что его обманом заманили сюда для участия в древнем, несущем зло ритуале. Один раз посох вуду уже спас его от черной магии, и теперь Кейн крепко сжимал вырезанную, кошачью голову. Тогда Н'Лонга вселился в товарища Кейна, и пуританин получил опытного союзника, выручившего его из беды.

Лодка причалила к пустынному берегу, где покачивались в лунном свете другие каноэ бастийцев. Оказалось, что пирамиды окружены массивными стенами — стенами древнего города Басти.

Под луной белело засеянное бесконечное поле, посреди которого виднелась тропинка. Воины строем, все так же безропотно, двинулись через поле, но Кейн почувствовал растущее в людях напряжение. Над городом и пирамидами сияла луна, словно маска древнего бога, изображенная на храме Басти.

Глаза Ястреба лукаво заблестели.

— Послушай, Кейн, — прошептал он, — что если обратить этих языческих свиней к твоему богу? Это стало бы золотым пером на твоей пуританской шляпе?

Но Кейн отрицательно покачал головой, этим его не соблазнишь. Все, что он должен, — сокрушить зло, вершимое Агарой. Ястреб казался совершенно захваченным честолюбивыми мечтами и слишком убежденным в своей власти, чтобы планировать свои действия. А что если в городе их поджидает засада? Кейн хотел обсудить это с пиратом, но тот внезапно зарычал на воинов, замедливших шаг у стен Басти:

— Вперед, собаки! Мы открыто войдем в город, как король с верноподданными, а не будем пробираться тайком, подобно шелудивому псу — Агаре.

Но воины остановились в нескольких ярдах от стены. Кейн разглядел в полусумраке ворота, такие огромные, что два стражника, охраняющие их, казались карликами. По краям створок виднелись изображения луны с загнутыми лучами.

Возможно, Ястребу воины и в самом деле показались карликами, потому что он заревел:

— Открыть ворота королю!

Но в ответ он не услышал ни звука, стражи даже не пошевелились. Только когда Ястреб подошел к ним вплотную, они предупреждающе подняли свои мечи. Похоже, действия стражников были частью ритуала, и в их задачу входило держать город в неприкосновенности, пока длится полнолуние. Ястреб, не обращая внимания на обнаженные клинки, подбежал и, изрыгая проклятия, хотел постучать в ворота пистолетом, но воины, зеркально повторяя движения друг друга, словно в церемониальном танце, встали по обе стороны от Ястреба и одновременно занесли над ним мечи, готовые рассечь англичанина на куски.