Время от времени до его ушей доносились невнятные отзвуки голосов, раздававшихся будто бы прямо из стен. Кейн, сопоставив это с тем, что знал об истории строительства европейских замков, пришел к выводу, что он попал в систему тайных переходов какого-то циклопического строения, быть может даже вырубленного в цельной скале. Те из туземцев, что отваживались произнести при нем название загадочной страны Негари, вроде упоминали о каком-то запретном для живых существ проклятом городе, вырубленном в поднебесных отрогах черных гор.

«Что же, — решил Кейн, — очень может быть, что я и в самом деле попал именно туда, куда стремился. И стою как раз в центре запретного города, где правит загадочная Накари».

Остановившись, он выбрал первое попавшееся место на стене и кончиком кинжала принялся выколупывать раствор, расширяя щель между камнями. Работа спорилась, и вскоре Кейн уже отчетливо различал голоса невидимых людей. Последнее усилие, и кончик кинжала прошел насквозь, проделав в стене дырочку. Соломон немедленно приник к ней глазом.

Взору его предстала удивительная, можно сказать, даже фантастическая сцена!

За стеной оказались обширные покои с каменными полом и стенами. Высокий купол поддерживали титанические колонны, украшенные странной резьбой, крайне непривычных для глаза пропорций. Прямо напротив него располагался величественный трон, высеченный из громадной глыбы какого-то абсолютно черного камня, полированная поверхность которого переливалась искрами. С обеих сторон трон ограждали изваяния в виде повергающих в трепет демонов, каждое из которых превосходило размерами дикого африканского слона. Вдоль стен рядами стояли чернокожие воины с дико размалеванными лицами, в пышных уборах из перьев. Двойная шеренга таких же воителей неподвижно, как каменные истуканы, стояла перед уходящим в вышину троном.

Присмотревшись, Кейн различил знакомые лица: перед ним стояли те самые воины, с которыми он всего несколько часов назад бился у моста через пропасть. Но не они его заинтересовали. Взгляд англичанина неудержимо притягивал к себе громадный, пышно разукрашенный престол. Там, грациозно развалившись на подушках, возлежала женщина, казавшаяся миниатюрной на фоне вызывающей роскоши, окружавшей ее.

Черная женщина была очень молодой и красивой, но красота ее являлась какой-то дикой. Это была красота пантеры, совершенного убийцы. Ее роскошное тело было прикрыто лишь короткой юбочкой из перьев розового фламинго, руки и ноги украшали роскошные золотые браслеты с самоцветами, а на голове было надето некое подобие золотого шлема с роскошным плюмажем из павлиньих перьев. Разметавшись на шелковых подушках, черная хищница созерцала свое войско.

Кейн смотрел на нее с довольно приличного расстояния, но даже издали можно было различить, что черты привлекательного, но уж очень хищного лица девушки были удивительно чувственными. В изгибе полных ярко-красных губ угадывалась патологическая жестокость и порочность. Сейчас на нем застыло выражение высокомерия и властности.

Сердце Кейна учащенно забилось. Возлежавшая на троне дьяволица не могла быть не кем иным, как накари, королевой Негари, демонической правительницей Страны Черепов, чья превосходящая любые пределы кровожадность и злобность успела обрасти легендами. Ее безудержная страсть к человеческой крови и немыслимое изуверство заставляли содрогаться от ужаса половину континента!

Больше всего Кейна удивило, как такая черная душа могла обитать в столь совершенном теле. На своем пути сюда он успел выслушать невероятное количество леденящих кровь историй, в которых ей приписывались не только сверхъестественные возможности, но и сверхъестественная внешность. Должно быть, это объяснялось тем страхом, который она вызывала у суеверных туземцев. Так что Кейн ожидал встретить по меньшей мере гнусного монстра, темное наследие давно минувших эпох. Пуританина это не удивляло: кому, как не ему, было знать, сколько еще дьявольской нечисти сохранилось на Земле?

Англичанин заворожено смотрел на Накари, не в силах оторвать глаз от такого удивительного сочетания физической красоты и морального уродства. Нигде, даже при дворах восточных владык, не приходилось ему видеть такого великолепия. И сами чертоги, и отдельные скульптурные композиции, и даже, казалось бы, незначительные детали — все потрясало цельностью замысла и мастерством исполнения, каких Кейну не доводилось видеть ни разу в жизни. И каменные змеи, обвивавшие основание колонн, и едва различимые драконьи морды на терявшемся во мраке потолке, казалось, вот-вот заживут самостоятельной жизнью.

Пышность убранства, а тем более масштабы совершенно не укладывались в голове, вынуждая отступить рассудок с его привычными жалкими мерками. Кейна совершенно бы не удивило, доведись ему выяснить, что подобные чертоги были сотворены не людьми, а богами, властвовавшими когда-то над этой землей. В одном только этом тронном зале уместилось бы большинство замков, виденных им в Европе!

Нет, недаром казались уродливыми карликами рослые могучие воины, замершие вдоль стен. Не это племя выстроило в незапамятные времена столь дивный и ужасный дворец. Кейн буквально нутром ощущал флюиды зла, наполнявшие это место. И запах настоящего первородного Зла заставлял забывать его о роскоши и качестве работы.

Когда Кейн разобрался в своих ощущениях, даже грозная повелительница Накари утратила в его глазах свою значительность. Теперь пуританин видел в ней то, чем она являлась на самом деле, — вскарабкавшееся на трон грозных исполинов, дорвавшееся до невообразимой роскоши чуждого мира, злобное и испорченное дитя, затеявшее кощунственную игру. Сатанинское отродье, забавляющееся с безделушками, выброшенными неведомыми взрослыми. Кейн даже вздрогнул, когда попытался представить себе, каковы же тогда были «взрослые»?

Скоро, впрочем, Кейну пришлось убедиться, что дитя это играло не какими-то безделушками, а человеческими жизнями.

Толпа чернокожих воинов раздалась, и покои пересек богатырского сложения высокий негр. Четырежды падал он ниц перед троном, после чего покорно замер на коленях, очевидно дожидаясь позволения говорить. При его появлении с черной Накари моментально слетела маска ленивого безразличия. Женщина подобралась, напомнив англичанину стремительностью и грациозностью движений изготовившуюся к прыжку пантеру. Губы ее шевельнулись, и Кейн весь обратился в слух, пытаясь уловить ее слова. К своей радости, он понял, что здесь говорят на одном из диалектов хорошо известного ему языка речных племен.

— Говори! — Голос ее оказался под стать внешности — глубокий и бархатистый.

— Великая и Ужасная, — стоя на коленях, начал черный воин. Голос его был знаком пуританину. Приглядевшись, он распознал в негре командира отряда стражей утесов, что приговорил его к смерти у каменного моста.

— Да минует всепожирающий пламень твоего гнева ничтожнейшего из ничтожных, живущих лишь по воле твоей милости! — Голос чернокожего воина дрожал от священного страха.

Глаза черной хищницы опасно сузились, острый розовый язычок прошелся по белоснежным зубкам, делая ее особенно похожей на плотоядную кошку.

— Знаешь ли ты, отродье пожирателя падали, зачем ты нам понадобился?

— О Жар Опаляющей Красоты! Чужеземец, назвавшийся Кейном, не принес с собой никаких даров для тебя…

— Даров?! — Накари взорвалась, точно огнедышащий вулкан. — Да что за проку мне в жалких подношениях простых смертных! — Слова ее падали, подобно огненным бомбам. — Я вам велела убивать чернокожих без даров, но разве я говорила что-нибудь подобное насчет белого человека? — Голос ее стал опасно спокоен.

— О Негарийская Газель, этот человек взобрался на скалы ночью, подобно убийце, и при нем был невиданный длинный нож в два локтя длиной. Белый дьявол каким-то чудом увернулся от камня, который мы на него сбросили. Тогда мы встретили его на плато и сопроводили к Мосту-через-небо, где вознамерились с ним покончить. Ибо ты, Несравненная, однажды заметила, что тебе бесконечно наскучили ничтожные глупцы, ищущие твоего могущества!