– Вот и хорошо, – сказала Фатьма. – Кроме меня, пусть никто ничего не знает.
Почти четыре года прожили Фатьма с Аладдином, понемногу тратя на свою скромную жизнь золотые монеты. Собака и кошка из щенка и котёнка превратились в большую собаку и крупного рыжего кота. Это были преданные и любящие своих хозяев животные. Но время шло, деньги тратились, а когда они есть, то, как ни старайся, не всегда удержишься от соблазна купить что-то такое, чего очень хочется.
И вот случилось то, что и должно было случиться. Настали дни, когда золотые монеты перестали звенеть в карманах Аладдина и исчезли из кошелька Фатьмы.
– Надо что-то продать, – сказал Аладдин. – Я поищу что-нибудь в сундуке. – Он открыл крышку, стал рыться в вещах и нашёл старую медную лампу, о которой давно забыл. Он вынул её и вспомнил джинна. – Дорогая лампа, ты спасла меня, а я, неблагодарный, забыл о тебе.
– Матушка! – закричал Аладдин. – Дай-ка мне тряпку, я оботру эту лампу. – И, взяв у матери тряпку, Аладдин принялся усердно обтирать лампу. И тут же огромный джинн возник перед ним и громовым голосом произнёс:
О, мой повелитель!
Не хочешь ли ты,
Я замок воздвигну,
Построю мосты.
Я выстроить башню,
Могу золотую!
Не хочешь?
Так город разрушить
Могу я.
– Не надо разрушать город! – испуганно закричал Аладдин. – Ты перепугал меня и мою мать.
– Прости. Но я раб медной лампы, ты её владелец. Я твой раб. Прикажи, я выполню любое твоё желание.
– О, радость! Я всё вспомнил. Это ты, дорогой джинн, спас меня! Теперь только я понял, почему этот злобный Мограб так добивался заполучить эту лампу, но почему ты, дорогой джинн, почти четыре года не появлялся?
– Потому, мой повелитель, что ты в эти годы ни разу не взял меня в руки.
– Ox, – простонала Фатьма. – Я умираю от страха.
– Успокойся, матушка. Всё хорошо. Послушай, джинн, принеси нам, пожалуйста, хороший ужин.
– Слушаю и повинуюсь, – сказал джинн и исчез.
Через минуту он появился, неся на золотом блюде дорогие закуски, дичь, фрукты и сладости.
– Ну, матушка, теперь нам нечего бояться, что наши монеты исчезли. Да и не нужны они нам теперь. Джинн принесёт нам всё, что только мы пожелаем.
– Пойду-ка я поброжу по улицам, погуляю, – сказал Аладдин, радость не даёт мне сидеть дома.
– Пойди, пойди, сынок, только поздно не возвращайся.
Аладдин поцеловал мать и уже собрался уходить, но остановился и засмеялся.
– Мне вдруг захотелось спеть песню.
– И мне захотелось, – сказала Фатьма и начала петь:
Счастье пришло неожиданно,
В дом залетело, как птица,
Скажите, где это видано?
Чтоб горькая пела вдовица.
О, мой мальчик,
У меня ты один,
Счастливчик-красавчик,
Мой сынок Аладдин.
Время будет, я сыну посватую
Черноглазую с косами черными,
Нам не нужно невесту богатую,
Пусть мне будет невесткой покорною.
О, мой мальчик,
У меня ты один,
Счастливчик-красавчик
Мой сынок Аладдин.
– Ах, матушка! – Давно я не слышал твоего пения! – И, поцеловав мать, Аладдин вышел из дома.
– Пойду прилягу, – сказала Фатьма, – надо отдохнуть и успокоить сердце.
Но лежать ей пришлось недолго. Неожиданно быстро вернулся Аладдин.
Собака бросилась ему навстречу, но он не приласкал её, как обычно, а, закрыв глаза, опустился в кресло.
Фатьма взглянула на него и испугалась. Она ещё никогда не видела своего сына таким бледным.
– Что с тобой случилось? – тревожно спросила Фатьма.
– Не знаю, что случилось, – ответил рассеянно Аладдин. – Я сам не понимаю, что со мной.
– Расскажи мне сынок, не томи.
– Матушка, я видел принцессу Будур. Её несли в паланкине. Черные слуги прогоняли всех с улицы. Но я спрятался за будку и ждал. Когда паланкин принцессы поравнялся с будкой, я выглянул и увидел, как принцесса откинула полог и выглянула. Я видел её так близко. Шёлковые ресницы её взметнулись, как бабочки, и она посмотрела прямо мне в сердце, и она улыбнулась мне... Паланкин пронесли, а я всё стоял как зачарованный. Матушка, я погиб. Я умру, если не женюсь на ней...
– Что ты! – перепугалась Фатьма. – Уж не забыл ли ты, что она дочь калифа? Может быть, ты уже не помнишь, кем был твой отец? И кто такая твоя мать? Опомнись, мой мальчик.
– Я ничего не забыл, – упрямо сказал Аладдин. – Если ты любишь и не хочешь меня потерять, сделай то, о чём я тебя попрошу. Подойди ко мне поближе.
Аладдин обнял мать и что-то прошептал ей на ухо. Фатьма в ужасе отшатнулась от сына.
– Ты лишился разума, мой сын! – в отчаянии воскликнула Фатьма. – Я никогда не осмелюсь сделать то, о чём ты меня просишь.
Мы совсем забыли рассказать о том, чем занимается в своём богатом дворце калиф. А занят он своим обычным делом. Вместе со своим визирем и придворными советниками сидит в дворцовом зале и решает дела государственной важности. Устав сидеть на троне, он изредка встаёт и прохаживается по залу, иногда выглядывает в окно и его удивляет то, что уже несколько дней подряд он видит у ворот своего дворца женщину, которая заглядывает в окна дворца, держа в руках блюдо, покрытое шёлковым платком.
– Послушай, Саид, – обращается калиф к визирю, – не знаешь ли ты, кто эта женщина, которая каждый день приходит к воротам дворца? Какая у неё надобность?
– Не велишь ли ты, мудрейший калиф, привести её к твоим стопам? – спрашивает визирь.
– Пожалуй, приведи. Я не прочь узнать, что надо этой женщине. Должны же мы выслушивать наших подданных.
– О, всемилостивейший! Как всегда ты прав. Я пошлю слугу за ней, и она предстанет перед твоим светлым ликом, – и визирь вышел из зала.
Через несколько минут женщина, держащая в руках блюдо, предстала перед калифом и низко ему поклонилась.
– Расскажи, почтенная женщина, что привело тебя во дворец? Какая нужда?
– О, всемилостивейший и мудрый калиф, – дрожащим голосом сказала Фатьма. – Может быть, ты велишь меня казнить, когда услышишь из моих уст дерзкие слова, но я мать и мне легче умереть, чем не попытаться спасти своего сына.
– Так говори, – слегка нахмурившись, произнёс калиф.
– Сын мой, единственный мой сын Аладдин умирает.
– Не скорби так. Я пошлю к нему искуснейших врачей. Чем болен твой сын?
– Любовью, великий калиф.
– И что же надо мне сделать, чтоб твой сын выздоровел? – с улыбкой спросил калиф.
– Дать твоё согласие, мудрейший из мудрейших, – дрожащим от испуга голосом сказала Фатьма.
– Вот как! – удивился калиф. – И в кого же так смертельно влюблён твой сын?
– В твою дочь, великий калиф, – опустив голову, тихо сказала Фатьма.
– Да как же он посмел, несчастный! – вскипел калиф.
– Любовь настигла и ослепила его, – чуть не плача пробормотала бедная Фатьма.
Визирь усмехнулся и сказал:
– А не знает ли твой сын, женщина, что, сватаясь к дочери калифа, влюбленный преподносит ей дары.
Фатьма сняла с золотого блюда шёлковый платок, и зал озарился блеском драгоценных камней, лежащих на блюде.
Бриллианты, рубины, изумруды, жемчуг, алмазы, – шептал поражённый этим богатством визирь.
Калиф молча разглядывал эти сокровища. Даже в его сокровищнице не было ничего подобного.
– Во всём Багдаде не найдётся таких сокровищ, – сказал визирь. – Уж не вор ли твой сын Аладдин?