— Моя семья из вилланов, а не из севров, и крепостного права мы не получали. — я независимо вскинула голову. — Любой бауэр из нашей деревни имел право покинуть общину и фьеф.
— Хе-хе, ты, девка, видать не слыхала про указ Шахиншаха Аллюстрии, Людвига II, которым бауэрам, независимо от того, севры они или вилланы, запрещено покидать владения своих сеньоров.
Дверь за спиной чуть скрипнула, и сзади раздался знакомый голос — вот не думала, что ему обрадуюсь.
— Сему указу, Ваша Милость, всего два года, а фрау Сантана покинула свою деревню около десяти лет назад. — произнес Анхель, входя в зал и становясь рядом со мной. — Закон же, как вам должно быть известно, обратную силу не имеет. К моменту же издания указа, фрау Сантана была вольной горожанкой.
— Девять. — негромко буркнула я. — И была вольной кондотьеркой.
— Не важно. — столь же тихо ответил Бергенау. — Не крестьянкой, и точка.
— Это кто ж у нас такой умный нашелся? — прищурился фон Блонд, глядя на медикуса. — Не иначе тот самый лекаришка, э? Что-то ты очень уж смел, как я погляжу. Не задать ли тебе плетей?
Меж тем брови сэра Гейнца уползли куда-то на затылок, а лицо приняло необычайно глупо-удивленное выражение.
— Полагаю, не стоит. — отрывисто бросил сэр Готфруа, не поворачиваясь (да что он там такое вечно в окошко высматривает?). — Юноша абсолютно прав, таков закон.
— Я на своих землях закон! — гаркнул барон.
Меж тем сэр Гейнц сделал несколько шагов, обходя стол и приближаясь к нам.
— Ансельм? — наконец удивленно произнес он. — Вы ли это, друг мой? То-то я смотрю, имя мне знакомо.
— Гудериан? — тут уж удивился Бергенау. — А я слышал, вы сложили голову в Святой Земле.
— Слухи о моей смерти слегка преувеличены. — усмехнулся рыцарь.
— Какой-такой Ансельм? — недовольно проворчал барон, поворачиваясь к сэру Гейнцу. — Вы знакомы с этим проходимцем.
— Более чем, Ваша Милость. — ответил тот, поворачиваясь к фон Блонду. — Господа, позвольте вам представить Ансельма де Бержене, моего однокашника по Папской Военной Академии. Мы там вместе изучали стратагемы.
— И вместе недоучили. — чуть улыбнулся Анхель. Или Ансельм? Ну, попадется он мне на кривых кирхенбургских улочках, ну устрою я ему допрос с пристрастием… Он о застенках братьев-познающих мечтать у меня начнет, culo с ручкой!!!
— Значит, де Бержене, да? — Приор отвернулся и с прищуром поглядел на… медикуса? Алхимика? Кто он вообще-то такой? Ну, держись, кочерыжка! Выйдем мы отсюда… Да только ты далеко не уйдешь. До погоста — не далее.
— Вы ведь тоже несколько изменили свое имя в угоду здешнему говору, месье де Роже. — невозмутимо ответил тот. — Зачем бы я заставил коверкать язык добрых подданных барона фон Блонда?
— Какая трогательная забота. — усмехнулся отец Вертер. — Не иначе и о нас вы заботились по той же причине.
— Не совсем. — спокойно ответил… как его называть-то теперь?.. подходя к нунцию и расстегивая тонкую цепочку на шее. — Скорее уж по причине неторопливости. Как вы уже могли заметить, Ваше Преподобие, дела в здешних краях творятся странные.
Извлеча какой-то медальон на цепочке, он небрежно бросил его на стол перед фон Кюсте. Сэр Готфруа, также подошедший к столу, моментально накрыл его ладонью и, бросив взгляд на меня, прошипел:
— Вы с ума сошли? Девочка, ты свободна. Иди.
— Я с ней еще… — начал барон, но получил в ответ яростный взгляд храмовника и заткнулся, словно язык проглотил.
* * *
Дожидаясь Анхеля-Ансельма у ратуши я потихоньку начинала закипать. Тайны, значит. Секреты, значит. Дворянин, значит. Убью!!! Как клеить меня, так он медикус и алхимик, простого звания человек, а как жениться, так оне благомордые, мезальянс и все такое?!! Ах, кучка! Ах, stronzo! Incazzato figlio di putana!!! Ну, погодите у меня, дорогой вы мой человек. Есть у меня травки заветные, научила фрау Хельга, чтоб у ней передние зубы выпали, кой-каким заговорам… Ой, поплатишься ты у меня, собачий кот Мурзик! Всю твою любовь да ласку припомню, всю брехню твою куртуазную!!! Столько мне спагетти на уши навешал, что деревню накормить можно. А вот и он, дорогой наш и люто любимый! Чего ж замер-то так, как меня увидал?
Нет, замереть, наверное, было отчего. Не каждый день видишь на улице девушку, которая, стоя напротив тебя, смотрит недобрым взглядом сложив руки на груди, потопывая по брусчатке ножкой и всей своей позой намекая на грядущие неприятности. Анхель-Ансельм глубоко вздохнул и двинулся ко мне.
— Клархен, я все могу объяснить. — начал он.
— Да ну? — делано изумилась я. — Занятно было бы послушать. Как тебя теперь величать, прикажешь, «просто Анхель». Ах, простите, вашество — я забылась, вы ведь высокого благородного роду и происхождению.
— Анхелем и величай. — вздохнул он. — Мое настоящее имя ты все равно не выговоришь.
— Я попробую. — вот не знала, что могу выдавать голосом язвительность в таких объемах.
— Ну, попробуй. — он печально улыбнулся. — Меня зовут Адонаис Бер Хенну, я родом с островов Гуанч. Слышала про такие?
Ниппонский бог! Маг!
* * *
— Сигнор Лоли, рассказали б чего интересного из ваших книжных премудростей!
Главный враг во время долгих переходов, это скука. И развеять ее можно разными способами, да вот только не все хорошо кончаются. Напиться и подраться — на виселице оказаться можно. А вот послушать необычную историю у походного костра, это завсегда полезно и познавательно.
— Что ж вам рассказать? — улыбнулся Метробиус, присаживаясь к костру, за которым уже сидели мы с Хельгой, да полдюжины солдат.
— Ну-у-у-, что ни будь о стародавних временах. — протянул молодой копейщик Чезаре. — Такое… Необычное чего ни будь.
— По вашей специальности. — хмыкнул Басмиони.
— А что… — Метробиус задорно тряхнул гривой длинных черных волос. — Пожалуй есть такая байка. Ну, слушайте… Некогда, еще до войны с Римом, пуны послали корабли за Геркулесовы столпы в поисках древней земли Атлантиды, страны, полной тайн и загадок, некогда владевшей Европой до самых Афин и Африкой, до Александрии. Давно это было, еще до Потопа, одиннадцать тысяч лет назад. Во времена того морского похода Картагеш, как тогда называли Святой Город, еще не был столь могуществен, как при Баркидах, и вел ожесточенный спор за первенство на Средиземном море с латинскими племенами Италии.
— Это нашими предками, что ли? — встрепенулся кавалерист Римини, до того мирно дремавший сидя.
— Ну, отчасти да. — сказал Лоли. — Некоторая толика крови латинян в италийцах есть, хотя не очень много. Больше все же от кельтов, вандалов и лангобардов. Ну и пунов, конечно же.
— Да ну тебя, Римини. — проворчала Хельга. — Вечно влезешь со своими вопросами. Что там с кораблями было, сигнор Лоли?
— Ну, с кораблями много чего было. — хохотнул Метробиус. — Бури, морские чудовища, кораблекрушения… Пара кораблей, говорят, даже пересекла Западный океан и нашла за ним огромный континент, населенный людьми с кожей, цвета меди. Врут, не иначе. Однако же земли Атлантиды пуны не отыскали, что не удивительно. Потонула она давно. Зато, недалеко от Геркулесовых столпов открыли они дивные острова, населенные народом прекрасных людей, кожей и волосом светлых, гуанчами себя именующих, и по народу тому назвали острова — Гуанч.
— И не иначе потянули их в рабство. — пробурчала Хельга, несколько знакомая с историческими реалиями тех времен.
— Отнюдь. Совет, а тогда Карфагеном управлял еще Совет Ста Четырех, решил, что если война с Римом сложится для Вечного Города неудачно, то в эти края как раз и переберутся пуны. Подалее от врагов. Так что плавания туда они запретили, чтоб никто не проболтался, а место нахождение островов укрыли в вивлиофике храма Бааля. Тогда там процветал финикийский языческий культ и все капитаны свои лоции хранили именно в этом святилище. Традиция такая была. А затем, когда Ганнибал Барка со своими братьями сокрушил римлян во Второй латинской войне и взял власть в свои руки, пунам и вовсе стало не до дальних островов. Сначала была третья латинская, когда пуны три года осаждали Рим, взяли его, разрушили, а место где он стоял засыпали солью и запретили там селиться. Потом покоряли Египет, Элладу, Македонию, Азию… Много было войн, и про острова Гуанч постепенно позабыли. Позабыли, да не все! Ибо когда шахиншах Гелон Святой прекратил преследования христиан и сам веру святую принял, тут уж уносить ноги пришлось языческим жрецам и магам. Потому как приняли они веру христову, или не приняли — народом были ненадежным, к заговорам и переворотам склонным. Вот на те-то острова они и подались. Говорят, до сих пор там проживают, втайне от всего мира. Но веру приняли, и, вроде бы как даже со Святым Престолом сношения имеют. Тайно. А где те острова находятся, никому и не известно, так-то вот.
