Это был снег.
Он тянулся по склону перед ними, пересекая грязный след, оставленный саммадами. Снег… Спотыкаясь, Керрик побежал к сугробу у дороги, выхватил из него полные пригоршни холодного белого снега и подбросил в воздух, пока остальные кричали и смеялись.
На вершине гребня они остановились по колено в снегу и посмотрели вниз на первых верховых йилан. Достигнув белого снега, те поворачивали своих скакунов обратно.
Следующие за ними орды тоже остановились. Они кружили на месте, пока верховые йиланы о чем-то совещались, потом снова двинулись. Однако не вперед, а назад, вниз по склону. Они спускались медленно, но неуклюже, и скоро скрылись из виду.
Глава 17
Покрывавший реку лед тронулся, образуя большие заторы, пока вода не унесла льдины далеко к морю. Хотя наступила весна, в укромных местах берега еще оставался лед, а снег заполнял ямы на берегу. Но на лугу, там, где река делала широкую петлю, небольшое стадо оленей поедало тонкие листья молодой желто-зеленой травы. Они то и дело оглядывались по сторонам, шевеля ушами и прислушиваясь. Потом что-то встревожило их, и они грациозными прыжками умчались в лес.
Херилак стоял в тени высоких вечнозеленых деревьев, вдыхая резкий запах их иголок, и смотрел на лагерь, который они покинули осенью. Объятия зимы ослабли, весна в этом году была ранняя. Возможно, зимние льды уйдут. Возможно… За его спиной послышался скрип кожаных ремней и рев мастодонтов. Животные знали это место и поняли, что путешествие окончилось.
Охотники тихо выходили из-за деревьев, и Керрик шел вместе с ними. Теперь можно было остановиться, разбить лагерь в этом знакомом месте и построить шалаши из веток кустарника. Но остановка здесь будет недолгой. Только что кончилась зима и люди могли отбросить мысли о следующей. Керрик взглянул на белых птиц, пролетавших высоко над ними. Это были другие птицы.
Возможно, другие… Мрачные воспоминания нахлынули на него и затемнили солнечный день. Йилан здесь не было, но они были как ураган, который всегда может налететь. Что бы ни делали сейчас тану, что бы ни собирались делать, их действия всегда будут окрашены этим смертоносным присутствием на юге… Громкий торжествующий рев мастодонта прорвался сквозь его мысли. Хватит. Для размышлений будет время потом, а сейчас нужно ставить лагерь, разводить костры и жарить свежее мясо.
В эту же ночь они собрались вместе вокруг костра: Керрик, Херилак, старый Фракен, саммадары. Желудки их были полны, а сами они были довольны. Сорли поворошил костер так, что искры полетели вверх, теряясь в темноте. Из-за деревьев поднялась полная луна, ночь была тихой. Сорли вытащил обугленную ветку, помахал ею, пока она не вспыхнула ярким пламенем, и приложил к каменной чаше трубки. Он глубоко затянулся, выпустил облако дыма, затем передал трубку Хар-Хаволу, который тоже глубоко вдохнул дым. Они были сейчас одной саммад, составленной из нескольких, и больше никто не смеялся над теми, кто пришел из-за гор. Это было немыслимо из-за зимы, проведенной вместе, и сражения с мургу. Трое из его молодых охотников уже нашли себе женщин в других саммад. Это был путь к миру.
– Фракен, – окликнул Херилак, – расскажи нам о битве и об убитых мургу.
Фракен покачал головой, притворяясь усталым, но когда все стали упрашивать его, а за спинами сидевших появились другие охотники, он позволил уговорить себя. Некоторое время он гнусаво напевал что-то, раскачиваясь из стороны в сторону, потом начал петь историю прошедшей зимы.
Хотя все они были там и участвовали в перечисляемых событиях, лучше было, когда он рассказывал о прошедшем. Его истории с каждым разом были все лучше. Бегство становилось тяжелее, женщины сильнее, охотники храбрее, а битва невероятнее.
– … снова и снова подходили они к холму, снова и снова охотники вставали на их пути, убивая их раз за разом. Скоро вокруг каждого охотника высились такие груды тел, что за ними их саммад не было видно. Каждый охотник убил столько мургу, сколько стеблей травы растет на склоне горы. Каждый охотник снова и снова ударил копьем и каждый удар пронзил пятерых мургу. В тот день охотники были сильны, а горы мертвых поднялись выше их головы.
Они слушали его, кивали и испытывали все большую гордость от того, что сделали. Трубка переходила из рук в руки, а Фракен пел историю их победы. Голос его поднимался до крика и опускался до шепота, и все, даже женщины и маленькие дети, собрались вокруг, вспоминая. Им было, что вспомнить…
Огонь почти погас, и Керрик привстал, подбросил в него и тут же сел, потому что у него закружилась голова. Дым из трубки был крепок, и он еще не привык к нему. Фракен завернулся и устало отправился в свою палатку. Остальные тоже начали расходиться и скоро Керрик увидел, что осталось только несколько охотников. Херилак смотрел в огонь, Хар-Хавола покачивал головой в полусне. Херилак взглянул на Керрика.
– Они счастливы сейчас, – сказал он. – Мир… Хорошо, что сейчас они испытывают это. Зима была долгой и горькой, и им нужно забыть ее, прежде чем они начнут думать о следующей. Да и мургу со смертоносными палками тоже нужно забыть.
Он помолчал, потом произнес:
– Мы убили многих из них. Может, теперь они забудут о нас и оставят в покое.
Керрик не хотел отвечать отрицательно, но понял, что не сможет сделать этого. Он покачал головой, и Херилак вздохнул.
– Они придут снова, – сказал Керрик. – Я знаю этих мургу. Они ненавидят нас так же, как мы ненавидим их. Скажи, ты убил бы их всех, если бы мог?
– Тотчас же и с большим удовольствием.
– И они чувствуют то же самое.
– Так что же нам делать? Лето будет коротким, и мы не знаем, будет ли хорошая охота. Но что мы будем делать, когда на нас навалится будущая зима? Если мы пойдем на восток к следующему берегу, где можно охотиться, мургу найдут нас там. На юге тоже – все мы помним, что произошло там. А на севере царствуют морозы.
– Есть еще горы, – сказал Хар-Хавола, которого разбудили голоса. – Нам нужно уходить в горы.
– Но твоя саммад пришла именно из-за гор, – сказал Херилак, – вы пришли, потому что там не было охоты. Хар-Хавола покачал головой.
– Это ты назвал мою саммад пришедшей из-за гор. Но то, что ты называешь горами, на самом деле всего лишь холмы. За ними находятся настоящие горы. Они достигают неба, и снег на их вершинах никогда не тает. Вот это горы!
– Я слышал об этом, – сказал Херилак. – Я слышал, что их невозможно пересечь, и смерть ждет смельчаков.
– Это может случиться, если ты не знаешь перевалов, зима может поймать тебя в ловушку, и ты умрешь. Но Мунан, охотник из моей саммад, пересекал горы.
– Мургу ничего не знают об этих горах, – сказал Керрик с надеждой в голосе. – Они никогда не говорили о них. Что лежит за ними?
– Мунан говорил, что там пустыня. Очень мало травы, очень мало дождей. Он говорил, что шел по ней два дня, а потом, когда кончилась вода, вернулся.
– Мы можем пойти туда, – сказал Керрик, думая вспух.
Херилак фыркнул.
– Через ледяные горы в безводную пустыню? Мургу и то лучше. По крайней мере, мы можем убивать их.
– Мургу убьют нас, – гневно сказал Керрик. – Мы убьем некоторых из них, но придет еще больше, потому что их много, как капель в воде океана. В конце концов, все мы умираем. Но в пустыню не обязательно уходить навсегда. Мы можем взять воды и найти дорогу через нее. Стоит подумать об этом.
– Да, – согласился Херилак. – Нам действительно нужно побольше узнать об этом. Хар-Хавола, позови охотника Myнана. Пусть он расскажет нам о горах.
Мунан был высоким охотником с длинными шрамами, пересекавшими его щеки, как у всех охотников из племени, пришедшего из-за гор. Он пыхнул трубкой, когда та дошла до него, и выслушал их вопрос.
– Там были трое из нас, – сказал он. – Все очень молодые. Это был один из тех поступков, которые совершают юноши, чтобы доказать, что из них получатся хорошие охотники. Они должны сделать что-нибудь очень трудное: – Он коснулся шрамов на своих щеках. – Только доказав свою отвагу, они носят эти знаки.
