Гарри ГАРРИСОН

ЗАПАД ЭДЕМА

Т. А. Шиппи и Джеку Коэну, без помощи которых эта книга никогда не была бы написана.

И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке,

И поместил там человека, которого создал,

И пошел Каин от лица Господня,

И поселился в земле Нод, на восток от Эдема.

Книга Бытия

Пролог: Керрик

Я пишу эту историю и верю, что это – правдивая история мира.

Родился я в небольшом лагере, насчитывавшем всего три семьи. Все теплое время мы стояли на берегу большого озера в стальных водах которого отражались окрестные высокие горы, с вершинами, белыми от снега. Когда снег начинал покрывать наши палатки и траву вокруг них, приходило время охотникам идти в горы. Я был маленьким и очень хотел поскорее вырасти, чтобы тоже охотиться на обычных и гигантских оленей. Это и был весь мой мир, которым я жил.

Однако то, что я считал полной картиной жизни, оказалось лишь небольшой ее частью. Мои горы и озеро были только малым участком великого континента, раскинувшегося между двумя великими океанами. Этот континент состоял как бы из двух континентов, соединенных между собой узким перешейком. Мы жили в северной его части, а южную населяли огромные и ужасные мургу.

Я научился ненавидеть их еще до того, как впервые увидел. Из рассказов старших я знал, что по ту сторону западного океана есть еще один материк и там совсем нет охотников, ни одного. Только мургу. Весь мир принадлежит им, кроме нашей маленькой части.

Теперь я кое-что расскажу вам о них. Мургу – холодные и гладкие, и у них есть когти и зубы. Они ненавидят нас так же, как и мы их. Это не имело бы особого значения, будь они только крупными и безмозглыми животными.

Однако есть мургу такие же умные и свирепые, как охотники. Число их сосчитать невозможно, но достаточно того, что они заполняют все земли нашей огромной планеты.

То, что вы сейчас услышите, не очень-то приятно, но это было, и все должны знать об этом.

ЭТО – ИСТОРИЯ НАШЕГО МИРА.

Книга первая

Глава 1

Амахаст уже проснулся, когда первый свет приближающейся зари появился из-за океана. На его фоне были видны только самые яркие звезды. Амахаст знал, откуда они берутся: это были души умерших охотников, которые поднимались на небо каждую ночь. Но сейчас даже эти последние, самые отважные и хитрые охотники, бежали от восходящего солнца. Это было горячее солнце далекого юга, разительно отличавшееся от северного солнца, слабо розовевшего в блеклом небе под заснеженными лесами и горами. Это было совершенно другое солнце. Сейчас до его восхода рядом с водой было прохладно, но днем жара вернется вновь. Амахаст почесал искусанную насекомыми руку и стал ждать рассвета.

Из темноты медленно появилась их деревянная лодка. Она была вытащена на песок за линию сухой травы и пустых ракушек, означавших границу прилива. Рядом с ней можно было уже различить темные силуэты спящих членов его саммад, четверо из которых отправились с ним в это путешествие. Тут же он с горечью вспомнил, что один из них, Дикен, умирает, и скоро их останется только трое.

Один из мужчин медленно поднялся на ноги, тяжело опираясь на свое копье. Это был старый Огатир, руки и ноги его одеревенели и болели от сырой земли и холодных зим. Двое мужчин встретились и вместе направились к ямам с водой.

– День будет жарким, курро, – сказал Огатир.

– Здесь все дни жаркие, старик. Солнце будет поджаривать нас на медленном огне.

Медленно и осторожно шли они к темной стене леса. Высокая трава шелестела под утренним бризом, первые проснувшиеся птицы перекликались на деревьях. Какое-то животное рылось под низкими пальмами в поисках травы. Охотки с вечера углубили ямы и сейчас они были полны чистой воды.

– Пей вволю, – сказал Амахаст, повернувшись лицом к лесу. За его спиной Огатир, тяжело дыша, опустился на землю и начал пить.

Из темноты между деревьями еще вполне могли появиться ночные животные, поэтому Амахаст стоял с копьем наготове, вдыхая влажный воздух, наполненный запахами гниющих растений и слабым ароматом ночных цветов. Закончив, старик занял его место и дал напиться Амахасту. Глубоко погрузив лицо в прохладную воду, тот брызгал водой на свое обнаженное тело, смывая грязь и пот прошедшего дня.

– Сегодня вечером у нас должна быть последняя стоянка, а завтра утром нужно возвращаться, возвращаться тем же путем, – сказал Огатир через плечо, продолжая вглядываться в кусты и деревья.

– Я понял тебя. Но не думаю, что несколько дней могли что-нибудь изменить.

– Пришло время возвращаться. Каждый закат я завязывал на своей веревке узлы. Дни становятся короче, закаты приходят все быстрее, с каждым днем солнце слабеет и не может подняться высоко в небо. И вечер начинает меняться, даже вы должны замечать это. Все лето ветер дул с юго-востока, а теперь нет. Ты помнишь прошлогодний шторм, который едва не потопил лодку и свалил деревья в лесу? Шторма приходят в это время. Мы должны возвращаться. Я запоминаю все это, завязывая узлы на своей веревке.

– Я знаю это, старик. – Амахаст расчесал пальцами мокрые пряди своих нестриженых волос. Они доходили у него до плеч, а влажная светлая борода лежала на груди. – Но я знаю и то, что наша лодка пуста.

– Есть же сушеное мясо…

– Этого мало. Нам нужно больше, чем было прошлой зимой. Охота была плохой, и поэтому мы должны идти на юг дальше, чем заходили прежде. Нам нужно мясо…

– Еще один день, потом мы должны возвращаться. Всего один день. Тропа в горах трудна и путь длинный.

Амахаст ничего не сказал в ответ. Он уважал Огатира за его знание верных дорог, умение делать оружие и находить магические растения. Старик знал ритуалы, необходимые для подготовки к охоте, и песни, которые отгоняли души умерших. Он собрал все знания своей жизни и жизни тех, кто был до него, то, что ему рассказали и то, что он помнил сам, что можно было прочесть по восходящему утром и садящемуся вечером солнцу, и многое другое. Но было и кое-что, о чем старик ничего не знал, и это беспокоило Амахаста, который требовал ответов.

Причиной этого были зимы, суровые зимы, которые, казалось, не имели конца. Уже дважды должна была наступить весна, дни становились длиннее, а солнце горячее – но весна не приходила. Глубокий снег не таял, а лед на реках оставался твердым. Потом начался голод. Олени и гигантские олени двинулись на юг, покидая свои привычные долины и горные луга, оказавшиеся теперь в ледяных объятиях зимы. Когда людям стала угрожать смерть от голода, он повел свой саммад вслед за животными, вниз, на широкие равнины. И все же охота была плохой, и стада поредели от ужасной зимы. Но не только у их саммад были эти проблемы. Другие саммад тоже охотились здесь, причем не только те, с которыми они были связаны союзом, но и такие, которых его люди никогда прежде не видели. Все саммад принадлежали к роду тану и никогда до этого не воевали между собой. Но теперь они делали это, и кровь тану окрасила острые каменные наконечники их копий. Это беспокоило Амахаста так же сильно, как бесконечная зима. Копье должно служить для приготовления пищи. Тану никогда не убивали тану. Чтобы не совершать этого преступления самому, он увел саммад прочь с холмов, двинулся навстречу утреннему солнцу и не останавливался до тех пор, пока они не достигли соленых вод великого моря. Он знал, что северные дороги закрыты, что лед сковал океаны, и только парамутаны – люди кожаных лодок – могут жить в этой замороженной земле. Дороги на юг были открыты. Но здесь, в лесах и джунглях, где никогда не падал снег, были мургу. А там, где они были, была смерть.

Итак, оставалось только открытое море. Его саммад давно было известно искусство делать деревянные лодки для летней рыбалки, но никогда прежде они не рисковали выплывать в открытое море так далеко, чтобы терять из виду свой лагерь на берегу. Этим летом они были вынуждены сделать это. Сушеного сквида было слишком мало для зимы. Если охота будет такой же плохой, как зимой, никто из них не поживет до весны. Поэтому они отправились на юг и охотились вдоль берега и на морских островах. И постоянно боялись мургу.