Она была раздражена приказным тоном послания и тем, что ей придется нарушить свои планы, и, возможно, самой мыслью о том, что кто-то явился на работу раньше ее. Хотя, что более вероятно, он провел здесь всю ночь – научный персонал частенько торчал в лабораториях круглыми сутками, если только на это не было прямого запрета. Однако на листочке было написано «срочно», и она была вынуждена подчиниться требованию. Время для перебранки найдется и позже, если выяснится, что Ливермор просто раскомандовался, почувствовав себя очень большим начальником. Она убрала свою объемистую сумочку в нижний ящик стола и направилась к лифтам.

Ни в коридоре лабораторного этажа, ни в помещении, в которое вошла Кэтрин, она не встретила ни души. Впрочем, боковым зрением она уловила какое-то быстрое движение и, повернувшись, взглянула на дверь, за которой находились многочисленные колбы. Дверь была закрыта, но все же Кэтрин не могла избавиться от ощущения, что закрыли ее в тот самый момент, когда она вошла в лабораторию. Возможно, Ливермор прошел туда и теперь дожидался ее там. Но стоило ей сделать шаг в сторону двери, как из-за нее раздался резкий звук разбиваемого стекла, еще и еще раз. Одновременно где-то вдалеке громко задребезжал сигнальный звонок. Кэтрин Раффин почувствовала, что у нее перехватило дыхание, она застыла столбом от неожиданности. Впрочем, ступор длился недолго. Кто-то находился в лаборатории и разбивал аппарат. Колбы! Громко, тяжело топая по полу, она распахнула дверь и ворвалась внутрь. Пол был усыпан стеклом, со стеллажей все еще стекала жидкость из разбитых колб. Но в помещении никого не было. Она озиралась, ошеломленная свершившимся разрушением и внезапностью случившегося, потрясенная тем, как резко и безжалостно были оборваны эти тщательно сконструированные жизни. С трудом различимые невооруженным глазом сгустки клеток, которые должны были превратиться в следующее поколение человечества, умирали прямо сейчас, пока она стояла, разинув рот. И она была совершенно беспомощна. Это было пугающее ощущение, из-за которого она утратила способность двигаться. Под ногами валялись осколки, а в непрерывно разрастающейся луже жидкости валялся молоток.

Оружие убийцы? Она наклонилась, подняла молоток с пола, и когда она снова выпрямилась, то услышала за спиной чей-то незнакомый голос.

– Медленно повернитесь. Не делайте ничего такого, в чем вам пришлось бы потом раскаиваться.

Этот голос выдернул Кэтрин Раффин из овладевшей ею глубокой задумчивости. Все случилось слишком быстро, и она никак не могла заставить себя признать, что эти события на самом деле реальны.

– Что? – пробормотала она. – Что? – Повернувшись, она увидела в дверях незнакомца, наставившего на нее предмет, который, судя по всему, был револьвером.

– Медленно положите этот молоток, – приказал незнакомец.

– Кто вы такой? – Молоток с грохотом упал на пол.

– Именно это я собирался спросить у вас. Моя фамилия Блэйлок, я из ФБР. Вот мое удостоверение. – Он поднес к ее лицу значок.

– Кэтрин Раффин. Меня сюда вызвали. Доктор Ливермор. Что все это значит?

– Вы можете это доказать?

– Конечно. Вот записка, можете ее прочесть.

Он взял листок кончиками пальцев за уголок, мельком взглянул на текст, а потом положил записку в конверт и убрал в карман. Его оружие, словно само собой, исчезло.

– Это мог напечатать кто угодно, – сказал он. – Не исключено, что это сделали вы сами.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Она лежала на моем столе, когда я недавно пришла на работу. Я прочитала ее, сразу же отправилась сюда, услышала звук бьющегося стекла, вошла, увидела этот молоток и подняла его. Вот и все.

Блэйлок на секунду или две уставился ей в лицо, затем кивнул и указал жестом в сторону находящегося у него за спиной помещения.

– Возможно, так оно и было на самом деле. Мы проверим это попозже. А пока что немного посидите здесь, а я сделаю несколько звонков.

Он извлек список номеров и набрал первый из них. Ответа ему пришлось ждать довольно долго. В конце концов на экране появилось слегка отекшее спросонок лицо Литы Крэбб.

– Что вам нужно? – спросила она, ее глаза широко раскрылись от изумления, когда она разглядела, кто ей звонит.

– Мне нужен ваш муж. Я хочу поговорить с ним.

– Он… он спит. – Она тревожно взглянула куда-то в сторону, и Блэйлок не преминул уловить нотки колебания в ее голосе.

– Спит? В таком случае разбудите его и попросите подойти к телефону.

– С какой стати? Скажите мне, зачем я должна это делать.

– Если вы этого не сделаете, то я сам через несколько минут буду у вас. Это может вас как-то смутить, миссис Крэбб? Так что или сейчас же будите вашего мужа, или говорите правду.

Она потупила взгляд и чуть слышно проговорила:

– Его нет. Его не было всю ночь.

– Вы знаете, где он?

– Нет. И меня это нисколько не интересует. Мы разошлись во мнениях, и он куда-то отправился. Больше я ничего не намерена вам говорить.

Экран потемнел. Блэйлок сразу же набрал другой номер. На сей раз ответа не последовало вовсе. Агент повернулся к Кэтрин Раффин, которая сидела неподвижно, продолжая ощущать себя подавленной быстрым развитием событий.

– Мне хотелось бы, чтобы вы проводили меня в рабочий кабинет доктора Ливермора.

Все еще не веря, что весь этот кошмар происходит на самом деле, она послушалась. Дверь оказалась незапертой; Блэйлок резким движением распахнул ее и заглянул внутрь. Сквозь стеклянные стены сочился бледный солнечный свет раннего утра. В кабинете никого не было. Блэйлок втянул раздувавшимися ноздрями воздух, как будто учуял запах, обещавший стать неопровержимым доказательством, и указал на дверь в правой стене.

– Что за этой дверью?

– Не имею ни малейшего представления.

– Оставайтесь здесь.

Кэтрин Раффин очень не понравился его тон, но прежде, чем она успела сказать об этом, агент уже пересек комнату и, стоя немного в стороне, около стены, осторожно открыл дверь. За ней оказалась небольшая комната, где спал, лежа на кушетке, Ливермор, укрытый тонким одеялом, которое он придерживал одной рукой возле шеи. Блэйлок тихо вошел и взял спящего за запястье, нащупывая указательным пальцем пульс. Почувствовав прикосновение, Ливермор открыл глаза, заморгал и вырвал руку.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Проверяю ваш пульс. Вы ведь не имеет ничего против, не так ли?

– Конечно, имею. – Он сел и отбросил одеяло в сторону. – Я здесь врач, и только я проверяю пульс. Я спросил вас, что означает такое вот в высшей степени бесцеремонное вторжение?

– Произошла очередная диверсия в лаборатории, где стоят колбы. Я услышал сигнал тревоги. И застал там эту женщину с молотком в руке.

– Кэтрин! С какой стати вам понадобилось заниматься такими глупостями?

– Да как вы смеете! Вы прислали мне записку – я ее получила, – в которой просили меня прийти туда, и я оказалась в ловушке. А что, если вы сами перебили эти банки?

Ливермор зевнул, потер кулаками глаза, нагнулся и принялся нашаривать под кушеткой ботинки.

– Так наверняка думает наш Дик Трейси. – Он фыркнул и натянул ботинок. – Обнаруживает меня здесь спящим, не верит, что я на самом деле сплю, пытается пощупать мой пульс, чтобы выяснить, не бегал ли я только что с этим молотком, потому что в таком случае пульс окажется чаще, чем у спящего. Идиот! – Последнее слово он рявкнул в полный голос, а потом поднялся на ноги. – Я отвечаю за этот проект, это мой проект. Прежде чем обвинять меня в саботаже, вам стоило бы найти более убедительную причину, чем беспочвенное подозрение. Узнайте, кто напечатал эту дурацкую записку и, возможно, узнаете, в каком направлении вам следует рыть.

– Именно это я намереваюсь сделать, – отозвался Блэйлок, и в этот момент зазвонил телефон.

– Это вас, – сказал Ливермор, передавая аппарат агенту ФБР, который некоторое время слушал молча, а потом отрывисто скомандовал: