А Кассандра, урожденная Мюриэль, не была?

— Продолжайте, — сказала я.

— Она вышла через заднюю дверь, я последовала за ней. Я боялась, что она потеряет сознание или еще что, и вспомнила о том, что надо дать пощечину, чтобы человек пришел в себя. Вот что я делала, когда вы увидели меня. Честно. Вы же мне верите, правда?

— Я не знаю, — призналась я. — Возможно, вам следует рассказать об этом полиции, а не мне.

Кассандра выглядела так, будто сейчас замертво упадет. Мне было все равно. Однако я поверила в ее рассказ, каким бы жалким он ни был.

В десять вечера в тот же день я вернулась в полицейский участок, чтобы забрать Мойру, которой разрешили вернуться в отель. Я нашла ее в комнате с зарешеченными окнами. Она сидела вместе с Рори.

— Я останусь с Рори, — заявила она.

— Нет, не останешься, — мягко возразил он. — Ты пойдешь с Ларой. И хорошо выспишься. Меня выпустят отсюда в мгновение ока.

— Я не хочу оставлять тебя здесь совсем одного, — упрямилась она.

— Со мной все будет в порядке. Забирайте ее отсюда, — обратился он ко мне.

— Ты сможешь завтра вернуться сюда, Мойра, — пообещала я ей. — А сейчас ты пойдешь со мной.

Я хотела расспросить Рори о дощечке с ронгоронго, но знала, что делать это здесь было плохой идеей. И я также знала, что Мойре надо было отдохнуть. Я решила, что достану ей чего-нибудь поесть, потом уложу в постель, скормлю ей одну из ее снотворных таблеток, а потом вернусь к своему заданию. Я старалась не смотреть, как они целуют друг друга на ночь.

В доме Фэйеруэтера никто не целовался. На самом деле, Гордон и Виктория как раз о чем-то горячо спорили, вернее громко ссорились. Часть всего этого мне удалось наблюдать, пока они не заметили, что я стою на веранде перед гостиной.

— Виктория, я настаиваю, — говорил Гордон, когда я поднималась по ступенькам. Я не подслушивала. Их можно было услышать даже на Аляске.

— Я остаюсь здесь, с тобой, — возразила она.

— Я когда-нибудь на чем-нибудь настаивал в наших отношениях? — сердито спросил он. — Я прошу тебя всего один раз, пожалуйста.

— Полагаю, что и я не имею привычки гнуть свою линию, Гордон, — не уступала она. — Но сейчас я настаиваю. Я не буду собирать Эдит и увозить ее в Мельбурн. Я не оставлю Габриэлу, пока она в больнице. И точка! Когда Габриэла поправится и ты сможешь поехать в Мельбурн, мы поедем в Мельбурн. И ни минутой раньше!

— Ты должна поехать, — отрезал он.

— Это мой дом, Гордон, мой родной дом. Ты забыл? Мы живем в моем доме здесь, а твой дом в Мельбурне. Я не покину свой дом.

— Виктория! — повысил он тон. — Если бы я мог уехать с этого острова, я бы это сделал. Я не могу, а ты должна.

Краем глаза я заметила какое-то движение в комнате. Это была Эдит. Она сосала пальчик, а по щекам ребенка текли слезы. Думаю, ее родители не осознавали, что она была там.

— Я не уеду без тебя, — упрямилась Виктория.

— Виктория, пожалуйста! — взмолился он. В его голосе было полно боли. — Я пытаюсь сказать тебе, что и тебе, и Эдит, и Габриэле небезопасно находиться со мной. Вам всем угрожает опасность, пока я рядом. Мы не можем оставаться вместе.

Я приросла к полу. «Он знает», — пронеслось у меня в голове. Знает точно так же, как Сет, как Дэйв, возможно, и Джаспер. Он знает, откуда исходит опасность, возможно, не конкретно, но знает, что все это значит. Дело было не в Габриэле, а в нем. Осознание этого ошарашило меня настолько сильно, что, думаю, я говорила вслух. В комнате все стихло, и Гордон включил свет и подошел к двери.

— Это вы? — сказал он.

— Извините, — смутилась я. — Я не хотела вам мешать.

— Давай закончим этот раунд ничьей, а, Гордон? — предложила Виктория. — Думаю, вы хотите поговорить с моим мужем, Лара. Не знаю, что вы услышали, но у нас тут расхождение мнений. Гордон хочет, чтобы я забрала Эдит и поехала в Австралию. Я не хочу никуда ехать, пока весь этот кошмар не прояснится. Гордон, я пойду проверю, как там Эдит, а потом поеду к Габриэле, посмотрю, как она. А ты поговори с Ларой.

— Эдит все видела, — сообщила им я.

— Ох, нет! — схватился Гордон за голову и бухнулся в кресло. Виктория отправилась искать и успокаивать малышку.

Я подождала, пока он успокоится, а потом спросила о дощечке с ронгоронго:

— Я слышала, что она была у вас, — сказала я.

— Да, — кивнул он.

— Вы получили ее от Джаспера, — произнесла я.

— Да, — снова кивнул он.

— Вы ее украли у него?

— Нет, — замотал он головой.

— Послушайте, Гордон, моя подруга Мойра провела весь день в тюрьме, потому что ее поймали, когда она пыталась унести эту дощечку от Рори. Мне бы хотелось услышать нечто большее, чем просто «да» и «нет».

— Джаспер попросил меня взглянут на нее, чтобы выяснить, являлась ли она тем, чем он ее считал. Я сказал, что мне нужно взять ее домой, он согласился. Все просто. Я осмотрел ее, а потом попросил Рори тоже изучить ее. Я совсем не знаю, что с ней потом случилось после этого. Если помните, я прятался в пещере.

— Значит, она подлинная?

— Да, подлинная, — подтвердил он. — Просто она не из Чили, вот и все.

— Тогда откуда же?

— Отсюда, конечно. Несмотря на то, что Джаспер пытался всем доказать, что этот остров — единственное место, где можно найти ронгоронго. Если бы он поразмыслил над этим, он бы это тоже понял.

— Рори тоже с этим согласен?

— Он считает, что нужно ее более тщательно исследовать, — ответил он.

— А вы нет?

— Нет, — подтвердил он. — Она настоящая.

— Как вы можете это утверждать, просто посмотрев на нее?

— Я просто знаю, и все, — отрезал он.

— И не собираетесь мне объяснять почему, — закончила я.

— Нет, не собираюсь, — сказал он.

— Я вот сижу тут и думаю, почему Джаспер вообще консультировался с вами, Гордон? Мне казалось, что вы вовсе не лучшие друзья.

— У него были на то свои причины, — пожал плечами Гордон.

— Вы расскажете мне, в чем здесь суть, Гордон? — мягко спросила я. Он покачал головой. В этот момент пришла Виктория вместе с рыдающей Эдит. Гордон взял малышку на руки и сел в кресло-качалку, сморщившись, когда она вцепилась в его больную руку.

— Иди, повидай Габриэлу, Виктория, — тихо произнес он. — Я останусь здесь с Эдит. Мы позже поговорим. Если вы не возражаете, Лара, я бы хотел побыть с дочкой.

На затемненной веранде я обернулась и посмотрела на него. Он сидел, откинув голову назад, глаза закрыты, и, поглаживая Эдит по волосам, слегка покачивался в кресле. Эдит обвила его шею руками и уже засыпала. И я подумала тогда, как же сильно мне нравились эти люди, Гордон и Виктория, и Дэйв и Сет! Я вспомнила тот вечер, что провела в компании Сета, когда он рассказывал мне про ронгоронго, как его увлеченность темой разговора распалила мое воображение. У бедняги Дэйва были способности к общению как у комара, но у него было большое сердце, и мне он тоже понравился. Даже Джаспер, пока я его не узнала, заслужил мое скупое восхищение за то, как он бросил вызов традиционному мышлению и провел некоторую революционную работу. Где-то там кто-то убивал их. Они исчезали, один за другим, не промолвив ни слова. И что еще хуже, они забирали с собой других, например Габриэлу, и даже в некотором отношении Мойру.

Итак, теперь я знала, что все было завязано на четырех мужчинах: Гордоне, Джаспере, Дэйве и Сете. Должно быть, они что-то сделали вместе, что-то, о чем не говорят, что-то, что вернулось и теперь преследует их. Что же там Сет говорил? Нам вообще не следовало возвращаться. Если они вернулись, то когда же они здесь до этого побывали? Я поняла, что этот вопрос мне следовало задать себе намного раньше, но события и определенный скептицизм с моей стороны по поводу на вид бессвязного лопотания Сета встали поперек дороги.

Я подумала, что это будет трудно, но нет: потребовалось всего несколько часов потаращиться в монитор компьютера в интернет-кафе в Ханга Роа на следующий день. Особенно легко удалось найти информацию о Джаспере. У него был впечатляющий веб-сайт, с музыкальным сопровождением и все такое, но я выбрала версию с низкими техническими показателями на главной странице и кликнула на кнопку, гласившую «Все о Джаспере».