Аванпосты были интересны. Они простирались дугой к востоку, северу и западу от Фенгхуангченга. Особенной разницы между принятым нами способом и японским не существует. Приблизительный фронт охранения определяется старшим начальником, который назначает каждой дивизии свой участок. Начальник дивизии, согласно инструкциям от штаба армии и по соглашению с начальниками артиллерии и инженером, определяет фронт охранения более точно и подразделяет свой район охранения на участки между командирами бригад, которые в свою очередь указывают полковым командирам их частные участки. Подобная процедура применяется только в тех случаях, когда отряд предполагает удерживать позицию некоторое время.

В состав аванпостов, которые я сегодня посетил, не входила ни кавалерия, ни артиллерия. Все девять наличных эскадронов были выдвинуты далеко вперед, некоторые даже на 20 миль, как и должно быть. Орудия были расположены в Фенгхуангченге на расстоянии около пяти миль позади окопов, предусмотрительно построенных для них в нескольких стах ярдах позади оборонительной линии. Артиллерийский обстрел был очень плох вследствие крайней пересеченности местности, так что с некоторых пунктов артиллерия не могла стрелять дальше мили. Это обстоятельство было слабым местом позиции и возмещалось только отчасти тем, что и противнику было очень трудно использовать свою артиллерию, за исключением стрельбы вдоль долин.

Японцы могут многому от нас поучиться в отношении оптической сигнализации. Чтобы приготовить орудия к действию, они всецело зависят от телефонов, телеграфов и конных ординарцев.

Имея кавалерию далеко впереди и принимая во внимание, что артиллерии в приведенном примере придется пройти лишь пять миль, пожалуй, нечего опасаться каких-либо неприятностей. Но у постов сторожевой цепи нет гелиографов, и даже люди на наблюдательных постах не умеют порядочно сигнализировать, а только знают несколько условных знаков флагом, как, например:

Конница противника приближается и проч. Если бы на их месте была британская армия, она имела бы гелиографическую связь со Второй армией и Кореей, вместо того чтобы полагаться только на тонкую телеграфную проволоку, которую так легко порвать. По счастью, русские разведчики малоопытны, а китайцы дружелюбны. В противном случае телеграфная проволока, на которую японцы так полагаются, была бы разрезана в двадцати разных местах за одну ночь, а части, производившие ее починку, уничтожены. Нет никакого сомнения, что японцы свободны от затруднений и беспокойства, которые обыкновенно овладевали британскими генералами в последние кампании.

Я убедился, что выбор местности для расположения аванпостов был произведен удивительно хорошо. Удобства наблюдения, обороны, перехода в наступление или отступления были скомбинированы с наименьшей затратой людей.

Обыкновенно окопы были сооружены вдоль вершин невысоких холмов, пехота располагалась на фронте, артиллерия в нескольких стах ярдах позади и несколько выше. Везде имелись закрытия от осколков снарядов с прикрытыми ходами к стрелковым или артиллерийским окопам. Почву составлял мягкий песчаник, очень удобный для подобных сооружений. Во всех стрелковых окопах были вырыты на расстоянии одного ярда друг от друга ниши для патронов. Могущие послужить противнику закрытием овраги были засыпаны, рощи срублены и превращены в засеки.

Как я уже упоминал, между нашим способом охранения и японским существует только небольшое различие. Как и у нас, молодыми офицерами делаются кроки вверенных им участков. Количество людей, назначаемых на посты, поддержка их и сторожевые резервы, отдельные и пропускные посты, дозоры, расположение на ночь и проч. сходны в обеих армиях. При применении же теории на практике, нужно открыто сознаться, наши люди никогда не были способны сделать столько земляных работ, сколько понаделали японцы со времени их прихода сюда.

Временный тип этих фортификационных сооружений доказывает, что японцы, видимо, не считались с возложением бесконечных трудов на войска и заставляли их с отчаянными усилиями работать в ожидании лишь вероятной атаки. В самом деле, неизмеримо больше труда и мысли было положено японцами на укрепление позиции, которая вряд ли могла быть серьезно атакована, чем то было сделано русскими на Ялу, располагавшими тем же временем и к тому же уверенными, что они несомненно будут атакованы.

В этом отношении британцы скорее напоминают русских, чем японцев. Даже сознание неизбежной и самой отчаянной опасности не заставило бы британцев сделать столько земляных сооружений, сколько было сделано здесь японцами со времени их прибытия в Фенгхуангченг. Наименее блистательно выйдут из этого сравнения наши колониальные войска. Упоминая об этом, было бы крайне несправедливо не признать за некоторыми из них больших земляных работ в Западном Трансваале в конце войны или забыть солидные редуты, сооружавшиеся ими ежедневно или, скорее, каждой ночью после несравненно более длинных переходов, о совершении которых японцы до сего времени и не мечтали.

С другой же стороны, если колониальные войска делали это дело хорошо, то они сами признают, что оно им было до чрезвычайности противно. Они рыли землю потому, что у них были превосходные офицеры, которые побуждали их к этой работе, и потому, что они сами были ловкий народ. Но они ненавидели это от всей души и были убеждены, что оно не входит в круг их обязанностей. Если бы военные операции продолжались еще дня два, то, конечно, они отказались бы совсем от подобной работы и добыча ускользнула бы от них. Я должен заметить, что отныне во все возрастающем списке требуемых от хорошего солдата качеств искусство земляных работ начинает занимать одно из первых мест и одинаково должно требоваться от кавалериста, артиллериста и пехотинца. Несмотря на то что наш, рожденный в городах народ не может иметь к нему ни природной склонности, ни физического навыка, свойственных в полной мере японцу-землепашцу, все-таки немного побольше упражнения принесет им пользу. Конноартиллеристы должны считать одинаково почтенным упражнение в рытье орудийных окопов хотя бы раз в месяц и скачку по твердому грунту, разбивая ноги своих лошадей и открывая огонь с большей храбростью, чем благоразумием. Что же касается до японцев и судя по тому, что их артиллерия сделала на Ялу, нужно думать, что они обладают способностью зарываться в земле на глазах у неприятеля, подобно кротам.

11 июня 1904 г. Все представители печати явились сегодня ко мне, чтобы списать у меня военную песнь японцев, которую они видели в письме у Максвелла. Далее мой дневник начинает заполняться целым рядом пережитых мной незначительных препятствий и огорчений. Несомненно, что однообразие продолжительного пребывания на одном и том же месте нисколько не умалило их значения, и я решил опустить их, только следуя поговорке, что все хорошо, что хорошо кончается. Но я все-таки включаю сюда несколько выдержек из моего письма, написанного в то время.

…В глазах Первой армии Англия, кажется, занимает, самое последнее место. Если ее офицеры и находятся под иностранным влиянием, то оно или германское, или французское. Первая категория — наиболее многочисленная, и принадлежащая к ней партия получила прозвище кайзерменов, или высоких воротников. Я убежден, что говорящий по-французски японец склонен иметь французские вкусы и убеждения, говорящий по-немецки — немецкие. Это только свойственно человеческой природе, принимая во внимание, что лучшие годы их жизни они провели в этих странах и любезно были приняты их инструкторами. С другой же стороны, один или два из этих японских офицеров, бывших в Англии (или даже в Америке), наши друзья и никогда не упускают случая упомянуть о нашем союзе, между тем как все прочие умышленно не хотят знать о нем… Действительно, если бы не простое уважение к моему чину генерала, всегда любезно ими оказываемое, то в отношениях к нам и прочим офицерам не было бы заметно ни малейшей разницы. В виде примера могу привести следующее: однажды мне случилось задать несколько самых простых вопросов относительно линии военных сообщений, на что мне очень любезно ответили, что подобные сведения могут быть даны лишь всем иностранцам одновременно. В действительности же я вовсе не намеревался делиться пустячными сведениями с моими товарищами всех национальностей Но если этот японский принцип проводится в жизнь как главное руководящее правило, то это несомненно ошибочно… Здесь мы вновь должны возвратиться к вопросу о языке. Если мы желали бы привлечь японских студентов в Англию, нам следовало бы вознаградить их за наши второклассные образовательные учреждения предоставлением им особых преимуществ в том или другом направлении. Я уверен, что Англия может сделать больше того, что сделано, чтобы привлечь в наши университеты молодую Японию, и Индия может оказать большую пользу делу, приглашая офицеров на большие маневры и прикомандировывая их к окружным штабам в важных военных центрах. Мы будем вознаграждены за наши расходы. Как жалко, что Сесиль Роде не прожил несколькими годами больше! Мы бы имели японцев в Оксфордском университете вместо некоторых других наций… Я, конечно, нисколько не оспариваю у японцев необходимость сохранять по некоторым вопросам полнейшую тайну. Действительно, мне было бы очень грустно видеть их следующими нашему собственному примеру в этом отношении. Но таинственность по отношению к таким вопросам, как организация линии сообщений, таинственность некстати, а их утверждение, что, если что-либо было сообщено мне, должно также быть сообщено и всем прочим, — полное отрицание нашего союза как фактора, имеющего какое-либо значение, действительное или предполагаемое. Для штаба Первой армии было бы крайне легко сделать мне какие-либо облегчения. Со мной два офицера, говорящие по-японски, Винцент и Жардайн. За последние дни отсюда был предпринят целый ряд экспедиций, и мне сослужило бы большую пользу, если бы одному из них или обоим было позволено отправиться посмотреть на мелкие сражения или кавалерийские стычки, вместо того чтобы сидеть здесь, как на привязи…