Расчленение в 1991 году СССР, а на самом деле — "большой России", которая на протяжении практически всего ХХ столетия жила и развивалась в "советских формах", было осуществлено высшим политическим руководством страны во главе с М.С. Горбачевым с использованием методов информационной войны и применением "оргоружия". Но тогда этот процесс не был доведен до "логического конца", поскольку у нашей страны оставался мощнейший ракетно-ядерный потенциал СССР, и на Западе всерьёз опасались того, что он окажется — хотя бы частично — в руках коммунистического Китая, который не контролировался и не контролируется мировым Финансовым Интернационалом (Фининтерном). Отсюда — безъядерный статус всех постсоветских республик, за исключением Российской Федерации и сохранение самой Российской Федерации как относительно безопасного склада для советского ядерного арсенала.

     То есть заложенные еще при Сталине программы ракетно-ядерного развития, дававшие нам гарантию военно-стратегического паритета и неприемлемого ответного ракетно-ядерного удара по Западу в случае его нападения, сыграли свою роль на десятилетия вперёд, вплоть до нынешнего времени.

     Дальнейший развал РФ и её расчленение на очередные 16-20 квазигосударств — против чего наши "партнеры" ни на Западе, ни на Востоке, понятное дело, в принципе возражать не будут — до недавнего времени тоже ставил перед ними важнейший и практически неразрешимый вопрос о дальнейшей судьбе российских стратегических ракет и ядерных боеголовок. Этот геостратегический, а вовсе не собственно военный аспект, на наш взгляд, и является определяющим для любых переговоров по стратегическим ядерным силам. Как только Соединенные Штаты или Китай будут уверены в том, что российское ядерное оружие им больше не угрожает и больше не способно угрожать в обозримом будущем, дальнейшие перспективы существованеия Российской Федерации в её нынешнем виде становятся, мягко говоря, более чем туманными. И знаменитый афоризм "железного канцлера" второго рейха Отто фон Бисмарка, вынесенный эпиграфом к данной статье, лишний раз должен напоминать обитателям Кремля и его властных окрестностей, что, сужая объективные возможности своей страны: социальные, экономические, оборонные и так далее, — они тем самым изменяют весь спектр намерений своих внешнеполитических контрагентов: не только по отношению к стране, но и к ним лично. Самым свежим примером в этом отношении может служить судьба бывшего президента Киргизии Курманбека Бакиева, которому США отказались предоставить политическое убежище и, надо полагать, заморозили все его активы на своей территории, а возможно — и в других западных банках...

     Обращает на себя внимание тот факт, что внедрение в партийные и государственные документы советского времени тезиса о мирном сосуществовании двух мировых социально-политических систем и немыслимости ядерной войны совпало с усилением в советском истеблишменте "либеральной группы" во главе с Ю.В. Андроповым, куда входил целый ряд нынешних академиков, а также "архитекторов перестройки и гласности". Именно тогда стержневое для программы КПСС положение о "диктатуре пролетариата" было заменено тезисом о возникновении в стране "общенародного государства". Именно тогда прошёл демонтаж базовых положений относительно антагонистичности противоречий социализма и капитализма, что практически полностью совпадало с концепциями "конвергенции", выдвинутой целым рядом западных ученых и идеологов, а также программой Римского клуба, к работе которого мгновенно была подключена академическая элита СССР во главе с академиком Джерменом Гвишиани, сыном генерала НКВД М.М. Гвишиани, свояком Е.М. Примакова и зятем А.Н.Косыгина.

     Именно через переговоры о стратегической безопасности под влиянием будущих "архитекторов перестройки": Арбатова, Иноземцева, Блатова, Александрова-Агентова, а в Политбюро — "большой тройки" из Андропова, Громыко и Устинова, высшая политическая элита СССР, включая главу партии, а затем и правительства Л.И.Брежнева, была втянута в процесс геостратегической конвергенции. Еще тогда — вместо того, чтобы планомерно развивать потенциал своих стратегических ядерных сил в рамках концепции неприемлемого ущерба для США и Запада в целом, — была обозначена работа по достижению полного паритета на всех уровнях. Стратегическое строительство шло, исходя из необходимости ведения длительной ядерной войны с переходом на все новые уровни военных потенциалов, что приводило к полному истощению советской экономики, а также растрате и изъятию с вывозом за рубеж огромных материальных и финансовых ресурсов. Формировалось представление о гигантском и растущем отставании СССР от США (включая мифологическую "лунную программу" и т.д.). При этом ракетно-ядерные потенциалы третьих стран — за исключением Китая, входящих в "западный" блок, вообще не принимались в расчёт как "несущественные" и оставались за рамками соответствующих договоров, что давало, по сути, грандиозные преимущества США и блоку НАТО. Горбачёвский вираж конца 80-х—начала 90-х годов с уничтожением ведущих дешевых систем стратегического ядерного вооружения довершил картину и оформился в так называемый договор СНВ-1, который зафиксировал неприемлемые диспропорции в пользу США и ввел фактический американский контроль над стратегическими силами нашей страны. Подписание этого договора 30-31 июля 1991 года было, на наш взгляд, одновременно и подписанием смертного приговора Советскому Союзу, который почти мгновенно был приведен в исполнение.

     С этой точки зрения подписанный Дмитрием Медведевым Пражский договор выглядит не более чем очередным звеном в той цепи сдачи стратегических позиций нашей страны, которая тянется еще с хрущевских времен и практически свела на нет как великую Победу 1945 года, так и созданный ценой неимоверных усилий и лишений нашего народа в 30-х—-50-х годах прошлого века "сталинский" сверхдержавный потенциал.

      ПОСЛЕДСТВИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ

      "Подписание этого договора для нас — суровая необходимость".

     Сергей Рогов, директор Института США и Канады РАН

"Договор снимает все наши озабоченности и полностью отвечает интересам безопасности России".

     Николай Макаров, генерал-полковник, начальник Генерального штаба ВС РФ

     Исходя из вышесказанного, нет практически никаких сомнений, что договор СНВ-3 будет ратифицирован Конгрессом США, несмотря на необходимость привлечения сенаторов-республиканцев, и — тем более — Федеральным Собранием РФ, где любой, даже самый спорный, правительственный документ голосами "медвежьей" фракции проходит без затруднений.

     Понятен и не вызывает никаких вопросов хор славословий в адрес данного договора, который звучит в большинстве отечественных средств массовой информации: как официозных, "прокремлевских", так и формально оппозиционных, "либеральных". Здесь все противоречия становятся побоку, и на первый план выдвигается полный "одобрямс".

     То есть вся "суровая необходимость" данного договора, по сути, сводится к окончательной продаже российским руководством "права ядерного первородства" за миску чечевичной похлёбки. Мы развязываем руки Вашингтону, чтобы в Москве, Санкт-Петербурге и на Кавказе какое-то время не гремели взрывы, чтобы триллионные активы наших "элит", "старой советской" и "новой российской", на Западе "работали спокойно", без возможных заморозок, конфискаций и громких судебных разбирательств, чтобы "наша хата" еще немного побыла с краю… Конечно, "post hoc non est propter hoc" ("после того — не значит вследствие того"), но подписанию договора СНВ-3 предшествовали неожиданные взрывы в московском метро, а сразу после визита Дмитрия Медведева в Прагу были сняты претензии к зарубежным активам компании "Роснефть", и это, согласитесь, наводит на определённые размышления.