Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Так вот оно, оказывается, как: Суслов и Демичев "поручили" и "санкционировали". И это — пятая карта автора писем. Возникает вопрос: зачем, с какой целью? К сожалению, Г.Куницын отвечает на него весьма невнятно и потому — неубедительно: дескать, в "литературе шестидесятых и семидесятых годов о деревне появились не только патриархальные, но и "кулацкие", "столыпинские" мотивы. А эти "мотивы" и расценивались не только тобой ("подписантом". — С.В.), но и Сусловым как буржуазная идеология", с которой, по их убеждению, следовало бороться.

Позвольте усомниться в этом, чтобы Суслова в 1972 году, через сорок с лишним лет после "ликвидации кулачества как класса" и сплошной коллективизации, пугали кулацкие и даже столыпинские мотивы в произведениях писателей-"деревенщиков"? Это несерьезно, это смешно.

Дело было в другом — в постоянном, но тщательно скрываемом стремлении сусловых и яковлевых в "бесконечной битве между "русофильской" и "еврейской" "тенденциями", как выразились вы, прижать, обуздать первую и поддержать вторую. Работая главным редактором "Нашего современника", я это ощущал постоянно...

Возмущенные антирусской направленностью статьи Яковлева писатели, как уже было сказано, выступили в печати с письмом, отвергающим нападки на журнал "Молодая гвардия". Сусловым и демичевым пришлось скрепя сердце признаться хотя бы самим себе, что статья не достигла цели, "русофильская" тенденция защитила себя. Говоря образно, лошадь заупрямилась, встала на дыбы, возок вот-вот мог опрокинуться.

Такой поворот дела "верхами" отнюдь не исключался. Потому и было поручено поставить подпись под статьей "стрелочнику", которого в случае провала можно было демонстративно выгнать с работы и отправить в "ссылку"... например, послом в Канаду: дескать, пусть поучится демократии — не помешает...

Так и было сделано в утешение русофилам. Суслов полагал, что этот "тонкий ход" так и останется неразгаданным. И ошибся. Г.Куницын и разгадал его, и разгласил. Тайное стало явным. Впрочем, многие писатели уже и тогда понимали лицемерие "руководства". Они хорошо помнили, как оно два года назад расправилось с главным редактором "Молодой гвардии" А.В.Никоновым. Аж на секретариат ЦК, пред грозные очи Суслова, вытащили "Тяпкина-Ляпкина"... "Обвинительное заключение" зачитывал все тот же А.Н.Яковлев, а внимал ему сам Леонид Ильич!. Приехал специально, хотя в отпуску находился... Что его так уж сильно беспокоило — трудно сказать...

Подождем. Найдется свой Куницын и на него.

Когда Яковлев закончил чтение, кто-то из секретарей высокомерно и неприязненно бросил: "Славянофильство!" И всем все стало ясно.

Суслов, глянув в сторону Никонова, добавил: "Вы свободны!" Так рассказывал о секретариате "освободившийся" А.В.Никонов.

Из всего сказанного становится совершенно ясно, что разгром "Молодой гвардии" и статья "Против антиисторизма" были звеньями одной цепи и знаменовали собой очередную победу "проеврейской" тенденции в тогдашней литературе над "русофильской".

Прошло двенадцать лет. После очередных пышных похорон пост генерального секретаря ЦК КПСС занял комбайнер-орденоносец М.С.Горбачев. Главную, стратегическую линию партии он озвучил одним, но энергичным словом: "Перестройка".

Шел 1985 год.

Известно, чтобы перестроить что-то, например, в области идеологии, надо прежде уяснить, а что имеется в наличии? И чем оно плохо, если требует перестройки? Возьмем литературу. Она вместе с другими родами искусств, несмотря на цензурные ограничения, делала свое дело — помогала утверждать коммунистическую идеологию, внедрять ее в сознание масс. И главную роль в этом деле играли литературные журналы. С точки зрения партийного руководства, одни из них делали это дело "правильно", в русле официальной политики, другие — наоборот, в чем-то противореча ей.

В аппарате ЦК КПСС, по крайней мере с началом "перестройки", появились новые люди, преимущественно молодые, которым, как говорится, по штату полагалось, оглядываясь назад, сопоставлять, делать выводы, прогнози- ровать и таким образом помогать руководителю партии и государства в сложившейся на данный момент ситуации сделать правильный ход, если речь шла о тактике, и — выбор, если речь шла о стратегии.

Автор опубликованных в "Независимой газете" "Записок об идеологической кухне перестройки" ("НГ-сценарии", 21.XI.1996) Александр Ципко сподобился быть в ЦК именно таким человеком. "Пространные докладные" (читай — советы), которые он посылал наверх, попадали, и не раз, прямо в руки Горбачева. Одну из них А.Ципко привел полностью, дабы читатель смог представить, о каких "материях" шла речь в его "сочинениях" для генсека.

Вспоминая то время, он пишет (теперь уже с абсолютной уверенностью в своей правоте): "В конце концов идейная база нынешней КПРФ, мысль о соединении сталинского патриотизма времен войны с идеологией державности к началу перестройки висела в воздухе".

То есть владела умами и сердцами сознательной, патриотически настроенной части народа, и в первую очередь — русского, государственно-образующего, стержневого. Казалось, произнеси партия тогда хоть одно слово о необходимости претворения этой "мысли" (идеи) в жизнь — и оно было бы подхвачено всем народом, стало бы крыльями его души, смыслом и целью жизни.

Конечно, главную роль в создании такого настроя сыграла трудная, но тем именно и дорогая народу Победа в Великой Отечественной войне, Победа, разбудившая в нем чувство национальной гордости, уверенности в своих силах. Однако нельзя тут сбросить со счетов и работу, которую проделали после войны русские писатели, особенно фронтовики, объединившиеся вокруг названных А.Ципко журналов. Думаю, что именно это имел он в виду, констатируя непреложный факт литературной жизни тех лет: "Уже к началу восьмидесятых5 существовали, более того — процветало, несколько почвеннических изданий: журналы "Наш современник", "Молодая гвардия", "Москва", "Кубань", которые пропагандировали российский патриотизм и имели большой успех в офицерской среде, среди провинциальных аппаратчиков".

Не будем придираться к некоторой, мягко выражаясь, нелогичности рассуждений автора; написал: патриотические журналы "имели большой успех" и тут же оглянулся пугливо: а не лишку ли он хватил? Не перехвалил ли? И скороговоркой добавил: да, имели успех, но всего лишь в "офицерской среде и среди провинциальных аппаратчиков"... Просвещенную столицу, выходило, сии издания не интересовали.

А дело-то обстояло как раз наоборот. "Наш современник", например, до офицеров даже не доходил, потому что подписка на него в армии была запрещена, и не генералами, а столичными аппаратчиками, читавшими вместе с провинциальными журнал не просто с интересом, а прямо-таки с болезненным пристрастием и ставившими ему, как говорится, "каждое лыко в строку".

Считаю несостоятельной попытку автора объяснить "процветание" и "успех" "почвеннических" журналов тем, что в их деятельности "произошел переход от марксизма-ленинизма к идеологии российской государственности". Что такое "переход", если не разрыв с марксизмом-ленинизмом? Свидетельствую: не было такого!

Переход, как убедились теперь все, произошел в другом месте и не "к идеологии российской государственности", а совсем в другом направлении... к великому сожалению!

23
{"b":"130230","o":1}