Я СИЖУ НА СКАМЕЙКЕ во дворе дома и чищу свой автомат, высоко в небе появляются натовские самолеты, они идут на большой высоте. Обычно натовцы не снижаются ниже шести тысяч метров. Они, как на учениях, перестраиваются в боевой порядок и по одному начинают заходить на цель. От них отделяются яркие точки и стремительно несутся к земле. В пяти километрах от нас встают разрывы. Там село Марино, где расположен танковый батальон. Натовцы бомбят его уже месяц, но не уничтожили еще ни одного танка. Чего только танкисты ни предпринимают для спасения своих машин, куда они их только не засовывают и не запихивают. Отбомбившись, натовцы не собираются улетать, они кружат над нами. Вдруг один из них отделяется от остальных и начинает пикировать, он стремительно несется к земле. Высота шесть километров, пять, становятся четко видны его очертания, я уже могу определить его тип — это американский штурмовик А-10 "Тэндэрболт". Я бегом бросаюсь к ящику, где лежит зенитная ракета "Стрела", срываю с нее чехлы и вскидываю на плечо. Американец мчится к земле с бешеной скоростью, высота четыре тысячи, три, включаю аккумулятор и навожу на цель, звучит зуммер, и в перекрестии прицела вспыхивает зеленый огонек: цель захвачена. Американец приближается, высота две пятьсот, ну, еще чуть-чуть, еще двести метров — и он будет в зоне поражения. В эту секунду, будто бы услышав мои мысли, штурмовик выпускает две ракеты и свечкой взмывает ввысь. Ушел, гад. Я смотрю на удаляющийся самолет, стрелять бессмысленно. "Стрела" просто не догонит его, мне бы еще двести метров — и американец отлетался бы навсегда.

Я отсоединяю от "Стрелы" отработанный аккумулятор и ставлю на его место новый, после чего укладываю ее опять в ящик. Старая добрая машина, когда-то сработанная русскими умельцами на Тульском заводе. Это было давно, еще в шестидесятые годы, с тех пор она сильно устарела. Эх, была бы у меня хотя бы "Игла", но "Иглы" нет. На окраине деревни поднимаются языки пламени, там горит дом, в который попала ракета. Другая ударила во вспаханное поле и убила корову. Возле убитой стоит теленок на тоненьких ножках, он тычется в маму своей мордочкой и призывно мычит. Теленок не отходит от коровы в течение трех суток. Я смотрю на эту картину и в памяти возникает точно такая же, которую я видел в далеком детстве в школьном учебнике под названием "Фашист пролетел".

Ночью недалеко от нас подрывается грузовик, три человека погибли, четверо тяжело ранены. На следующую ночь Славка, я и еще двое сербов устраиваем на этом месте засаду. Мы лежим на обочине и напряженно вглядываемся в ночную тьму. Вообще-то глупость, ни один разведчик в мире не пойдет дважды по одному и тому же маршруту, а уж тем более не будет устраивать диверсии на одном и том же месте. Но на этой войне возможно все. Здесь все перевернуто, я бы назвал ее праздником идиотизма. Ужасно хочется спать, но спать нельзя. Вдруг до нас доносится звук, кто-то наступил на сухую ветку, потом еще и на дорогу вываливаются двое мусликов. Мы тут же открываем огонь. Один убит сразу же, другой успевает залечь и дать ответную очередь. Перестрелка длится недолго, муслик бросает автомат и кричит, что сдается. Мы осторожно выходим из укрытия, шиптар ранен в руку, в грудь навылет и в ногу. В грудь и в руку ранения не опасны, но вот в ногу — пуля ударила в голень и раздробила кость. Из раны бьет фонтан крови, ступня болтается, как на шарнире. Пожалуй, надо его добить. Но муслик жалобно кричит, умоляет о помощи, в глазах боль и мольба. Мне становится его жалко, я вскрываю один за другим медицинские пакеты и перевязываю шиптара, затем накладываю шины на поврежденную ногу. Во мне борются два противоречивых чувства: докатился — лечу муслика, я понимаю, что это враг, которого надо убить, и в то же время мне его жалко, в памяти встает образ Сергея Миранчука, русского добровольца из Одессы, попавшего в плен и зверски замученного мусульманами — уж не этот ли урод его пытал — но руки сами делают привычную работу, наконец все готово. Утром за шиптаром приходит машина и увозит его в штаб бригады на допрос.

Наступило 11 июня, в этот день нам объявили, что подписан договор о выводе войск. Мы назначаемся в прикрытие. Несколько дней мы стоим в прикрытии возле дороги, по которой проходит техника. Шиптары наглеют до предела. Каждую ночь у нас происходят перестрелки и стычки с ними. Но приходит приказ погрузиться в машины и нам. Наша бригада уходит одной из последних. Колонна движется к городу Приштина. Приштина уже занята англичанами, вся левая сторона улицы забита ихней техникой, по правой идет Югословенское войско. Англичане застегнуты на все пуговицы и крючки, у всех одинаково заломлены береты и засучены рукава, у другого подразделения, наоборот, рукава у всех опущены и все в касках. Я смотрю на них и не могу понять: то ли они настолько вышколены и вымуштрованы, то ли по жизни такие. Они с удивлением и ужасом смотрят на нашу колонну: "откуда столько техники?" Западная пропаганда уверяла, что авиация уничтожила семьдесят процентов всей техники. Мимо англичан проходят Т-72, грохочет Т-80, старые, но верные Т-55, гаубицы, самоходки, идут БМП, грузовики с пехотой, опять танки, и на каждом вьется знамя, каких только знамен здесь нет: трехцветные — югославские, босанские — с золотыми крестами, православные хоругви с ликами святых, бьются на ветру двуглавые белые орлы Царя Душана, будто бы вся история Сербии идет вместе со своим войском. Сербы уходят с гордо поднятой головой. Три месяца они ждали сухопутного вторжения НАТО, три месяца они готовились к жестокой битве, но натовцы так и не решились вступить в честный бой. Сербы сидят на броне и грозят англичанам кулаками, размахивают оружием, выкрикивают ругательства. Англичане трусливо жмутся к своим танкам и не отвечают, от них исходит страх. Они боятся, как бы кто из сербов не разрядил в них свой автомат. Сербы уходят из Косово, многократно преданные и проданные Милошевичем, его правительством, преданные и обманутые Ельциным, но придет время, и ПРАВОСЛАВНОЕ ВОЙСКО снова вернется сюда. Войско Южных славян.

Так называется книга, недавно вышедшая в издательстве “Палея”.

"Я сказал: вы боги",— это библейское утверждение уместно предпослать эпиграфом к данной книге. Тщательно возводимое последние тысячи лет здание Нового Мирового Порядка, все лже-идеи, обеспечивающие его строительство и, казалось бы, уже неминуемая победа сил зла, сил запада, уничтожается до основания прямыми и ясными, как сверкающий меч, ударами природной, то есть настоящей русской мысли, не зависимой ни от чего, кроме духовных символов Православия, опосредующих эту мысль, формирующих её в идеологическую воинскую систему.

Человек имеет божественное происхождение. В настоящее время он находится в низшей точке своего падения, в полуживотном состоянии. Смысл его жизни — в обретении утраченной божественности. Этому служит Путь, путь возвращения из скотского состояния в божественное, имеющий в своей основе иерархическую седмеричную систему, связанную с устойчивыми душевными состояниями человека и обретаемыми через них градационными знаниями истины. Автор именует это искусством самодержавия. На примере собственной жизни он дает представление о тех знаниях и "душевных крепостях", обретаемых воином в ходе Пути. Таков общий фон книги, служащий для иерархического утверждения на его основе определенных идей, необходимых для победы в последней войне. Общий порядок их таков:

Человек настоящий есть человек троический, он состоит из духа, души и тела; этой внутренней иерархической троице противостоит хаос подсознания. Настоящий народ, как и человек, также имеет троическое иерархическое устройство, состоя из сословий священников, воинов и тружеников, совместно формирующих в соответствии со своими внутренними сословными сущностями народную церковь, народное государство и народное экономическое общество. Им подсознательно противостоят изгои-дегенераты, стремящиеся уничтожить троическую иерархию в народе и человеке, ввергнуть их в хаос погибели. Исторический процесс является двуединым процессом материальной эволюции и духовной деградации, названный автором процессом иерархических катастроф, в ходе которых власть в народе деградирует из духовного сословия в четвертое сословие дегенератов, которым формально, по факту, является догнивающий в демократическом хаосе современный русский народ. Враг, воюющий с человечеством, в соответствии с троической иерархией великой войны представлен на духовно-идеологическом уровне сатаной и демонами, на душевно-политическом — мировой иудомасонской антисистемой, на материально-экономическом — собственно вражеской армией, телесным вырождением и либеральным рынком. Вражеское нападение осуществляется извращением символов, нарушением и противопоставлением троических пропорций, созданием хаоса в понятиях, проникновением в тело народа вражеских лже-идей, и только в последнюю очередт — нападением вражеской армии. Идеи корабля нападения, политики армии, сатанизма культуры, службы народов, подробно раскрытые в последней, седьмой главе книги прямо показывают природу последней войны с высших воинских укрепленных позиций, и, будучи открытыми, в соответствии со их иерархической природой уже являются в себе победой. Только от народа зависит, будет ли эта победа перенесена из идеологической в политическую и экономическую сферы бытия.