На этом фоне, когда полуголодные рабочие, плохо-хорошо ли, но выполняли свои производственные обязанности, поведение Браунштейна выглядело особенно бесстыдно-вызывающим. Так, именно в это время на средства КМК был построен “элитный” дом в центре города, куда и переехали далеко не стесненные в жилищных условиях Браунштейн со товарищи из совета директоров. Свой доходный бизнес (за счет КМК) имели дети и родственники гендиректора. А созданная в обход писанных законов компания “КМК-инвест”, учредителями которой являлись сам Браунштейн и ряд членов совета директоров КМК, была очень удобным (но не единственным) своеобразным “насосом”, по которому качали и качали деньги с комбината.
Сейчас по делам, связанным с этими и другими махинациями, ведется следствие, возбуждены уголовные дела в отношении Браунштейна и его компаньонов. Однако рискну предположить с большой долей уверенности — дело не дойдет до суда. Громкие разоблачения властям не нужны, ибо все эти махинации стали возможны благодаря политике “экономической реформы”, и эту политику пока никто отменять не собирается. Комбинат напоминал собой тонущий корабль, без парусов и штурвала, захваченный пиратами. Корабль КМК тонул под всполохи праздничных фейерверков и брызги шампанского — летом 1998 года городские власти Новокузнецка устроили помпезное и дорогостоящее празднование 380-летнего юбилея города.
Весной 1998 года Браунштейн сделал, по его мнению, тонкий ход. Он оставил пост генерального директора, сохранив за собой место в совете директоров КМК, и фактический контроль за ситуацией. Новым и. о. гендиректора стал Геннадий Юнин, глава московской компании “Металлургпром”, давний деловой партнер Браунштейна. Компании Юнина принадлежало около 20 % акций КМК. “Металлургпром” не располагал сколько-нибудь значительными финансовыми ресурсами, необходимыми для спасения комбината. Попытка же привлечь иностранных инвесторов (Юнин называл цифру аж в 1 млрд. долларов), как и следовало ожидать, провалилась. Не помогло и возобновление партнерства МПС с помощью резкого снижения цен на рельсы, и теперь уже Юнину пришлось обращаться с просьбой к рабочим подождать и потерпеть.
Но терпение лопнуло даже у “железных” металлургов.
В июне 1998 года, по совпадению в разгар “рельсовой войны” горняков, объявил забастовку рельсобалочный цех КМК. Требование рабочих было одно: отдать заработанное — долг по зарплате на комбинате достиг 9 месяцев. Уговоры уже не действовали, стало очевидно, что единственным выходом из создавшегося положения может быть только формальная смена собственника. На деле это означало, что в отношении комбината должна быть возбуждена процедура банкротства.
Возникает естественный вопрос: а что же власти? Городские и областные? Мэр Новокузнецка Мартин, большой любитель праздников и юбилеев, свой шесток знал и в дела КМК не вмешивался. Мэр города понимал, что проблемы КМК невозможно решить на уровне города и никаких действий поэтому не предпринимал, пусть идет как идет, кривая вывезет. Губернатор Тулеев, занятый то тушением шахтерских стачек, то борьбой с положившими свою лапу на Запсиб мародерами из “Альфа-банка”, кризисом на КМК занялся вплотную летом 1998 года. Тулеев несколько раз довольно жестко публично заявлял, что КМК нагло разворовывают. На комбинат был назначен внешний наблюдающий, чтобы “не растащили последнее”, как выразился Тулеев. В августе 1998 года областная налоговая инспекция обратилась в арбитражный суд с исковым заявлением о признании КМК неплатежеспособным. Тем самым признание комбината банкротом становилось неизбежным.
Обладминистрация, являющаяся крупным кредитором КМК, по позднейшему признанию первого вице-губернатора Березнева, всерьез обеспокоившись положением дел на комбинате, задумалась, как удержать ситуацию и корпоративным методом поднять производство, пока не определиться внешний управляющий. К сожалению, основные трейдеры КМК, газовики и фирма “Транском”, оказались неспособны к тому, чтобы договориться и разделить риск по финансовым вложениям в комбинат. Да и по кандидатуре внешнего управляющего появились разногласия. И здесь настал звездный час “МИКОМ”! М.Живило от лица компании дал гарантии по финансовому оздоровлению комбината, выплаты зарплаты рабочим, погашению налоговых задолженностей. Взамен от обладминистрации было предложено поддержать на заседании арбитражного суда кандидатуру Сергея Кузнецова на должность внешнего управляющего КМК. Губернатор Тулеев с понятным подозрением отнесся к намерениям “МИКОМа”: пример Запсиба, который “Альфа-банк” обдирал, как медведь липку, был перед глазами. И все-таки, поскольку других серьезных инвесторов не нашлось, областные власти подписали с “МИКОМ” предложенный им “пакт о намерениях”. На комбинате отчаявшиеся трудящиеся готовы были поддержать хоть самого дьявола, лишь бы он заплатил им заработанные деньги. Тем более, что знатоки человеческих душ из “МИКОМ” рассчитали все психологически тонко, попав в “яблочко”. Отец С.Кузнецова, ныне покойный А.Ф.Кузнецов, был генеральным директором в 1981-1990 гг. и оставил о себе добрую память как рачительный и строгий хозяин производства. Конечно, нашлись, как всегда, и скептики, напомнив известные слова: “Сын за отца не отвечает”, но их голосов практически не было слышно в общем хоре полуголодных людей. Дело было сделано. 12 августа 1998 года арбитражный суд в Кемерове признал КМК банкротом и утвердил С. Кузнецова в должности внешнего управляющего комбината. Примерно через неделю на КМК выдали первую за много месяцев зарплату, люди вздохнули с облегчением...
“МИКОМ” пока зарплату людям платит. Люди, что-то получающие, вроде бы поддерживают свое руководство. Правда, с уплатой налогов у “МИКОМ” вышла заминка, что вызвало ожидаемое столкновение между Тулеевым и командой С. Кузнецова. Губернатор пообещал сменить внешнего управляющего на КМК, если “МИКОМ” не прекратит сокращение персонала на комбинате, не начнет в срок платить налоги и не увеличит зарплату трудящимся с 1 января 1999 года. “МИКОМ” пообещал это сделать...
Долгосрочная стратегия этой компании в отношении КМК сводится к “покупке бизнеса”, то есть самого комбината, разумеется, за бесценок. Окончательный переход КМК в частные руки однозначно приведет к массовым увольнениям на комбинате, ведь для производства его основной экспортной продукции — рельсов — не требуется 309 тысяч работников, как сейчас, а максимум половина.
Градообразующее предприятие — это не просто строка из статистического отчета, это сама жизнь десятков тысяч людей, так или иначе связанных с КМК. И не только в Новокузнецке, но и в поселках рударей Горной Шории, и так балансирующих на зыбкой черте между бедствием и полной катастрофой. Нет, “покупка бизнеса” “МИКОМ” не сулит ничего хорошего тысячам людей как в Новокузнецке, так и за его пределами. И никакие патриотические заклинания нынешних руководителей КМК убедить в обратном не могут. “Новорусская” буржуазия уже доказала, что ее патриотизм кончается там, где начинаются большие деньги. Можно с уверенностью прогнозировать и новые столкновения между губернатором Тулеевым и руководством “МИКОМ”, чьи долгосрочные цели существенно расходятся.
В декабре 1998 года над “МИКОМ” уже сгущались тучи, когда Тулеев открыто пригрозил сменить внешнее управление на КМК. И кандидатура нового управляющего была названа — Евгений Петров, заместитель руководителя “СГМК”. Те, кто хорошо знают Тулеева, полагают, что он лишь отложил свое намерение, а вовсе от него не отказался. В период схватки с “Альфа-банком”, закончившейся его вытеснением с Запсиба, губернатор Кузбасса показал, что является хорошим тактиком, умеет терпеливо ждать своего часа и, самое главное, наносить противнику сильные и точные удары.
