– …смерть вообще часто ассоциируется со змеями, – рассуждает Венсан в ответ на какой-то вопрос Джеммы. – Так же, впрочем, как и libido. Что?.. Вожделение, страстное влечение, кому как нравится. Нет-нет, это не одно и то же… Миф о герое, продолжающем после фактической смерти жить и почитаться в образе змея, очень стар. Вспомним Трофония и Эрехтея. Ну, и во все времена змея считалась символом мудрости. Это общеизвестно.

Его слова наводят Лизу на размышления. Она вспоминает свой сон, в котором змея говорит с ней и даже преподносит ей талисман. Змея – символ смерти, символ libido, символ мудрости.

Чуть заметно хмурясь, она разглядывает резные орнаменты на деревянных дверцах буфета; раздвинутые черно-бело-красные шторы из домотканого полотна, которое до сих пор изготавливают в некоторых деревнях на севере острова. Облупленный подоконник, горшок с цветущей геранью, буйные заросли бугенвиллеи за окном. Потом переводит взгляд на Венсана. С гладко выбритой кожей, с промытыми и просушенными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам, он выглядит чрезвычайно романтично. Мужчина со змеем на шее. Мужчина-змей. Минуточку… Ты ли змей?

Внезапно до нее доходит, что он обращается к ней:

– …этому должно быть какое-то объяснение. Давай же расскажи нам, ma petite. Мы твоя семья, и мы имеем право знать.

– О господи, да я уже все рассказала. Сюда едет мой бывший муж. Мы прожили в браке четыре года. Два года назад развелись. И только после этого он понял, что жить без меня не может. Я же поняла обратное: что только без него-то и могу жить. Сюжетец в духе Анаис Нин. Что еще тебе нужно знать?

– Почему вы не захотели жить вместе?

– Почему, почему… – Лиза жестко усмехнулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Потому что не ставили перед собой такой задачи. Мы вступили в брак не для того, чтобы жить вместе, а для того, чтобы свести друг с другом счеты. Мне это удалось, а ему, как видно, не вполне. Вот он и бесится.

– Свести счеты? – переспросил Венсан. Кажется, он ожидал чего угодно, только не этого. – Интересный способ… Что же он тебе сделал, этот мерзавец, что ты не пожалела четыре года своей жизни, чтобы рассчитаться с ним?

– Ничего особенного.

– Да? В таком случае не сводила ли ты счеты со всей мужской половиной человечества в его лице?

– Возможно.

– Тогда скажи, бога ради, чем провинилась перед тобой мужская половина человечества?

Слыша этот вопрос, Лиза неизменно покрывалась мурашками. Так было и на этот раз. Кожа отреагировала быстрее, чем сознание. Параллельно что-то изменилось в ее лице, и, должно быть, это выглядело впечатляюще, потому что Венсан торопливо подался вперед и похлопал ее по руке.

– Ладно, Лиз, извини. Можешь не рассказывать.

– Нет, почему же, – произнесла она механическим голосом. – Я расскажу. – Выпрямилась на стуле, как будто ей предстояло отчитываться перед какой-то авторитетной комиссией, окинула взглядом напряженные лица своих слушателей и продолжила так же сухо и отчетливо: – Когда мне было шестнадцать лет, меня изнасиловал на вечеринке незнакомый парень. То есть незнакомым он был только для меня, его пригласила одна из моих подруг. Я сразу же позвонила родителям, они приехали, забрали меня и отвезли к врачу, который засвидетельствовал факт избиения, а также потери девственности в результате изнасилования. Через месяц состоялся суд. Парень получил год условно. Почему условно? Ну, его адвокат оказался более красноречивым, чем мой. Он просил высокий суд принять во внимание то обстоятельство, что все произошло на школьной вечеринке. Пиво, вино и шампанское лились рекой. Подвыпившие девушки, одетые в декольте и мини-юбки, вели себя нескромно, смеялись и кокетничали, таким образом невольно провоцируя сексуально возбужденных юношей на соответствующие действия. То, что я отбивалась и звала на помощь (это подтвердили несколько человек), особого впечатления не произвело. Девушки ведь часто говорят «нет», когда на самом деле хотят совсем другого, правда? – Губы ее изогнулись в горькой усмешке. – Одним словом, парнишку пожурили по-отечески и отпустили домой, на всякий случай предупредив, чтобы больше он так не делал.

Она умолкла, уставившись на кружку с недопитым кофе.

В воцарившейся тишине Венсан не то вздрогнул, не то поежился на скрипнувшем стуле.

– C’est emmerdant![34]

Джемма застыла в оцепенении, глядя на Лизу полными слез глазами.

– Не могу сказать, что в результате этой трагедии у меня выработалось стойкое отвращение ко всему мужскому полу, – заговорила Лиза чуть погодя, уже более живым и естественным тоном. – Вовсе нет. Я встречалась с парнями, ложилась с ними в постель – все как полагается. Но длительных и серьезных отношений почему-то не получалось. То ли я не умела дорожить чужими чувствами, то ли парни попадались какие-то непутевые, трудно сказать. Да я уж всего и не припомню. Давно дело было.

– Как давно?

– Порядочно. А когда мне стукнуло двадцать шесть, на моем горизонте неожиданно появился тот самый парень с вечеринки. Насильник. И заявил, что влюблен в меня по уши. Что за все эти годы так и не смог меня забыть. Страдал, не смел напомнить о своем существовании… мечтал искупить свою вину… Что я – воплощение всех его идеалов, и так далее, и тому подобное.

Теперь оба сидели очень тихо и слушали ее не перебивая. В какой-то момент, бросив взгляд на Венсана, Лиза заметила капли пота у него на висках. С чего бы? Так сильно разволновался? Вечер вроде не душный.

– К тому времени он уже достиг некоторых высот (с учетом своей судимости, разумеется, которая, как ни крути, в некотором смысле все же подпортила ему биографию), обзавелся квартирой, машиной и прочими атрибутами успеха. Но в личной жизни ему тоже не везло. Меня это порадовало. Не скажу, что все эти годы я жила ожиданием того дня, когда мне наконец представится случай осуществить над ним свое мщение, или как там сказано в Ветхом Завете, но когда он завел эту песню про неземную любовь, я задумалась. Он выглядел интеллигентным, благополучным, надежным, и я… ну, одним словом, я…

Тут она как-то странно замешкалась. Протянула руку за кружкой, но рука предательски задрожала, и пришлось тут же поставить кружку обратно на стол.

– Ты вышла за него замуж, – шепотом договорил Венсан.

Лиза кивнула.

Джемма тихонько ахнула и в ужасе прикрыла рот ладонью.

– Я думала, это все изменит, – с трудом проговорила Лиза, справившись с собой, – и можно будет уже не возвращаться к прошлому. Я думала…

– Ты думала, что если вы узаконите то изнасилование десятилетней давности, оно перестанет быть изнасилованием, – так же тихо закончил Венсан. – Но оно не перестало.

– Нет. Не перестало.

– Et puis?..[35]

– Поняв, что мне не удастся научить себя смотреть на него как на друга сердечного, я начала смотреть на него как на врага. Я объявила ему войну, и он, как мне кажется, с радостью принял вызов. Бедняга, он не учел одного: женского коварства. Дождаться подходящего момента, грамотно рассчитать силу удара – этим умением я овладела в совершенстве. За четыре года нашей совместной жизни он потерял кучу денег, а взамен приобрел только язву желудка, перессорился со всеми своими родственниками… всего не перечислишь. Да и надо ли? Все это в прошлом, мои дорогие. По крайней мере для меня.

– Ты разорила его?

– Ну, не совсем. И не сразу. – Она почувствовала на себе пристальный взгляд Венсана и ответила ему тем же. – Что, не надо было?

– Вопрос неуместен. Насколько я понимаю, для тебя это было point d’honneur[36]. Что касается его… ему, по всей видимости, оставалось только восседать, точно Иов, на руинах своей безнадежно загубленной жизни, проклиная тот день, когда на глаза ему попалась эта очаровательная блондинка.