У Роберта Вейнберга (родился в 1946 г.) одна из самых больших в мире коллекций старых журналов, публикующих сенсационные рассказы, вызывающая мою страшную зависть. Впервые он стал известен именно как книготорговец и коллекционер: он обладатель феноменального собрания подлинных произведений искусства. В 1969 году Вейнберг начал продавать рассказы в жанре фантастики. Те, кто помнят старый журнал "Миры Иф", вероятно, не забыт, что Вейнберг удостоился титула "Первый в Иф" в майском выпуске 1969 года. Также он составил несколько справочников, в том числе незаменимый "Биографический словарь писателей жанра научной фантастики и фэнтези" (1988), и несколько антологий еще до выхода в свет его первых романов, рассказывающих о тайнах мира мистики, первым из которых был "Аукцион дьявола" (1988). Далее последовала серия рассказов о сыщике Сиднее Тейне, специалисте по расследованию преступлений, связанных с оккультизмом. В представленном рассказе Тейн пытается отыскать Святой Грааль.

— Я хочу, чтобы вы определили местонахождение, — настойчивым тоном произнес мужчина в темных очках, — Святого Грааля.

Еще не решив, как ответить, Сидней Тейн, известный в Чикаго как "детектив Нового века", откинулся в кресле и внимательно посмотрел на клиента, сидящего по другую сторону стола. Это был невысокий коренастый мужчина в безупречном сером костюме в тонкую полоску, с черным галстуком. Резкие, угловатые черты лица казались высеченными из камня. Густая черная борода скрывала пол-лица.

Над черными очками посетителя срослись воедино густые темные брови, что придавало его чертам зловещее выражение. Широкий нос напоминал острый клюв огромной хищной птицы. Внешность и манера говорить выдавали человека, привыкшего идти намеченным путем, никогда с него не сворачивая.

Посетитель назвал себя Ашмедай,[28] не уточнив, это имя, фамилия или и то и другое вместе. Когда он появился в офисе Теина, сто движения отличались спокойствием и уверенностью, значит, глаза за очень темными очками вовсе не были глазами слепца. Какой секрет скрывали очки на самом деле, детективу не очень хотелось знать. В соответствии с древнееврейской традицией Ашмедай являлся главой всех демонов.

— Я вовсе не король Артур, — медленно, взвешивая каждое слово, произнес Тейн. — Также я не являюсь членом Круглого стола.

— Волшебных сказок я не люблю, — промолвил бородач, и на его губах заиграла легкая улыбка. — Тот Грааль, который я разыскиваю, реальный, а не вымышленный. Недавно он затерялся где-то в Чикаго.

— В Чикаго? — переспросил Тейн, вставая из-за стола. Ему не нравилось смотреть в темные очки вместо глаз.

Лицо Ашмедая оставалось загадкой. Тейн твердо верил в то. что глаза — зеркало души, а посетитель прятал их по неизвестной причине. Из окна офиса детектив смотрел на озеро Мичиган. Высокий и мускулистый, он обладал телосложением полузащитника в американском футболе, и каждое движение его ладного тела таило в себе опасную грацию готового к нападению тигра. Его раздражали клиенты, говорящие загадками. Над безмятежной гладью воды собирались темные, грозные тучи. На вечернем небе вспыхивали зубчатые сполохи молний, созвучные чувству треноги, охватившему Тейна при посещении Ашмедая.

— Слышали теорию, — спросил Тейн, — о том, что Святой Грааль — это вовсе не Чаша Тайной вечери, а, напротив, сосуд, в который поместили погребальные пелены Христа. Некоторые ученые, придерживающиеся данной теории, называют их Туринской плащаницей. На это Ашмедай пожал плечами и сказал:

Я читал "Плащаницу и Грааль" Ноэля Каррер-Бриггса. Он поднимает несколько весьма интересных вопросов. Но в книге слишком много праздных рассуждений. Автор излишне вольно манипулирует переводами ранних легенд для подтверждения собственных гипотез. И что еще хуже, он не понимает истинной подоплеки действий Иосифа Аримафейского во время и после распятия Христа на кресте.

— Что вы имеете в виду? — спросил Тейн, когда Ашмедай умолк в нерешительности.

О самом загадочном из всех таинственных преданий незнакомец говорил с убедительностью знатока.

— Каррер-Бриггс отклонил как сущий абсурд легенду о том, что у Голгофы Иосиф собрал в Грааль капли крови Иисуса, вытекавшие из раны в боку, пронзенном Копьем Судьбы, — ответил Ашмедай. — Он позволил современной сентиментальности взять верх над любознательностью ученого. Вместо того чтобы додуматься до мотивов поступков Иосифа, автор вообще полностью игнорировал эпизод как возмутительный и отталкивающий. Пытаясь отыскать другое объяснение легендам о Граале и крови Христовой, Каррер-Бриггс ухватился за запятнанные кровью погребальные пелены, использованные Иосифом и Никодимом. И пришел к заключению, что сосуд с этими холстинами, запятнанными Христовой кровью, и есть истинный Грааль. Развивая данную теорию, он далее называет погребальные пелены Туринской плащаницей. — Ашмедай усмехнулся. — Замечательные умствования, но на самом деле абсолютная ерунда. Иосиф Аримафейский прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает, когда собрал в Грааль капли крови Спасителя. Несмотря на все факты, Каррер-Бриггс отказался признать подлинную сущность этой тайны.

Тейн резко втянул в себя воздух, внезапно осознав, к чему клонил Ашмедай.

— Черная магия зиждется на крови, — сказал детектив. — Кровь Иисуса Христа…

— …может творить чудеса, — закончил Ашмедай. — Особенно вместе с чашей Сета.

Тейн прищурился. О существовании этой легендарной чаши знали лишь несколько человек. Сам детектив узнал об этом, лишь посвятив немало лет изучению самых темных тайн сверхъестественного. И опять он задался вопросом: кто же такой Ашмедай? И откуда он черпает информацию?

— В соответствии с "Утраченным апокрифом", — промолвил Тейн, — когда Сет, третий сын Адама и Евы, пришел в райский сад, Бог ему дал чашу в знак того, что Он не оставил род человеческий.

— Я рад удостовериться в том, что ваша репутация вполне заслуженна, — сказал Ашмедай. — Вряд ли обычный детектив знает о подобном.

— Я не обычный детектив, — отозвался Тейн.

И противном случае и бы не обратился к вам, — с мягкой усмешкой произнес Ашмедай. — Чаша — символ неисчислимого могущества, она прошла через века, передаваясь из поколения в поколение, и владели ею лишь самые величайшие мудрецы. Так было до того, как один из апостолов принес ее в дар Иисусу. После чего ее стали называть Святым Граалем.

— Который, как вы утверждаете, сейчас находится в Чикаго? — спросил Тейн, и в голосе его сквозил оттенок скептицизма.

— Я знаю, что это именно так, — ответил Ашмедай. Бородач потянулся к карману пиджака, достал пачку денег, перетянутую резинкой, и небрежно положил наличность на стол Тейна.

— Я плачу вам пять тысяч долларов, чтобы вы нашли чашу. Она принадлежит мне, и я хочу вернуть ее. Пожалуйста, без вопросов. Если вам надо больше денег, просто скажите об этом.

Тейн посмотрел на деньги, затем перевел взгляд на посетителя. Опять опустил глаза на деньги и вновь молча взглянул на Ашмедая.

— Не беспокойтесь, — сказал Ашмедай. — Деньги честные. На протяжении многих лет я вкладываю капитал в долгосрочные ценные бумаги. Что приносит недурную прибыль. Деньги для меня не более чем средство к достижению цели.

И все же Тейн не пошевельнулся, чтобы взять деньги. Хотя при необходимости он порой слегка обходил закон для клиентов, но сам придерживался строгого морального кодекса, с которым никогда не шел на компромисс. А дело с похищенными религиозными ценностями как раз шло вразрез с его правилами.

— Перед тем как я возьмусь за это, мне необходимо узнать некоторые детали, — сказал Тейн. — Вы утверждаете, что Грааль принадлежит вам. Чем вы можете доказать это? И при каких обстоятельствах он был похищен?

— А вы подозрительны, мистер Тейн. — В голосе Ашмедая слышалось удовлетворение. — Уверяю вас, у меня больше законных прав на чашу, чем у кого бы то ни было. — Бородатый посетитель мгновение колебался, словно обдумывая, что еще сказать детективу, и продолжил: — То, что произошло с чашей после распятия Христа, окутано тайной. Одна из легенд свода преданий о короле Артуре гласит, что Иосиф приехал в Англию и привез Грааль с собой. Некоторые оккультные традиции считают, что чаша оказалась в руках Симона-мага. Я даже читал статью о том, что сосуд обнаружился при дворе Карла Великого. — Ашмедай покачал головой. — Кто знает?.. Но на самом деле я полагаю, что правда вовсе не столь колоритна, как любое из этих преданий.