— Вы говорите, он был "нордиком", — пророкотал лексикатор, — выглядел очень молодо и обладал телекинетическими способностями?

— Да, — подтвердил Дарт.

— А какого цвета была его кожа?

— Очень белого. Даже среди карриорцев-северян людей с такой кожей почти не встретишь.

— Не показалось ли вам, — продолжал допытываться абалийский старец, — что он был предводителем у рассадурцев?

— Ничего не могу сказать об этом, — ответил комиссар, — но он не мог быть у них предводителем, потому что он слабак и трус. Он мог бы и побороться со мной за пульт, ведь у меня не было никакого оружия, да и цупцероиды были на подходе, а он предпочел сигануть в сторону!

— Я слышал вашу историю об агентах с Регеборской башни, — сказал Броберодо. — Радужная пластинка, которая была задействована ими при попытке взорвать космодром, сделана из металла, который у рассадурцев почитается как священный и сакральный. Носить изделия из него позволено только Адептам.

Дарт изумлённо уставился на тумбу.

— Уж не хотите ли вы сказать, почтенный Броберодо, что я столкнулся с Адептом?

— Именно, — сияние разлилось по всему куполу тумбы, — именно, дорогой комиссар! Сам я их никогда не видел, но в связи с этим радужным жилетом вспомнил то немногое, что мне о них известно, и всё сходится: они "нордики" с очень белой кожей, обладают телекинетическими способностями, но главное, конечно, — жилет из радужных пластинок. Вы точно помните, что жилет был из пластинок того же металла, что и пластинка агентов с Регеборской башни?

— Головой готов поручиться, что из того же.

— Тогда это совершенно определённо был Адепт.

После этих слов наступило молчание. Все были поражены.

— И вы его упустили, Дарт? — воскликнул Стенсес. — Да вы сейчас могли единым махом решить исход битвы в нашу пользу!

— Если бы я знал… — обескураженный Дарт развёл руками. — Я ведь мог сделать с ним всё что хотел. Мог взять в плен… А мог бы и прикончить, шарахнув бластером по голове… По правде сказать, меня в те минуты больше интересовал пульт, чем этот парень в радужном жилете.

Взволнованный Стенсес обернулся к Деворгу:

— Распорядитесь немедленно отправить на все суда экстренную радиограмму с подробным описанием дисколёта. Пусть обратят на него самое пристальное внимание и сделают всё возможное для его уничтожения!

Вице-адмирал, кивнув, бегом устремился к связистам.

— Выходит, промашку я дал… — пробормотал Дарт.

— У вас ещё есть шанс её исправить, — сухо ответил Стенсес, вставая. — Для этого вам надо лишь чётко и неукоснительно исполнять приказы командования!

Дарт тоже встал.

— Так я возвращаюсь в капсулу, адмирал?

— Да, и держите с нами связь.

Дарт попрощался со всеми, дружески кивнул Джимелину, которому киборг-врач наклеивал на обожжённые участки плеча искусственную кожу, и в сопровождении Лайешта покинул командный отсек.

Им потребовалось добрых двадцать минут, чтобы разыскать ту шлюзовую камеру, через которую Дарт проник на звездолёт. У её дверей они расстались, и вскоре комиссар уже сидел в кабине капсулы. Под днищем аппарата полыхнуло пламя, и он, мягко оторвавшись от "Громовержца", устремился в космос.

Дарт летел, вглядываясь в обзорные экраны.

Окружающее пространство почти повсюду прорезывали лучи и вспышки космического сражения. Особенно много их было вокруг "Громовержца". Большинство вспышек не долетало до крейсера, отскакивая от невидимой стены силовой защиты, или, напоровшись на неё, вспыхивало ещё ярче. Крейсер, недавно весь тёмный, оживал. На нём загорались огни орудий. Дарт увидел, как из его кормовой части стремительно выдвинулся широкий голубоватый луч и упёрся в окутанный крутящимися дымами рассадурский звездолёт. В луче засновали ярко-оранжевые сгустки, и вокруг рассадурца словно разгорелся пожар. Минута — и неприятель распался на несколько кусков, каждый из которых продолжал гореть или вспыхивать.

Комиссар удовлетворенно улыбнулся: флагман начал переходить к активным действиям, хотя его команде, весьма поредевшей после рассадурского абордажа, придётся, скорее всего, нелегко.

Вспомнив слова Стенсеса, что ход битвы склоняется в пользу союзников, Дарт попытался самостоятельно определить, так ли это. Но он находился слишком далеко от района основных схваток, и понять толком, на чьей стороне перевес, было трудно. Зато он видел, что битва окончательно приняла позиционный характер: на каждом участке боя соотношение сил непрерывно менялось, как в мозаике. Сейчас успех зависел не столько от умения того или иного корабля удачно провести атаку, сколько от умения вовремя прийти на помощь соратнику и помочь ему создать огневой перевес.

По рации открытым текстом — наверное, уже в двадцатый раз — передавали сообщение о дисколёте, на борту которого находится Адепт. Конечно, теперь все обращали особое внимание на корабли в форме дисков. Дарт тоже задал компьютеру примерные параметры объекта, который следовало найти в окружающем космосе, и ввёл в действие все имеющиеся антенны. Не прошло и четверти часа, как компьютер взял в квадратик одну из движущихся на экране точек. Дарт затребовал её увеличенное изображение. Включился самый мощный бортовой трансфокатор, и на экране возник выделенный участок пространства, на котором отчётливо был виден дисколёт с бегающими по ободу белыми и жёлтыми огнями. Это был тот самый дисколёт, который недавно напал на "Громовержца"! Он быстро удалялся. Трансфокатор работал на пределе возможностей, удерживая его увеличенное изображение.

Дарт взялся за рычаги управления и резко увеличил скорость. В реакторе взревело. Огни грандиозной битвы качнулись на экранах и рухнули куда-то назад и вниз. Набирая скорость, Дарт ринулся в погоню за уходящим рассадурцем.

Тот был обнаружен не одним Дартом — его преследовало по меньшей мере с полсотни кораблей конфедератов. Дарт видел, как имперские звездолёты кинулись на помощь беглецу, который, чувствуя обращённое на него чуть ли не всеобщее внимание, на полной скорости улепётывал с поля боя.

Корабли конфедератов два или три раза приближались к дисколёту, и он вынужден был тормозить, чтобы отбиться от направленных на него гравитационных ловушек и плазменных торпед. Уничтожить его с ходу конфедератам не удавалось (рассадурские боевые корабли вообще трудно уничтожить "с ходу"), а за то время, пока дисколёт давал отпор, к нему поспевали два или три рассадурца и отгоняли нападавших. Поблизости от дисколёта то и дело завязывались яростные стычки. Выходит, Броберодо был прав: это действительно был Адепт, а значит, ставки в борьбе за уходящий дисколёт были чрезвычайно высоки.

Дарт знал, что не раз уже случалось, когда конфедераты, уничтожив в космической битве всего один неприятельский корабль, наблюдали, как весь остальной рассадурский флот устремлялся в паническое бегство, словно стадо, лишившееся вожака. И только позднее, через агентурную сеть, внедрённую в миры Сумеречной зоны, до командования конфедератов доходили известия, что в сбитом звездолёте находился Адепт…

Присутствие Адепта в составе флота или сухопутной армии Рассадура (как правило, Адепт был один, очень редко их было двое) играло чрезвычайно важную и до сих пор невыясненную роль, поскольку его гибель или бегство приводило к немедленному бегству всего рассадурского воинства. Сейчас Адепт явно покидал территорию сражения, но бой почему-то не затихал. Это могло означать, что либо здесь присутствовал не один Адепт, а два или даже несколько, либо этот Адепт не собирался уходить окончательно. Как бы там ни было, его следовало уничтожить. Гибель прислужника Владык Тьмы — слишком сильный дестабилизирующий фактор для противника, чтобы им не воспользоваться.

Адепт, конечно, знал, что "засветился". Теперь, если его корабль продолжит участие в битве, то на него навалится вся сила конфедеративного флота (часто в подобных сражениях уже одно знание корабля, на котором находился Адепт, приводило к победе или значительно ускоряло её достижение), и он продолжал уходить, явно намереваясь скрыться за газовым гигантом.