Спецгруппа, о которой я расскажу, создана Ханом и позже привлеченными к ее организации Путиным, Патрушевым, Хохольковым, Сусловым с целью реализации их преступных интересов в области политики и экономики, для устранения лиц, стоящих у них на пути. Работая под «легендой» прикрытия Организованной преступной группировки, она осуществляет заказные убийства как на территории России, так и далеко за ее пределами.
Убийства проходят безнаказанно и спокойно, по «высшему уровню», потому, что они планируются аналитическим отделом ФСБ, разрабатываются заранее как спецоперация: за жертвой устанавливается наружное наблюдение, и после этого, когда об объекте получены все требуемые данные — когда по минутам он ест, спит, выходит из дому, с кем встречается и т. д., - подключаются рядовые, но прекрасно натренированные исполнители, для которых совершить убийство — это их работа, обыденность. Чаще всего это «кидалово»: одни преступники мстят из-за денег другим; но таким же или сходным образом устраняют всех неугодных — политиков, журналистов, правозащитников.
Не испытывая страха наказания, киллеры циничны и спокойны, и считают себя вершителями судеб людских. Профессионализм палача отработан до того, что превращается в некое специальное призвание. Как пример — убийство по политическим мотивам Галины Старовойтовой, когда были отслежены мельчайшие детали даже ее интимной жизни, или убийство в гостинице «Мэрриот» на Тверской в центре Москвы, и о прочем подобном я еще расскажу в деталях.
Непосредственный командир спецгруппы киллеров, Тас (по кличке «Дядя»), получает от аналитического отдела ФСБ данные о намеченной жертве. Причем аналитики не знают, как и «наружка», о цели сбора информации — и о предстоящей акции. Тас дает инструктаж подчиненным — фотографии, данные, выбранное место проведения операции; затем каждый занимает отведенную позицию и выполняет обозначенную начальником функцию.
Отстрел происходит по «маяку» — условленному сигналу. Если подает его Тас — он от этого даже кайфует, получает наслаждение подобно оргазменному, ведь такой прилив адреналина вызывает эрекцию (у профессиональных убийц, для которых убийства даже не то что норма, а интерес и некое вожделение сродни сексуальному, — эрекция, если она не отягощена патологией, присутствует, а в момент совершения или подготовки отстрела — усиливается: если человек умеет бороться с какой- либо формой страха (как страх перед прыжком с парашютом, страх боксёра перед боем), то буквально первые мгновения преодоления себя с целью реализации задуманного вызовут чувство или, скорей, ощущение сродни сексуальному, и чем опаснее или запретнее, с точки зрения человеческой морали, преодолеваемое и достигаемое — тем сильней возбуждение и эрекция; зависит это от присутствия и степени таланта, употребленного во зло, как у Путина, Чикатило, Таса и иже с ними).
Например, получив сигнал о присутствии жертвы, исполнитель Максим Лазовский, чуть прихрамывая, заходит в пятизвездочную гостиницу, где в бизнес-холле намеченный объект ведет переговоры со своим компаньоном. Обычно в холле звучит легкая, тихая музыка в исполнении арфистки, и обсуждаются сделки, сулящие большую прибыль, — скажем, по реализации нефти. Как правило, у каждого бизнесмена есть охрана, а на входе стоят «режимники» этой гостиницы с переговорным устройством. Не спеша проходя между столами, Макс приближается к жертве, и буквально на расстоянии полутора метров спокойно достает из- за пояса пистолет: он обычно без кобуры, за ремнем с левой стороны, под небрежно выпущенной рубашкой, и прикрыт пиджаком.
Откинуть полу, вынуть пистолет с «догнанным» в патронник патроном и выстрелить в голову — занимает доли секунды. Чаще используют пистолеты с глушителем, но не обязательно, так как сам хлопок оказывает шокирующий, парализующий ту же охрану эффект. Охрана обычно накачана только физически, а в реальной ситуации эти люди теряются.
Как правило, присутствующие в зале не успевают осознать происшедшее. Ведь картина ужасов — разлетающийся брызгами мозг с частичками черепа и море кетчупа в виде крови — это атрибуты хичкоковских лент, но не реальности. А в быту, если жертва сидела — то тихонько сникает, обвиснув на спинке стула, — и все. Или, если нет подлокотников, то тело медленно сползает на пол. Даже рядом сидящий не всегда понимает, что именно произошло.
Макс разворачивается, никогда не выбрасывая оружие на месте в зале, и, спокойно держа взведенный пистолет в опущенной вдоль бедра руке, не спеша выходит наружу, где садится в подъехавшую в тот же миг, предварительно угнанную машину. Безо всякого «свиста колес» и театрализованных пробуксовок машина увозит киллеров и даже останавливается по красному сигналу светофора, если нужно, — не нарушая правил движения.
Другие группировки часто выбрасывают оружие — в мусорник на улице или тут же, на месте, после отстрела. Потому что оружие — фактически единственная улика их преступления. Но группировка Таса часто, со знанием дела, повторно использует то же оружие: чтобы увести след в сторону — скажем, на боевиков или на другую преступную группировку, которую, по разумению ФСБ, нужно подставить ментам.
Отстреляв, приезжают на базу, предположим, находящуюся в районе города Одинцова, по трассе, ведущей на дачу к Борису Николаевичу в Барвиху. По ходу могут притормозить у мотеля возле Немчиновки, поесть шашлыка, а кто хочет — выпить сто грамм, хотя в этой профессиональной среде нет настоящего алкоголизма (- но «швыркают» кокаин регулярно). Так, один раз по дороге на ту же базу, с наступлением теплых дней 1996 года, в придорожном ресторанчике произошел случайный конфликтик, когда без очереди, всего-навсего, полез один из местных, приблатненных одинцовских парней, и был тут же, «дополнительно», застрелен.
Вернувшись на базу, где все очень буднично, домашне, уютно — гамак, сауна, бассейн, беседки — расслабляются, потихоньку выпивают, едят, веселятся, — не просто обыденно, а со смехом обсуждая проведенную операцию, выискивая в гримасах, эмоциях, положениях случайных свидетелей, оказавшихся в холле, потешное. Так, напыщенный бизнесмен в прикиде от «Хуго Босс» или «Версаче» запросто мог обделаться в холле или залезть под стол, — и то в тот момент, когда Макс уже был в дверях. Находили смешное и в том, как именно падала жертва, — что-то видя особое в предсмертной мимике, хотя лица, как правило, не успевают исказиться в последнюю долю секунды.
Несмотря на этот, неведомый простому человеку, махровый цинизм, киллеры в то же время могут обсуждать тонкости человеческой натуры, честь и достоинство, доблесть, и говорить о любимых в возвышенном тоне.
…Обрисовав некоторых персонажей задуманной мной книги, отважусь предсказать наиболее вероятный на сегодня сценарий по Чечне. Скорее всего, в Чечне установят авторитарную власть, а во главе поставят Зелимхана Яндарбиева. Удивительно? — Но это вероятно, ведь править-то будет не он, а тот, кто его поставит, да и Яндарбиев, скорее всего, — переходный период.
Теперь попробую поплотней подойти к теме, дабы картина вырисовалась ясней и доходчивей. Многие слышали, а кто и читал, как и я, упомянутые в «Новой газете» главы из книги подполковника ФСБ Литвиненко «Взрывая Россию» ('Blowing up Russia"). Может быть, кому и всю книгу довелось прочесть, но главное, что правда это все, — может, и с маленькими неточностями — но ужасная правда. Знает он или нет, а, может быть, просто не стал выдавать по каким-то причинам, находясь даже в Лондоне, кто именно и как создавал, тренировал, а главное, вселил в сознание полную вседозволенность, уверенность в безнаказанности за совершенное, и кто убедил, что служат эти люди во благо единственно правильной общей цели и имеют превосходство над всеми остальными в сем мире, — тот же Макс «Хромой» — Максим Лазовский, «Маратка» — Марат Васильев, Адлан Натаев и другие?
Конечно, он не мог знать, как тренировались, еще до войны в Чечне, во владении разного вида стрелкового оружия, и как один из тренирующихся — Марат Васильев — чуть было, по случайности, не угодил из гранатомета вместо скалы, куда стрелял, в старика, что спустился к речке в ущелье. В то время на этих учениях с ними находился, проводя инструктаж, Имран Вагапов, а вывозил всех на учения Хан. Они все останавливались в гостинице так называемого Французского дома, где тогда размещался головной штаб Хана.
