— Вообще, бояться надо чего-то реального, а не придумывать себе пустые страхи. Вот ты чего ещё боишься? — спросил Николай.
— Я боюсь в первую очередь за Бабаню и очень хочу, чтобы она была рядом. А ещё я боюсь, что Вы в один момент исчезнете из моей жизни, — медленно произнесла Маня.
— Это так важно для тебя?
— Да, с некоторых пор. Вы стали частью моей жизни. Без вас этот мир опустеет, — и страх исказил её личико.
У Николая дух захватило от такого заявления, он приобнял её за плечи, повернул к себе и, глядя в бездонные синие очи любимой, сказал:
— Маняша, я обещаю тебе, что ничто не встанет между нами, ни время, ни пространство, пока мы будем любить друг друга. Если что, я найду способ вернуться к тебе. Я и не предполагал, милая, что вся эта история со сном приведёт меня к любви. Но факт, так скажем, налицо — ты единственная, кого я хочу видеть и ощущать. Какое счастье, что я узнал тебя!
Он нежно поцеловал её, прижал к себе и вдохнул медовый запах её волос. А она, замерев, с болью в сердце думала, что всё это скоро закончится…
Что б не случилось, помните меня
Такой, какая вспомнится.
Быть может, и проклянете меня,
Добро не сразу вспомнится.
Да, правда многогранна, как алмаз,
В полутонах и бликах ограничена.
Вот грань сердечная — она для Вас
Стократно увеличена.
Вот грань душевного тепла
Искрится переменчиво,
Да, грань то меркнет, то светла
Как настроение изменчива.
Вот грань добра, вот деловая,
И творческая грань блеснёт,
Она даёт мне жить не унывая
И путеводною звездой ведёт!
Пусть в ореоле недостатков
Поярче будет этих граней свет.
Пусть будет память и не гладкой,
На это будет мой такой ответ:
Мы, каждый, лишь свою дорогу торим,
Стереотипами её мостим,
Авторитетам в голос вторим
И, если что, — и не простим!
А миру этому нужны мы разные
Зелёные, в полоску, красные,
Чтоб каждый находил бы вновь и вновь
Дорогу в вечную страну Любовь.
— Так, так, вижу, процесс пошёл, — внезапно прозвучало рядом.
— А-ах! — со вскриком отпрянула от Николая Маня, который сразу загородил её, толкнув себе за спину. Но тревога была напрасной — это Витюша собственной лиловой персоной, покачивался неподалёку, довольно ухмыляясь и держа за руку весёлую Голду. Их совместное свечение образовывало в воздухе контур сердечка, лиловый со стороны Витюши и золотой со стороны Голды.
— А я вижу, что у вас процесс в самом разгаре, — пошутил Николай, намекая на сплетённые вместе хвостики приведений.
— Да, Голда любезно приняла моё предложение и я невыразимо счастлив, наконец-то оценили мои достоинства по достоинству, извините за тавтологию. Вообще, скажу я вам, единение душами — это вам не материализм с его грязью и "правдой жизни", это слияние энергий, совместное горение, чистой воды альтруизм.
— Мы рады за вас, — сказала Маня, — и желаем вам всего самого доброго, дорогие привидения. А теперь, Голда, расскажи нам, что было в пещере после нашего ухода? Мы, понимаешь, беспокоимся, ведь возможна погоня.
— Морские люди были очень удивлены, что заклятие на входе пропустило вас, они долго обсуждали что-то на своём языке, потом кто-то произнёс слово "Кла" и все замерли в ужасе и лишь один, из молодёжи, огромный такой, стал что-то горячо доказывать остальным. Но его не стали слушать, и он с плеском ушёл под воду. Оставшиеся осмотрели ещё раз залы, обновили заклятие и тоже ушли. Больше я ничего не видела.
Николай предположил, что виденный Маней морской человек и есть этот молодец, пытавшийся доказать своё соплеменникам, поэтому не стоит беспокоиться — с одним-то они справятся, в случае чего. А "молодожёнам" предложил после отдыха в виде свадебного путешествия отправиться за Бабаней, помочь ей добраться до Лесбурга во владениях леснов, что вызвало горячую радость Мани и одобрение призраков, которые заявили, что ничуть не устали и готовы сейчас же приступить к делу. Они мило попрощались и исчезли.
YI
На следующий день, следуя лесной дорогой, путешественники достигли Лесбурга, расположенного на небольшой горушке, окружённой со всех сторон огромным частоколом. Вызывала удивление эта стена с бойницами и башенками, выполненная по всем правилам военного искусства, призванным противостоять длительной осаде. Через щель в воротах их долго рассматривали и расспрашивали о цели приезда. Терпение было уже на исходе, когда ворота, наконец, отворились ровно настолько, чтобы пропустить экипажи, при этом наружу вышел целый отряд лучников, ощетинившийся приготовленными к бою луками. Такая мера предосторожности казалась излишней, ведь наши путешественники не видели никаких нападающих за своей спиной. На вопросы угрюмые стражи не отвечали, а их командир показал им дорогу до ближайшего постоялого двора, порекомендовав не выходить на улицы города вечером. Николай и Лукас даже обменялись замечанием, не зря ли они приехали сюда. Неспроста это всё. Стены домов были сложены из дерева с большим искусством, красивая резьба покрывала некоторые из них практически полностью. Внутренний дворик гостиницы был накрыт навесом на выполненных в виде сказочных чудовищ столбах. Здесь же была печь, где пеклась на вертеле целая туша быка, наполняя воздух соблазнительным ароматом. Расставленные вокруг столы и скамейки указывали на то, что здесь же и обедали. Встретивший путников хозяин был молодым, опрятным, румяным и радушным, этаким колобком на кривых ножках. Он быстро распорядился — и вот лошади уже выпряжены, напоены, накормлены, багаж разгружен, на столы собран ужин. Всё это несколько сгладило то неприятное впечатление, которое произвёл на прибывших город. Хозяин на прямой вопрос о том, от кого так защищается город, только пожал плечами и сказал, что они сами всё увидят и поймут вечером. Устав терзаться бесплодными догадками, уставшие путники пошли отдыхать.
Пробуждение их ночью было ужасным, — весь воздух вокруг был наполнен рёвом и шумом битвы, бряцающего металла и многоголосым ором. Забравшимся на крышу навеса по приглашению хозяина путникам открылась страшная картина. Под светом яркой луны у частокола кипел бой. В нападавших Николай вдруг узнал кошмар своих детских лет — людей-теневиков. Эти существа появляются только ночью, в тёмных местах, нападают на людей, пытаясь их сначала ослепить. Потом попавшего в их власть человека ждёт ещё более печальная участь, — теневики отнимают у него память о самых светлых и радостных событиях в жизни. Эту лучистую энергию радости они превращают в шар, который потом, подобно нагруженной взятком пчеле, несут, вернее, катят в своё убежище. Передвигаются они ползком, ощупывая руками дорогу перед собой, свою жертву они чувствуют по флюидам радости, которых лишены сами. Отсутствие скорости компенсируется упорством, с каким теневик преследует свою жертву Обработанный теневиками человек тоже становится теневиком. Самое страшное, что они не знают страха смерти, им нечего уже терять и каждую ночь они возрождаются вновь, множа свои ряды. Николай спросил у хозяина гостиницы, сколько времени идёт уже эта война с теневиками. Тот сморщился и сказал, что его ещё на свете не было, как началась эта история, причём только здесь, в Лесбурге:
