Расположенные на южной стене, прямо над входом в собор, они не привлекли моего внимания. Но стоило мне задержаться на десять минут и дождаться, когда часовая и минутная стрелки сошлись на цифре 12, часы – а точнее, механические фигуры работы XVI века – вдруг ожили. Лошадь святого Георгия скакнула на дракона, который издал крик, часы пробили двенадцать ударов, а им в такт фигура женщины, известной как Кирстен Кимер, закачала головой от ужаса.

...Еще бродя среди королевских гробниц, заметил на одной из росписей гротескное изображение дьявола, который «записывает имена тех, кто опаздывает или слоняется с праздными разговорами». Мне не хотелось встречаться с дьяволом и содрагаться от ужаса, как механическая Кирстен, поэтому я решил поскорее покинуть собор.

Перед тем как вернуться на станцию, я прошел к берегу Роскилле-фьорда. Оттуда открывается, пожалуй, лучший вид на собор. Белые лебеди, не покидающие облюбованных мест даже зимой, плавно покачивались на студеной глади, а под ними плыл опрокинутый шпилями вниз собор...

Никита Кривцов | Фото автора

Кажется, это уже когда-то было. Лодка, оснащенная сорокасильной «ямахой», с ревом вспарывает мутно-желтую поверхность сонной реки, медленно текущей навстречу. Попугаи ара оглашают резкими криками опутанную лианами темную массу леса. Этот мир был таким же и пять лет тому назад, в день, когда я впервые его увидел...

Где-то в начале ноября неожиданно позвонил Андрей Макаревич и, сообщив, что они с Александром Розенбаумом решили в самое ближайшее время воплотить в жизнь свою давнюю мечту и совершить путешествие в Амазонию, предложил принять в нем участие. Я, разумеется, с радостью согласился, тем более что речь шла не просто о туристической поездке, в которой человеку отводится роль стороннего наблюдателя, а об экспедиции в труднодоступную и малоизученную местность. Они хотели почувствовать себя частью этого мира. И вот я снова здесь...

На карте Бразилии вся Амазонская низменность может показаться сплошным таинственным зеленым массивом, На самом же деле все обстоит не совсем так. Основное русло Амазонки, как, впрочем, и большинство крупных притоков, уже несут на себе неизгладимый отпечаток цивилизации, и для того чтобы почувствовать себя первопроходцами, нужно забираться гораздо дальше.

Чем же нас привлекла Таботинга– маленький городок на северо-западе Бразилии? Во-первых, при всей его удаленности, была возможность достаточно быстро до него добраться регулярным авиарейсом из Манауса (воспользоваться речным транспортом мы не могли – у нас было не так много времени). Да и сама Таботинга примечательна еще и тем, что находится на границе трех государств – Бразилии, Колумбии и Перу, а с юга к городу подступает обширная малоизученная территория, своего рода белое пятно – бассейны рек Итуи, Итакуари и Кишиту.

«Сабочинка моя, Сабочинка», – очень душевно напевал Макаревич, спускаясь по самолетному трапу на маленький таботингский аэродром. Погода для января месяца стояла великолепная – 33—34 градуса выше нуля, и солнце – размером в половину голубого неба.

Бразильская Таботинга и Колумбийская Летисия – близнецы. И хотя колумбийский братец покрупнее и поживей, родство видно невооруженным взглядом. Границы как таковой нет, и соседи в массовом порядке, пешком и на различных транспортных средствах, до обидного буднично преодолевают «неприступные» рубежи обоих государств.

Гостиница, в которой мы остановились, находилась недалеко от порта, куда мы незамедлительно и отправились. За остаток дня нужно было найти лодку и договориться с проводником, чтобы назавтра отплыть в никуда...

Подходящих лодок в порту было достаточно, как и желающих нас сопровождать. Проблема была в том, что, по мнению проводников, нам нужно, как и прочим, изредка забредающим сюда туристам, просто ежедневно совершать вылазки из отеля по окрестностям. Соваться же в район трехречья не только неразумно, но и опасно. По слухам, на Кишиту месяца два назад убили охотника, промышлявшего на территории одного племени... Стечение обстоятельств.

Но из трех рек именно на Кишиту мы и планировали отправиться...

Если судить по карте, ширина извилистого русла Кишиту около пятидесяти метров. Это оптимальный вариант, поскольку плыть по широкой реке не очень интересно, а на узких могут быть завалы. К слову, о еще возможной проблеме. Точнее, – о двух, причем обе имеют имена собственные и, между прочим, довольно известные. Андрей Вадимович Макаревич и Александр Яковлевич Розенбаум – в естественных декорациях амазонской сельвы. Тем более что это и не декорации вовсе... Даже с учетом того, что при передвижении на моторной лодке физическая нагрузка будет не слишком высока, влажность экваториального климата, безжалостное солнце, тучи кровососущих насекомых, десяти – двенадцатичасовые ливни, лодочно-палаточный быт и прочие реалии экспедиции могут сказаться на здоровье и психике человека самым неожиданным образом. А то, что непосредственно на дикую часть маршрута у нас выходило не более восьми дней, служило слабым утешением. Наоборот, я знаю, что тяжелее всего приходится в первую пару недель, в течение которых происходит адаптация организма, и лишь во второй половине месяца становится немного легче...

День подходил к концу. Применив на практике правило, гласящее, что денежное вознаграждение должно быть прямо пропорционально степени риска его получателя, нам удалось найти не только подходящую лодку, но и проводника-индейца по имени Гату, известного в здешних краях как Жакаре. Мы договорились встретиться завтра, в семь утра, и, закупив необходимые продукты и бензин для лодочного мотора, часам к десяти отправиться в путь.

Возвращаясь в гостиницу, тормознулись у маленького, но живописнаго фруктового развала.

Розенбаум нюхал маленькие и абсолютно круглые дыни, а Макаревич, взяв в руки некий диковинный плод, вопросительно посмотрел на суетящегося продавца и обернуло ко мне.

– Андрей, можешь спросить, что это такое?

Спросить-то я спросил, и продавец даже ответил, но местное название мало что прояснило. Увидев нашу растерянность, торговец бодро добавил, что «оно» – вкусное и сладкое. И тут, молчавший до этого Яковлевич, не отрываясь от дынь, медленно поднял на таботинца добрые немигающие глаза и глухо, но внятно произнес:

– Ферганские душистей...

Торгующий «не душистыми» съежился и стал меньше ростом... Ну, и где же он, языковой барьер?

– Суп мясной с макаронами – шесть пакетов, рис – пять килограммов, растительное масло, соль, сахар...

Повар паковал продукты.

– И обязательно нужны сладкие вафли для Доктора. Он их любит... А ты, Маньяк, любишь сладкое? Знаю, знаю, любишь...

Никаких новых русскоговорящих спутников у нас не появилось. Да и откуда бы им взяться? Ну с Поваром ясно, да Андрей Вадимович и не возражал. Розенбаум – врач, а врач – он же Доктор. А вот Маньяк... Не знаю, кто изначально озвучил версию о попытке (и весьма успешной) маньяка-садиста заманить две невинные жертвы на заклание в амазонские джунгли, но ее следствием стало появление скрытого маньяка в приличной компании...

Лодка двигалась со скоростью 23 км/ч. По крайней мере, на этом настаивал разбрасывающий по полудню жирных солнечных зайчиков экран GPS. Выключив дотошный прибор, я оглянулся. Все были заняты делом: Повар самозабвенно соединял очень неслабую леску с толстым стальным поводком (вы бы видели, как крошатся об него бритвоподобные зубы пираний), а Доктор точил нож. Конечно, нож и так был острым до невозможности, но Доктор, видимо, добивался большего...

Ладно, а что нам скажет карта? Я вытащил из полиэтиленового пакета потертые и онемевшие от влажности серые листы бумаги с надписью ГЕНШТАБ – МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ СССР. Так, вот она – Таботинга. От Таботинги мы шли вверх по Салимойс (Салимойс – Амазонка до ее слияния с Риу-Негру), потом свернули на Жавори, сжатую меж Бразильским и Перуанским берегами, затем Итакуари, ну и наконец, желтая река Кишиту...