Меня осенило. Немец, отличающийся от своих соотечественников, к тому же полагающий, что ему все можно, не иначе, как из бывшей ГДР.

— Может, я смогу помочь? Если он восточный,  наверное,  по-русски  пару слов знает.

Спутники согласились. Теперь уже меня точно довезут! Индеец ехать с нами отказался. До Каруай-меру по дороге 23 километра, а напрямую поменьше.

Ехали мы очень долго. По приезде на место я сразу увидел того индейца. Как он добрался пешком раньше нас — до сих пор остается для меня загадкой.

Немец действительно оказался странным. Росту в нем было больше двух метров. Разговаривать на каком-либо другом языке, кроме немецкого, он не хотел. А может, не мог? Лагерь его состоял из одной маленькой палатки (интересно, как при таком росте он там помещался?). Она была разбита в низине — в самом неудобном месте.

— И змей там, должно быть, полно, — язвительно заметил уже знакомый индеец.

Все попытки вступить с немцем в контакт ни к чему не приводили. Он только размахивал руками и показывал в одну сторону — на северо-запад, где находился, по его мнению, Ауян-Те-пуй. Я так и не знаю, чем закончился этот инцидент.

Я прошел к водопаду Каруай-меру — гранитному, 20-метровой высоты, обрыву, с которого шумно падала вода. Примерно на середине обрыва была промыта ниша, по которой можно пройти за стеной падающей воды. Тем водопад и знаменит.

На другой день мне предстояло возвращаться. Мои спутники предлагали подождать еще сутки и вернуться с ними, но у меня не было времени.

Индейских троп я не знал, поэтому пришлось вышагивать по той же дороге. Уже при входе в Каванаен меня подобрал ярко раскрашенный пассажирский автофургон. Группа туристов направлялась в район водопада Апонувао. Это было более чем кстати.

Добраться до водопада можно за час, если плыть на лодке-куриаре от индейской деревни Иборибо. Что мы и сделали. За очередным поворотом реки вдруг открылся обрыв, с которого устремлялся вниз поток воды. Умелым поворотом руля индеец прижимает тяжелую долбленку к левому берегу. Иначе можно попасть в струю, несущую поток воды к пропасти. На берегу тропа ухожена, даже навешено что-то вроде перил. Как потом мне сказали, эти места посещают ежедневно по три-четыре туристских группы. Вот вам и затерянный мир...

Хотя красота — первозданная: вода низвергается с высоты 60 метров как бы в гигантскую чашу. Разговаривать невозможно; все заглушает шум водопада. Это самый мощный поток, виденный мною в Гран-Саване. А неподалеку от водопада Изумрудный колодец; насыщенно-зеленый цвет его воды придает этому чуду природы вид таинственный и даже магический.

С новыми попутчиками распрощались у выезда на основную трассу. Им на север, мне на юг. День клонился к закату и стоило подумать о ночлеге. В этой части Гран-Саваны ночлег — не проблема. Доберись километров сорок к водопаду Кама-меру, а там небольшой индейский поселок, в котором всегда можно найти стол (недорогой) и кров (пальмовый).

Утром еше 50 километров к югу — фактория Сан-Франциско-де-Юруани. Отсюда начинается тропа, ведущая на плато Рорайма. Само плато уже задолго до этого хорошо видно с дороги.       Полностью оно    открывается с моста через реку Юруани.

В Сан-Франциско можно взять проводника для подъема на Рорайму или на плато Кукенам, находящееся к северу. Для этого в поселке существует специальная контора. Найти ее не составило труда.

Просторная комната. На стенах развешаны карты и фотографии Рораймы и других интересных мест Гран-Саваны, а также предметы индейского быта. За столом молодая индеанка и европеец, лицо которого показалось мне очень знакомым.

— Мыы-паа-кай! (Здравствуйте — по-пемонски), — вот  когда  пригодились эти фразы, выученные в свое время в Канайме.

Мыы-паа-кай! — Удивленный взгляд. — Баа-кы-пево-ман, уле-той! Здравствуйте, друг, чем можем быть полезны?

— Э-тэо-о   Роройма-тепуй   па-таа. Могу ли я побывать на плато Рорайма?

В ответ последовала пространная речь, из которой я понял только несколько слов. Они сводились к тому, что путь на плато сейчас закрыт, но можно добраться до какого-то дальнего лагеря в предгорьях, если позволит уровень воды в реке. Еще несколько раз было произнесено слово «Канайма». Европеец, говоривший на местном наречии (по крайней мере пытавшийся это делать), произвел настоящий фурор. Несколько индейцев из тех, что дремали в теньке звукопроницаемых стен конторы, вбежали в помещение и принялись разглядывать меня с удивлением.

Пришлось сознаться, что запас пемонских слов у меня не велик, и разговор пришлось продолжить по-испански. Но эффект был произведен.

— Я сначала подумала, что ты — полукровка из Канаймы. Там таких много.

Потом мне популярно объяснили, что подъем на плато сейчас временно закрыт из-за каких-то сложных пограничных отношений. Можно дойти до начала подъема, но это неинтересно.

Мужчина европейского вида, сидевший за столом, с интересом прислушивался к нашему разговору. И тут я понял, почему мне знакомо его лицо. Я видел его на фотографиях. Это был ни кто иной, как Роберто Мареро — крупнейший знаток Гран-Саваны, автор многочисленных карт, статей и путеводителей.

И он не советовал сейчас связываться с Рораймой. «Отправляйтесь лучше на юг до Санта-Елены, а потом на запад вдоль бразильской границы». Собственно, мне и так надо было именно туда, но как же Затерянный мир?

— Придется   ждать,   когда   национальная гвардия откроет тот район. Он закрыт большую часть времени.  Года два назад мы водили группы до самой вершины Рораймы, но сейчас ее снова закрыли. Говорят, что временно, но как на самом деле — кто знает...

Тут я вспомнил, что один геолог из Пуэрто-Ордаса рассказывал, как несколько лет назад для того, чтобы совершить восхождение на плато Рорайма с исследовательскими целями, ему пришлось собрать в различных инстанциях 14 подписей! Одну даже у замминистра... А еще говорят, что закрытые пограничные районы — чисто российская проблема...

— Эн-та-нан-тоо, — гостеприимная хозяйка индейской конторы приглашала нас к столу, накрытому в соседнем помещении — лавке индейских сувениров. Сеньор Мареро был здесь своим. Я же в одночасье приобрел такой статус, видимо, своими попытками заговорить на местном наречье...

— Ба-кыы-бера-ман,  то-де-рай, — попрощавшись по-пемонски, я продолжил путь на юг.

Полсотни километров на юг, и я въехал в поселок Санта-Елена-де-Уайриен — административный центр Гран-Саваны и приграничный населенный пункт. При въезде и поселок путешественника встречает с одной стороны консульство Бразилии, с другой — пункт паспортного контроля. Здесь еще автозаправочная станция и автовокзал с гордым названием — «Международный автобусный терминал Сайта-Елена». Отсюда можно продолжать путь на юг, в Бразилию. Мой же путь лежал на запад.

Санта-Елена-де-Уайриен разительно отличается от других приграничных городков и поселков Латинской Америки, в которых мне приходилось бывать. Во-первых, нигде не было видно бесчисленных меняльных контор, а без них немыслима никакая граница. Также не было здесь и уличных менял, которые в других местах прохода не дают. Никакой приграничной торговли. Не видно усиленных постов национальной гвардии (хотя проблема контрабанды стоит достаточно остро). Чистый уютный городок с неизменным бюстом Освободителя — Симона Боливара на центральной площади Освободителя — Боливара же.

Асфальт трансамазонской магистрали кончается в 15 километрах к югу от Санта-Елены — на границе с Бразилией. На запад подавно не ведут никакие приличные дороги. Та, что есть, доступна лишь автомобилям повышенной проходимости. Да и то не всегда. Тем не менее на площади Боливара всегда тусуются несколько водителей таких машин, предлагающие за довольно солидную плату отвезти в пункты, лежащие к западу. До цели моего путешествия — приисков Икабару — оставалось больше сотни километров. Не Бог весть что: часа четыре, ну, пять.