—  Вам нравится Гонконг?

—  Очень!

—  Все больше и больше людей приезжает к нам, — посетовала жена китайца. — Скоро островов на всех не хватит.

—  Не волнуйся, еще и нашим праправнукам достанется, а потом они придумают что-нибудь получше.

В переводе с кантонского диалекта Гонконг означает «Ароматная, или Благоухающая, бухта». Возможно, когда-то благоухание исходило от чистых вод, девственного леса и трав. Теперь это крупнейший порт мира, а в городе даже небо с трудом просматривается из-за гигантских небоскребов. Город карабкается по горным склонам, в скалах пробиты широкие улицы и бульвары, вырублены площадки для многоэтажных зданий. Куда ни повернешь голову, взгляд обязательно наткнется на сверкающий силуэт какого-нибудь банка. Сегодня, скорей всего, Гонконг пахнет деньгами.

Для начала я решила взглянуть на Гонконг сверху, с Пика Трам. В центре города в скале вырублен путь наверх. Обычный трамвайчик поднимается — почти перпендикулярно — все выше и выше. Совсем рядом высотные дома, которые склоняются над вами как пизанские башни. Того и гляди упадут прямо на трамвайчик. Поскорей бы добраться до верха.

На площадке Пика Трам — многолюдно. На всех языках слышен один и тот же возглас восхищения. Под нами — каменные массивы небоскребов разных форм, стилей и цветов; жилые кварталы, прорезанные нитями улиц и бульваров; неровные крыши, похожие на застывшие морские волны; черные точки кондиционеров, прилепившиеся к домам как черные вороны. За проливом, у неясных очертаний берегов, начинается Коулун.

Говорят, что Гонконг не имеет собственного архитектурного стиля. Действительно, американец найдет здесь архитектурные пейзажи Нью-Йорка, небоскребы Манхэттена; англичанин — знакомые черты Лондона; француз — местные Елисейские поля — Натан роуд; китаец — пекинский бульвар «Проспект небесного спокойствия» — прибрежные магистрали; русский — сумасшедший ритм, в котором сейчас живут многие из нас.

Очарование Гонконга — именно в этом хаотичном нагромождении различных форм, линий, стилей, красок, ритмов.

Адух! Адух!  —  раздалось у меня  за спиной.  Знакомый возглас восторга. Туристы из Индонезии. И мы, конечно, разговорились.

Гид-китаец, который много лет назад приехал из Индонезии, предложил мне любезно и — представьте — бесплатно совершить с моими новыми индонезийскими знакомыми путешествие по острову.

—  Одно из наиболее интересных мест в Гонконге, о котором редко пишут, — «Пагода тигрового бальзама». Ее еще называют «миром завораживающих ужасов». Туда мы и отправимся, — бодро сказал Мин Чонг.

Несколько раз мы поднимались и спускались по горным склонам, и вот подъехали к обширной территории, устроенной наподобие террас на горах. Внизу, как огромный резной гриб, виднелась пагода. Мы пошли по каменной аллее — и вдруг резкий спуск вниз.

Я едва удержалась, чтобы не скатиться по зеленому склону. Через мгновение — тупик. Все-таки мы набрались мужества и сделали вслед за нашим гидом несколько шагов, попав в узкую боковую аллею. Тропинок и аллей здесь множество. И повсюду в этом лабиринте, в самых неожиданных местах, притаились всевозможные скульптуры. Это изображения молодых и старых людей, страшных зверей, птиц, змей, драконов со злобно сверкающими глазами. Кажется, они окаменели всего минуту назад, а необычные обезьяны и слоны вот-вот подойдут к вам. Дух захватывает. Не заметила, как прошла между зубами и когтями дракона и, наконец, вышла из этого фантастического мира. Но... прямо передо мной возник огромный тигр. Сразу не сообразишь, что он высечен из мрамора. Он охраняет вход в черную пещеру, на которой написано «Тигровый бальзам».

— Почему «Тигровый бальзам», какую связь он имеет с китайской мифологией? — спросила я Мин Чонга.

— Давным-давно бедный мальчик убежал из Китая в Бирму и занялся собиранием трав. Юный лекарь нашел универсальный эликсир от многих болезней. А потом вернулся на родину. Свое лекарство он назвал «Тигровый бальзам». Действительно, кто сильнее, крепче, бесстрашней этого зверя? Говорят, в год тифа свойства бальзама удесятеряются. Конечно, — не без улыбки добавил Мин Чонг, — если он куплен здесь, в Гонконге, около «Пагоды тигрового бальзама». А все скульптуры — своеобразная галерея китайской мифологии.

До года Тигра — 28 января — оставалось два дня. Когда мы возвращались в автобус, характерные звуки — гюстукивание стеклянных баночек, в которых продавался бальзам, раздавались из сумок всех туристов.

А теперь время ленча, — напоминает Мин Чонг. И не успел он предложить какой-либо ресторан, как отовсюду раздалось уверенное:

— Дим-сум! Дим-сум!

Перед отъездом я проштудировала все о гонконгском гастрономическом изобилии. Здесь представлены великие китайские кухни: шанхайская, пекинская, сычуаньская, хакка, тайваньская, не говоря о всевозможных европейских ресторанах.

Большим спросом пользуются приготовленные особым способом птичьи гнезда, змеи, яйца, пролежавшие в земле несколько лет. Позднее я поняла: главное — не спрашивать что это, а просто есть. Вкус — незабываемый. Но вот о дим-суме услышала впервые. Видимо, свое невежество мне не удалось скрыть от Мин Чонга. И он специально для меня пояснил:

—  Существует около 2000 видов дим-сум. Это кантонские закуски — приготовленные на пару морепродукты или овощи. В Гонконге ими заполняют перерывы между едой или когда надо быстро и вкусно подкрепиться. Ежедневное меню, даже в маленьких ресторанчиках, включает около сотни разновидностей дим-сум.

В огромном помещении ресторана — несколько десятков больших круглых столов. Меню напоминает старинную поваренную книгу.

Следую примеру моих индонезийских друзей. Беру пельмени с креветками, свининой и побегами бамбука, миниатюрные блинчики с овощами, крохотные шашлычки и рыбные шарики. И все это запиваю горячим китайским чаем.

— Я понимаю, что вы хотите как можно больше узнать о Гонконге и его жителях. Если говорить о нашей религии, верованиях, то иногда мы в шутку сравниваем их с дим-сум, — рассмеялся Мин Чонг, а я чуть не обожглась горячим чаем после его слов. — В нашей религии присутствуют элементы конфуцианизма, буддизма, даоизма. Кроме того, сохранилась приверженность к древним божествам — земным, морским и даже кухонным. Самый главный бог у нас — бог денег. К тем, кто ему особенно поклоняется, мы сейчас и отправимся.

Мы уезжали от разноязычного назойливого шума большого города в другой Гонконг.

Бухта Абердин — район роскошных вилл и домов, где жи-в основном богатые европейцы и начавшие их теснить китайцы из континентального Китая. Изменения происходят стремительно. Если раньше, будучи подданными Британской короны, многие гонконгцы говорили: «Мы — китайцы», то теперь они утверждают: «Мы — гонконгцы».

Белоснежные высотные дома поднимаются  по склонам зеленых гор. Внизу — море, большой океанский залив.  Словно для него тесен безбрежный   океанский   простор,   залив глубоко и причудливо врезается в сушу.  Здесь особенно отчетливо понимаешь, почему Гонконг совсем недавно называли «самой яркой жемчужиной в короне британской королевы».

Даже с прекрасного песчаного пляжа видна в горах площадка для гольфа. По набережной прогуливаются европейцы, и я поинтересовалась у одного из них:

— А много здесь таких площадок?

— Чего здесь только нет! «Репалс бей» (такое же название носит царственная гостиница) — райское место, где практически не бывает дождей, теплое море, желтый, как на полотнах Гогена, песок. Все необходимое — под рукой. Хотите похудеть — играйте в гольф, теннис, хотите раствориться в этой красоте — сядьте под пальмой и пейте кокосовое молоко с джином.

Мой собеседник — Тод Кровел — оказался журналистом с местного телевидения. Десять лет живет в Гонконге. Как же удержаться и не спросить об изменениях в стране, ставшей Китаем?

— Больше стало красных флагов — вот что лично я заметил, — спокойно ответил Тод. — Но как был Гонконг четвертым по значению финансовым центром мира, так и остается. Как летали богатые иностранцы за ювелирными изделиями, так и летают. Радиоаппаратура, игрушки, одежда — ничего Китай не раздал бедным, хотя цены на них — самые низкие в мире. Правда, жилье...