Каудильо не любил каталонцев. Он не мог простить им ни победы над фалангистами в 1936-м, ни яростного сопротивления в 1938-м. Генерал Франко не забывал ничего и, придя к власти, отомстил со знанием дела: всякое публичное использование каталанского языка было запрещено. В ноябре 1975-го, на седьмой день после смерти диктатора, законный король Испании Хуан Карлос I обратился к каталонцам на их родном языке...

Говорят, чтобы понять Каталонию, лучше вначале побывать в Таррагоне — небольшом, тихом городе на берегу моря. Древние стены, помнящие еще племена иберов, амфитеатр времен императора Августа, кафедральный собор XII века, средневековые улочки, дома с узкими, словно подстриженными, балкончиками и, разумеется, Рамбла.

Рамбла — это бульвар, однако никто не называет его бульваром. Рамбла — атрибут каталонского портового города, превратившийся в некий символ. Он всегда перпендикулярен берегу и «впадает» в море, как река.

Таррагонский Рамбла в своем «устье» заканчивается бельведером, который каталонцы без ложной скромности именуют «Балконом Средиземноморья». Вид с высоты берегового уступа действительно неплохой, хотя внизу вместо средиземноморских сосен — портовые краны, железнодорожные пути и сверкающие на солнце нефтеналивные цистерны. Но всего в нескольких километрах от «индустриальной зоны», на мысе Салоу, начинается настоящий сосновый бор, и воздух там свеж и целебен даже в знойный полдень. Череда отелей и ресторанов кажется здесь нескончаемой...

Берег, который зовется Золотым, когда-то страдал от пиратов: развалины сторожевых башен на вершинах холмов напоминают о том тревожном времени.

К югу от Таррагоны морской горизонт чист — по крайней мере до трех часов пополудни. В половине четвертого появляется первая мачта: одинокий рыбацкий мотобот торопится к берегу. Полчаса спустя их уже добрый десяток, и все, словно наперегонки, стремятся в Камбрилсу. Этот незатейливый курортный городок знаменит тем, что здесь на три километра побережья больше сотни ресторанов. Ежедневно, в шестнадцать тридцать, на молу Камбрилса начинается рыбная биржа.

Суда швартуются в два-три ряда; команда моет, сортирует улов: креветки, осьминоги, макрель... Туристы кочуют от судна к судну, поедая глазами то, что утром попалось в сети, и что, возможно, уже сегодня вечером попадет им на стол. Но пока весь улов сдается оптом на биржу.

Рыбаки во всем мире не любят ротозеев, а каталонские — особенно. Праздные взгляды они еще как-то переносят, но на фотоаппарат реагируют с раздражением. Чего в этом больше: рыбацких суеверий или каталонского характера? Пластмассовые ящики с рыбой лихо переправляют на берег, укладывают на повозки и тут же прячут под брезент. От солнца и от сглаза. Рыбаки ждут своей очереди на биржу, а туристы бродят вокруг повозок, как голодные и любопытные дети. Из-под края брезента торчит серый «клинок»: меч-рыба! «Можно сфотографировать?» — «Нельзя». «Можно посмотреть?» — «Нет». После долгих уговоров край мокрой тряпки снисходительно приоткрывается. Секунды на три... Почему они так горды? Почему не замечают тех, кто в конечном счете и оплачивает их труд? Может быть, они ждут, что туристы, подобно испанскому королю, заговорят по-каталански?..

Прибывший на курорты Коста-Брава или Коста-Дорада знает твердо, что он оказался в Испании. Но если он гордо объявит об этом местным жителям, то его скорее всего вежливо поправят; «Извините, вы находитесь в Каталонии...» Впрочем, турист не обязан вникать в тонкости политической географии. Главное для него то, что солнце, море, сервис и досуг в Каталонии ничуть не хуже, чем в остальной Испании. Однако тому, кто не хочет ограничить свой отдых только «второй линией пляжа», следует знать, что здесь упоминание Испании может обидеть каталонца. «В Каталонии лучше, чем в Испании» — вот как будет правильно!

Ни в одном из буклетов, изданных в Каталонии, вы не прочтете, что Каталония — область или, не дай Бог, провинция Испании. Это страна. Со столицей в Барселоне, со своим флагом, со своим правительством — Хенералитетом и со своей валютой — песетой, которая, правда, совпадает с валютой Испанского государства. Спустя двадцать лет после смерти диктатора боль ослабла. Сегодня вы вряд ли увидите на стенах домов любимый прежде лозунг националистов: «Еn Саtаlа si us plau!» — «По-каталански, пожалуйста!» — и вряд ли услышите эту фразу, даже если захотите блеснуть своим знанием испанского. Двуязычие — факт современной Каталонии. Из шести миллионов ее жителей четыре говорят по-каталански, но едва ли половина населения считает его родным языком. Кастильский (испанский) рассматривается здесь как язык международного общения: все-таки, как-никак, второй государственный язык США, да и ведущий язык Латинской Америки.

В одном старом каталонском журнале, издававшемся в Нью-Йорке в 1874 году, был опубликован комикс следующего содержания: «Встречаются Дядя Сэм и каталонский крестьянин.

— Что за адский язык?! — восклицает Дядя Сэм, листая журнал.

— Каталанский, дружище. Разве ты не узнаешь его?

— Каталанский? Это еще что такое?

— Повежливей, браток. Это всемирный язык!

— Всемирный язык — английский, — объясняет Дядя Сэм.

— Английский? — удивляется каталонец. — А сколько журналов на этом языке издается в Каталонии?

— Естественно, ни одного.

— Ну вот видишь! А в Нью-Йорке есть по крайней мере один журнал на каталанском!»

Каталанский язык — странный, на первый взгляд, гибрид испанского и французского — имеет вполне самостоятельные лингвистические корни. Многие специалисты относят его к группе галло-романских языков, среди которых наиболее близким «родственником» является провансальский, ныне практически утративший своих носителей. На каталанском говорит сегодня восемь миллионов человек — в том числе многие жители Валенсии, Балеарских островов, крохотного государства Андорра, а также Руссильона — каталонского анклава на территории Франции.

Вблизи средневековых стен Морельи — очаровательного валенсийского городка, что в 15 километрах от административной границы с Каталонией, — можно обнаружить испано-язычные дорожные таблички, грубо выправленные ярко-красной эмалью на каталанский лад. Это не национализм, это всплеск исторической памяти. Ареал современного распространения каталанского языка — словно проступившие сквозь века контуры каталонской «империи», которая, если и существовала не только в воображении каталонских историков, то не под своим именем — а под именем Арагона.

С пришествием на испанский престол Бурбонов началась целенаправленная борьба с каталонской самостоятельностью. Во имя «общей гармонии и единства нации» было запрещено использование каталанского практически во всех сферах общественной жизни. Только кастильский! В школах, в театрах и даже в бухгалтерских книгах! Так что нелюбовь каудильо к каталонцам особой оригинальностью не отличалась. А вот последний из Бурбонов — король Хуан Карлос I — изменил семейной «традиции». И Каталония никогда этого не забудет.

Монсеррат — одно из самых распространенных женских имен в Каталонии. И то, что оно дословно означает «распиленная гора», ничуть не смущает родителей, окрестивших так свою дочь. Дело в том, что вот уже почти тысячу лет Монсеррат — небольшой горный кряж в 30 километрах от Барселоны — является для каталонцев синонимом небесного заступничества и покровительства. Там, на высоте почти в тысячу метров, внутри монастыря, основанного в XI веке, хранится небольшая по размерам, вырезанная из дерева фигура темноликой Пресвятой Девы — Черная Мадонна.