Литмир - Электронная Библиотека

На площади они остановились. Здесь, беря разгон перед подъёмом, машины ехали особенно быстро. Перейдя площадь, Каос с папой пошли не домой, а поднялись на мост. Папа помог Каосу встать на нижнюю планку перил, чтобы он, держась за верхнюю, мог лучше видеть водопад.

Водопад бесился и яростно пенился, в воздух летели брызги, и было видно, что с этим водопадом шутки плохи.

– Ишь набрал силу! – крикнул папа Каосу в ухо.

– Э-ге-гей! – крикнул Каос водопаду.

Тум-тара-тум-тара-тум! – прогрохотал водопад ему в ответ.

Каос так обрадовался, что замахал руками, хорошо, папа крепко держал его, а то бы он непременно свалился в воду.

– Ну, нам пора, – сказал папа.

– Посмотрим ещё!

– Идём, идём, пора.

– Не хочу! – Каос ещё сильнее замахал руками, радость так и бурлила в нём.

Папа рассердился, снял Каоса с перил и встряхнул за плечи.

– Если ты будешь так бесноваться, мы больше не придём сюда!

Каосу стало обидно, он даже заплакал про себя, но папе ничего не сказал. От радости не осталось и следа. Папа заметил, что Каос притих.

– Не сердись на меня, – сказал папа. – Я ведь испугался. Мне показалось, что ты уже себя не помнишь.

Но Каос всё помнил и вовсе не собирался прыгать в водопад, как показалось папе. Просто ему было весело, а теперь стало грустно. Впрочем, ненадолго, ведь день всё-таки был хороший, и папа рано вернулся с работы.

– Угадай, кого я видел сегодня в лесу, когда ехал наверх? – спросил папа.

– Лося! – выпалил Каос, он был почти уверен, что не ошибся.

Каос и Бьёрнар. Олауг и Пончик - i_007.jpg

– Верно, – сказал папа, – и не одного, а сразу трёх, целую семью. Сперва на дорогу вышла лосиха с лосёнком, а потом и сам лось.

– И ты чуть не задавил их? – испугался Каос.

– Нет, что ты! По горной дороге я еду не спеша и внимательно смотрю по сторонам. Но лосёнок оказался уж очень неосторожным, так и лез под колёса. Пришлось мне остановиться. Пассажиры были рады неожиданному развлечению. Простояли мы минут десять, а лоси всё не уходят. Тогда я включил мотор – никакого впечатления. Я зажёг фары, свет очень понравился лосёнку, он подошёл совсем близко к автобусу и стал чесать бок о радиатор. Я уже не знал, что делать, как вдруг вспомнил один старый способ.

– Какой? – От любопытства Каос даже забыл, что немного обиделся на папу.

– Я вспомнил, что в таких случаях надо петь, и запел. Я пел все песни подряд. Потом мы открыли окна и стали петь хором. Представляешь себе такую картину? Лоси послушали, послушали и на всякий случай скрылись в лесу. Кто их знает, что у них на уме, у этих людей, которые зачем-то горланят во всю мочь.

– А им, наверно, и в лесу тоже было слышно, как вы поёте?

– Возможно, – согласился папа. – На прощание мы спели им ещё несколько песен, похлопали друг другу и не спеша поехали дальше.

Папа и Каос уже подошли к дому. Папин рассказ произвёл на Каоса сильное впечатление, ему казалось, что это он сам ехал в голубом автобусе, пел вместе с пассажирами и любовался лосями, которые слушали их песни.

– О-хо-хо, хорошо вернуться домой! – сказал папа, глубоко вздохнув и потянувшись.

– О-хо-хо, хорошо вернуться домой! – повторил за ним Каос.

На кухне аппетитно пахло жареной форелью, Каос очень её любил. А ведь было время, когда он вообще не ел рыбы, и не потому, что она ему не нравилась, а потому, что боялся подавиться рыбьей костью. Однажды у него на глазах подавилась тётя, папина сестра.

Дело было так: тётя приехала к ним в гости и осталась обедать. На обед была рыба. Тётя ела очень быстро, но за едой она любила поговорить. Вдруг она испуганно замолчала и начала кашлять.

«Ох! – выдавила она с трудом. – Кажется, мне в горло попала кость». Лицо у тёти побагровело, на глазах выступили слёзы. «Поешь скорей картошки и проглоти корочку хлеба, тогда кость пройдёт», – посоветовал папа. Тётя так и сделала. Каос очень испугался. «Кажется, прошло», – сказала наконец тётя, перестав кашлять, и все вздохнули с облегчением.

С тех пор Каос боялся есть рыбу. Узнав об этом, тётя привезла ему подарок, хотя день рождения у него уже прошёл, а до Рождества было ещё далеко.

Она подарила ему большое увеличительное стекло с чёрной ручкой!

«Вот тебе лупа, Каос, – сказала она. – Теперь можешь не бояться. С этой лупой ты не пропустишь в рыбе ни одной косточки, только смотри повнимательней».

Через несколько дней мама приготовила на обед жареную рыбу. Каос с нетерпением ждал этого, ему хотелось испробовать тётин подарок. И лупа помогла. Сперва обследовал свою порцию Каос, потом папа и мама. Теперь каждый раз, когда они ели рыбу, лупа лежала на столе. Мама даже сшила для неё нарядный чехол.

Вот и сегодня, сев за стол, Каос первым делом схватился за лупу и съел столько форели, что у него чуть не лопнул живот.

Наконец он отправился спать. Спал он в спальне вместе с папой и мамой, только они ложились гораздо позже, чем он. По обыкновению, ему разрешили нарисовать один рисунок, лёжа в кровати. Сегодня он нарисовал трёх лосей, которые стояли в лесу и слушали, как поют пассажиры маленького голубого автобуса.

Это был удачный день. В такие дни голубой автобус всегда танцевал для Каоса и его мамы.

Эва и Бьёрнар

Вы уже знаете, что папа Каоса был водителем автобуса. А его мама работала продавщицей, но не в обычном магазине, а в аптеке. К маме приходили люди, которые перед тем побывали у доктора, но случались и такие, которые приходили сами по себе, чтобы купить микстуру от кашля, таблетки от головной боли или пластырь, чтобы заклеить царапину.

Папа возил пассажиров в горы на маленьком голубом автобусе, мама отпускала больным лекарства, а Каоса на это время отводили к «дневной маме». Когда ребёнка не с кем оставлять дома, а родителям надо ходить на работу, они отводят его к «дневной маме».

«Дневную маму» Каоса звали Эва, её сын Бьёрнар был для Каоса «дневным братом». Так что Каосу очень повезло, ведь родного брата у него не было. Да и Бьёрнару тоже повезло: у него тоже не было родного брата. Он жил вдвоём с мамой, его папа работал в большом городе и приезжал домой только по субботам и воскресеньям.

Утром Каос проснулся рано и сразу подбежал к окну. Он хотел поздороваться с водопадом. Теперь, осенью, по утрам было ещё темно, но возле моста горел фонарь, и водопад было хорошо видно. От света фонаря брызги казались золотистыми искрами. Дерево, что росло рядом с водопадом, скрывалось в тени, но Каос был почти уверен, что на нём, как всегда, сидят две сороки, и ему очень хотелось, чтобы они взлетели.

Папа вставал раньше Каоса и готовил завтрак, а мама спала дольше всех. Она просыпалась с трудом и с утра всегда бывала не в духе. Папа с Каосом привыкли к этому и никогда не заговаривали с ней первыми. Они ждали, чтобы она умылась, села за стол, поела, выпила кофе и вспомнила об их существовании. Тогда мама как будто просыпалась во второй раз и говорила:

– Доброе утро!

Папа с Каосом кивали ей, и тут уж они начинали говорить все трое, перебивая друг друга, потому что времени у них оставалось в обрез, а каждому нужно было сообщить что-нибудь очень важное.

Сегодня, например, папа сказал, что у него будет вечерний рейс, и Каос огорчился. Вечерний рейс означал, что Каосу придётся лечь спать раньше, чем папа вернётся домой. Такие дни Каос называл неудачными. К тому же мама проспала, и они почти не успели поговорить.

За ночь похолодало, и мама второпях искала Каосу шапку. Папа схватил пакет с бутербродами и ушёл, не успев вымыть посуду. А Каос бросился к окну, чтобы помахать папе на прощание. Он смотрел, как папа, выждав, осторожно переходит через площадь. Вот он уже на той стороне, и, хотя папа очень спешил на станцию, где его ждал голубой автобус, он всё-таки обернулся и махнул Каосу пакетом с бутербродами.

2
{"b":"129870","o":1}