Умело и быстро обработав рану, Валентина наложила новую повязку и, не обращая внимания на попытки Олега помешать, выполоскала носок и вымыла изнутри кед.

— Просохнут, — она тщательно расправила носок на траве, — отвезу тебя на багажнике в Иконовку. А твой велик потом пригоню. Ты не бойся, я сказала маме, что ты куда-то делся, я даже не заметила. И что не знаю, где ты живёшь. И мальчишки ничего не скажут.

— Валюш, — Олег произнёс это очень-очень ласково и негромко, — мне не надо в Иконовку. Я никогда не был в Иконовке. Обещай делать то, что я скажу и до поры ничего не спрашивать. Что могу — я расскажу сам. Обещаешь?

— Олег… — девчонка скривилась.

— Обещаешь?! — настойчиво и зло спросил Олег.

— Да.

…Олег ничего не говорил. И Валентина молчала. Но начала верить, когда невесть откуда появился Чёртов Откос. Правда — и тогда ещё явно продолжала думать — Олег видел это написанным на её лице — что он просто затащил её в какую-то часть леса, где она не была.

Ему было очень жалко Валентину. До слёз жалко, особенно когда они проехали через школьный сад и остановились возле самой школы. Он даже отвернулся и не смотрел, когда Валентина с ужасом тоненько спросила:

— Была война?!

— Не было, — буркнул Олег, не поворачиваясь. Ногу дёргало. — Просто деревня почти вымерла. Вот и всё. Я бы никогда не привёл тебя сюда, ни за что, но мне надо, чтобы ты рассказала про Моржика, а ты мне не верила.

Он обернулся к Валентине, и та, попятившись, едва не упала, глядя на Олега расширенными, испуганными глазами.

— Ты сказал правду! — шёпотом выкрикнула она. — Ты сказал правду! Какой это год?!

— 2001, — ответил Олег. — Валь, пойдём… я ещё должен тебе всё рассказать.

— Я хочу вернуться, — Валентина ничего не спрашивала, губы у неё дрожали. Все вопросы, которые можно было задать мальчишке из будущего, потеряли значение при виде того, во что превратился её дом, и Олег ощущал себя виноватым. — Пойдём обратно.

— Подожди, я устал, — признался Олег. — Давай отойдём и посидим.

— Только подальше, — тихо попросила Валентина. — Это всё равно что болтать рядом с покойником.

— Хорошо, — согласился Олег, — давай отойдём.

…На рассказ не понадобилось много времени. Валентина слушала, кусая накрученный на палец короткий локон, искоса поглядывая на Олега. Он закончил говорить и, сорвав травинку, тоже закусил её зубами, вытянул повреждённую ногу.

— Значит, я погибла, — еле слышно сказала Валентина. Олег положил руку ей на плечо:

— Да нет же! В том-то и дело, что нет, ты жива! И мама твоя жива! И всё, что ты видела, ещё можно изменить!

— Изменить?! — встрепенулась Валентина. — Как?!

— Не знаю, — признался Олег. — Но я знаю,что нет судьбы. Это в одном кино так говорят: нет судьбы. Её можно сделать самим. Если один человек сумел уничтожить деревню, то и спасти её тоже можно!

— Один человек — это Моржик? — задумчиво спросила Валентина. — Как же так получилось? Трусливый, жалкий ворюга… Как же он смог так нагадить, столько поломать — один, если кругом столько хороших людей? Почему у него получилось?! Может быть, он диверсант, а, Олег?! Может, он сейчас работает на американцев, как по радио говорят? Так же часто бывает, что фашистских приспешников потом используют американцы, вот ему и дали задание…

— Какое?! — слегка ошарашенно спросил Олег.

— Развалить колхоз.

— Ну ты выдала забабаху… — только и смог выговорить Олег. — А ещё ему поручили поджечь все колхозные курятники. Нет, Валюшка, это без шансов. Никакой он не диверсант. Просто — вор. И ни на кого он не работал, кроме своего кармана. Он и маму-то твою решился убить из-за того, что боялся наворованное потерять…

— Из-за денег?! — с ужасом спросила Валентина. — Разве можно убивать… из-за денег? И грабить свою страну просто за деньги? Олег, разве так можно?!

— Можно, — вздохнул Олег, ощущая себя в сто раз мудрее Валентины.

Только вот радости от этого не было никакой… — Пошли, Валь. Я тебя провожу.

— Тебе лучше домой… — начала Валентина. Но Олег упрямо помотал головой:

— Я провожу.

Ему было плохо. Потому что он сказал ещё не всё — и главное предстояло.

…— Вот, — Олег спустил велик Валентины в 1964 год. И выпрямился: — Ну и тяжёлый он у тебя… Короче… Валь… Там у вас ещё много всякого будет плохого и хорошего. Но вы это… не унывайте. Всё ну… не так уж плохо. Валюшка!

— Ты чего кричишь? — удивилась она. И Олег решился:

— Я больше не приду, — сказал он. И всхлипнул — так глупо! Но не расплакался, слава богу… — И ты не приходи. Это нельзя, Валь… А этот дуб я спилю, наверное… Иначе я не выдержу, а это нельзя, понимаешь, нельзя!

— Понимаю… — прошептала она.

— Ты же любишь фантастику…

— Понимаю, понимаю… Олег, а мы сможем увидеться… ну, у вас?

— Наверное, сможем, только я буду годиться тебе в сыновья, — Олег невольно улыбнулся. Глаза у Валентины были мокрые, но и она улыбалась.

— Сынок, — сказала она. И Олег, подавшись вперёд, поцеловал её в губы, а потом, отвернувшись, спрыгнул вниз. Спрыгнул нарочно так, чтобы сделать себе больно, и это получилось… Когда он проморгался — в развилке никого не было.

Валентина ушла на свою сторону. В своё время. Навсегда.

— Извини, дружище, — сказал Олег дубу, — но такие уж мы нескладные существа. Люди. Вот я например — я её всего один раз поцеловал. Ну не дурак?

…Князь был дома и как раз готовил обед. Олега он поприветствовал без особых эмоций:

— Ну как, отдохнул?

— Устал, — честно признался Олег. — Отдыхать я здесь буду… Князь, я ногу пропорол, но ты не беспокойся, мне там всё сделали.

— На ногах стоишь — и ничего, — критически осмотрел Олега лесник. — Я в своё время на гвоздь из окна прыгнул, насквозь пробил… Капусту порежь. Дрался с кем, что ли?

— А что? — насторожился Олег.

— Нос припух, — указал Князь ножом.

— Не без этого, — признался Олег.

— Тоже бывает, что за жизнь без драки.

— Князь, — вдруг спросил Олег, берясь за капустный кочан, — а ты не знал такого Федю-шофёра?

— Федю? — нахмурился Князь. — А по отчеству не Иваныч? Чудной такой, заика?

— Он, — засмеялся Олег, — точно.

— Знал немного, он в Фирсанове жил, а работал в Дребене… А что это ты про него?

— Мама рассказывала, — не стал «углубляться» Олег. Но почувствовал, что настроение у него немного улучшилось. Непонятно, почему, но улучшилось! А Князь продолжал:

— Вот с этого и начиналось — многие в селе работали, в городе жили… А потом, после Моржика, мода такая пошла, что и председатель обязательно был городской. А как можно в одном месте жить, а другим руководить?… Нет, если бы Верка жива осталась…

— Как? — Олег замер. — А что с ней слу… — он поперхнулся сухим комком. — Случилось?

— Да ты что, Олега? — удивился Князь. — Тебя в драке по голове не стукнули? Застрелили её и Валюшку — аккурат как сельсовет подожгли…

Олег услышал стук — и не сразу понял, что это выпал из его пальцев нож.

…«Зверское убийство… потрясены… совершено, скорее всего, как и поджог сельсовета, бежавшим захваченным в то трагичное утро благодаря мужеству и бдительности Кривощаповой В.Б. бандитом, в котором опознан изменник советского народа Маслов Е.Д., в период 1941-1945 годов… тело Маслова, застреленного подоспевшим к месту происшествия председателем колхоза… В огне погибли документация колхоза и тридцать тысяч рублей наличными, присланные вечером 15 июня… Участковый… найден около пожарища оглушённым, показаний дать не смог… следы уничтожены огнём…»

Олег положил газету на место и поправил стопку.

Газетные тексты изменились. Это само по себе было ужасно, непонятно, потрясающе. Но это могло бы называться чудом, если бы не то, КАК они изменились.

Узколицый фашист застрелил тётю Веру и Валюшку прямо в их квартире из похищенного у участкового ТТ, воспользовавшись тем, что народ сбежался тушить сельсовет. Который, если верить газете, он и поджог.