Тропинка вывела его на лесную опушку и нырнула в зеленевшее хлебное поле — огромное, словно окантованное посадками. Припекало, солнце стояло ещё очень высоко. Если бы не сырость под шинами, трудно было бы поверить, что два часа назад тут шёл дождь.

— Хлеб, — слегка удивлённо сказал Олег, — значит, люди тут есть, точно.

Он задумался — если честно, то впервые с начала экспедиции. В конце концов, он всё-таки поступил опрометчиво. А что если тут живут какие-нибудь дикари? Да нет, уж очень большущее хлебное поле…

Впереди обозначились ещё одни посадки. Вернее, это сперва Олегу показалось, что посадки, потом он подумал, что это лес… а ещё потом подъехал к знакомому уже рву. Только в этом не росли крапива и лопухи, он был расчищен, и тропинка утыкалась в новенький мостик, покрашенный зелёной краской. «Школьный сад! — догадался Олег. Сухо прошуршал мостик под колёсами. — И, похоже, тут он не заброшенный…»

Действительно, он въехал в школьный сад с другого конца. В этом мире за садом ухаживали — ни валежника, ни сорняков… Тропинка, по которой Олег ехал, была хорошо утоптана, и где-то далеко впереди отчётливо слышались то собачий лай, то мычание коровы, неясные людские голоса…

Олег притормозил и остановился. «А ведь тут что-то не то, — тревожно подумал он. — Хоть перпендикулярный мир, но что-то он ОЧЕНЬ похож на наш, только… только…»

Он уже почти додумался, что «только», но внимание его отвлёк лёгкий шорох — шорох велосипедных шин.

…Олег стоял неподвижно, на фоне затенённых кустов, поэтому абориген параллельного мира его не замечал — ехал себе и ехал. Вполне обычный мальчишка — похоже, помладше Олега, одетый в клетчатую ковбойку со вшитым поясом и широким воротом, чёрные, простроченные алой нитью, джинсы (на ноге рядом с велосипедной цепью штанина аккуратно закатана) и потрёпанные кеды. Было в том, как он одет, что-то странное, как и вообще вокруг, только Олег не мог понять — что. Пыльно-светлые волосы мальчишки стянуты в хвост — и не на затылке, а на макушке, хиппует парень, странно, что заклёпку в ухо не вставил… Худые, но сильные, крепкие руки прочно удерживали руль какого-то несуразного, большущего велика с вытертым почти везде воронением. У велосипеда, как это ни смешно звучит, было что-то общее с танком. Велосипедист напряжённо всматривался в тень — очевидно, тоже слышал шорох, когда Олег ещё ехал — загорелый, большеглазый, с пухлыми обветренными губами.

— Привет, — сказал Олег и, толкнувшись ногой, выехал из тени.

— Йо! — вырвалось у велосипедиста, и он мгновенно остановился, сильно накренив своего монстра, чтобы достать ногой до земли. — Ты откуда это?!

Если он и удивился, то Олег удивился куда больше и куда явственней. Он даже почувствовал, как сам собой приоткрылся рот.

Это был не велосипедист, а велосипедистКА! Стоило ей заговорить, как Олег сразу сообразил это. Ну и у велосипедистов не бывает кое-каких ещё признаков… э… половых, которые Олег сейчас разглядел. А в заблуждение его ввело в первую очередь то, что у девчонки на лице не было ни грамма косметики! Ну и то ещё, как она управлялась со своим чудовищем — вблизи Олег разглядел жёсткое мужское сиденье и странный значок на стояке руля: словно бы солнце восходит и три вытянутые красные буквы: ЗИЛ. Про машины ЗИЛ он знает, конечно, но велики?… Не слышал.

— Ты девчонка! — не удержался Олег. — Я тебя за парня принял…

Та удивлённо улыбнулась, дотронулась пальцами до хвоста:

— С лэхэкэ? Парень?! Чё ты болтаешь-то?!

— С кем? — не понял Олег. — С каким кекеке?

— Да не кекеке, лэ-хэ-кэ, — девчонка подёргала себя за хвост. — Лошадка хочет какать.

Секунду Олег удивлённо смотрел на её причёску. Потом захохотал так, что какая-то птица взлетела с дерева над его головой. Девчонка заулыбалась и засмеялась тоже — смех у неё был какой-то НАПОРИСТЫЙ, но очень приятный, весёлый.

— На себя посмотри, чё у тебя на башке, — сквозь смех выдавила она, — чё, мама под горшок стригла?

— Это карэ! — оскорбился Олег за свою модную причёску, которая ему очень шла — по его мнению и общему признанию. Но тут же он повторил: — Лэхэкэ, — и засмеялся снова, так и не успев по-настоящему обидеться.

— А ты классная девчонка, — объявил Олег, просмеявшись. Велосипедистка чуть свела светлые брови и как-то неуверенно сказала:

— В седьмом… ну, в восьмой перешла… А ты?

— А я в девятый перешёл, — немного удивлённо сообщил Олег.

— Ты, наверное, на каникулы приехал? — спросила велосипедистка и, не дожидаясь ответа, протянула ладонь: — Валя.

— Олег, — мальчишка пожал крепкую небольшую ладошку. — Ага, на каникулы. Из Воронежа.

Он сказал — и обмер. А что если тут нет никакого Воронежа?! Да и вообще, в России ли он?! Но Валя кивнула:

— Ага, знаю… Мама там училась на курсах. Так ты там и живёшь, и учишься? А сюда, наверное, недавно приехал? К кому?

— Да я вообще-то не сюда, — быстро сказал Олег, — я в Иконовку. А сюда так заехал. Вижу — тропинка, ну и покатил…

— О, это я тоже так люблю, просто ехать куда-нибудь, это зекенско, — оживлённо заговорила Валя. — Только смотри, а то наши мальчишки тебе и вколоть могут.

— Чего вколоть? — насторожился Олег. — У вас тут что, тяжёлыми балуются?

— Тяжёлыми? — моргнула Валя. — Чем тяжёлыми?

— Проехали, — вздохнул Олег. Валя кивнула:

— Ага, поехали. Хочешь — я тебе тут всё покажу, со мной не тронут.

«Странная девчонка, — думал Олег, нажимая на педали. — Человеческого языка не понимает, а сама какие-то словечки отпускает… Но ездит она здорово!» В самом деле, Валя катила на своём тяжёлом велосипеде уверенно и легко. И ещё не переставала говорить:

— Это чё, у вас теперь такие техасы носят? — она кивнула на джинсы Олега. — Нормально, только узкие, ездить неудобно… А кеды китайские, что ли?

— Это кроссовки, — немного удивлённо ответил Олег. — Английские, настоящий «рибок».

— Английские?! — удивилась Валя. — А у тебя там кто?

— Вообще-то родители бывают, — осторожно ответил Олег. Его не оставляло растущее чувство странности происходящего.

— Они что, дипломаты? — уважительно спросила Валя. Олег промямлил:

— Да нет, они типа по торговле…

— А, в торгпредстве, — понимающе кивнула девчонка и ловко объехала выбоину. Олег поспешно спросил:

— А ты местная?

— Марфинская, — отозвалась Валя. — Я прямо тут живу, в школе. У нас квартира.

— А школа работает?! — вырвалось у Олега, но девчонка не удивилась:

— Да нет, сейчас нет, конечно — лето же. Но мы-то всё равно живём.

По аллее — Олег не мог понять, был ли он тут в прошлый раз — они выехали ко вьезду. Валя притормозила:

— Марфинка, — гордо объявила она.

Да, это была та самая деревня. Только лежала она вдоль накатанной дороги, по которой и сейчас ехали себе несколько телег. Ухоженные, жилые дома тонули в зелени аккуратных садов. Перемещались люди — пешком в основном, хотя около одного из домов мелькнула и скрылась стайка мальчишек на великах. Работал магазин. Двери клуба (под свежепокрашенным навесом с четырьмя целыми колоннами) были закрыты, но стенд КИНО стоял себе прямо и на нём что-то такое висело.

— Сегодня «Бродяга», индийский, — сообщила Валя.

— Пойдёшь? — машинально спросил Олег. Валя вздохнула:

— Кто б пустил… Вечерний же, до шестнадцати. Если только на протырку, когда много соберётся. Ты б, наверное, прошёл. Вон какой рослый, я б не подумала, что ты всего на год старше.

Позади взревело — и между ребятами со страшным треском и грохотом пронёсся чёрный мотоцикл без люльки, громадный и угловатый. Над передним колесом была закреплена табличка, Олег прочитал: «Зундап, — поправил себя: — Нет, «Цундап», если по-немецки…» — и обмер. Окаменел от этого произнесённого про себя слова.

Мотоцикл затормозил. Седок — в чёрной коже, подшитых ей же бриджах, сапогах и крагах сдёрнул с лица большие очки с какой-то прикреплённой к нижнему краю занавеской и оказался ещё довольно молодой и красивой женщиной, чем-то разительно похожей на Валю.