Присутствующие разразились приветственными криками.
Никогда еще Тристан не был так горд, что сумел расшевелить публику.
Та, которую он до сих пор знал только под именем Б, медленно сняла розовый плащ, под которым не было никакой одежды. Ее тело благоухало цветами. Кошачьи глаза сверкали.
– Я держу свое обещание, – прошептала она. – Вы победили, а значит, имеете право на вознаграждение.
Тристан Маньяр и Б занялись любовью. В тот момент, когда девушка почувствовала приближение оргазма, она шепнула на ухо партнеру:
– Сейчас я открою тебе свое имя.
– Слушаю тебя.
– Бе. Полностью – Беатрис, но родителям захотелось, чтобы имя было покороче. Они решили, что Беа слишком близко к «béatitude»[58], и стали называть меня просто Бе.
Тристан расхохотался. В этом громком смехе под большим давлением смешались эмоции от только что пережитого испытания, чувственное возбуждение и понимание только что прозвучавшей шутки. Продолжая хохотать, Тристан крепко сжал девушку в объятиях. Их тела затрепетали, с губ сорвался один и тот же вскрик удовольствия и веселья. Взрывоопасная смесь двух положительных эмоций вознесла любовников на вершины наслаждения, граничившего с болью.
Когда, лишившись сил, они рухнули друг возле друга, Бе взяла Тристана за руку и крепко пожала ее.
– Мне хорошо с тобой, – призналась она.
– Мне тоже… – Он фыркнул от смеха: – Я вспомнил, как начинал искать источник анекдотов. Первый, кого я встретил, некий Альфонс Робике, сказал: «Я знаю, что случилось с Тристаном. Он наверняка сбежал с какой-нибудь девчонкой. Должно быть, влюбился и понял, что больше не может выносить известности. Он отыскал ключи от счастья. Чтобы жить счастливо, нужно жить втайне от всех. Он наверняка заперся со своей девчонкой в каком-нибудь шале высоко в горах и развлекается с ней с утра до вечера!»
Бе улыбнулась:
– Да он просто ясновидящий, этот твой Альфонс. Ты о чем-то жалеешь?
– Нет. Если я чем и доволен в жизни, так этой минутой!
Она осыпала его поцелуями.
– То, что происходит здесь, – дело планетарного масштаба. Это имеет принципиальное значение для будущего, – убежденно сказала она.
– Очень надеюсь. Особенно учитывая, что мне пришлось вынести ради того, чтобы присоединиться к участникам этого дела.
Бе серьезно посмотрела на него:
– Люди ошиблись. Бог – это не любовь. Он лучше. Бог – это юмор. Вся вселенная находится под знаком шутки. Первый анекдот – это сотворение мира. Второй – сотворение человека.
– А третий – создание женщины? – предположил Тристан.
Бе не отводила от него взгляда:
– Все вытекает из юмора и все к нему возвращается. – Касаясь губами уха Тристана, она прошептала: – Ты говорил, что начал поиски, потому что хотел узнать, откуда взялся анекдот про телеведущего. Что ж, этот анекдот… сочинила я. Это первый анекдот, который я тут придумала. – Она провела рукой по своим взъерошенным волосам. – Это был мой способ снова и снова подвергать осмеянию ведущего, который убил моего отца. Я увековечила его позор. А ты помог распространить этот анекдот. Спасибо.
Признание Бе застало Тристана врасплох, и он на мгновение почувствовал себя безвольной марионеткой, ниточки от которой находились в руках Бе. Но затем он расслабился. Ведь впервые в жизни он ощущал себя порядочным человеком. У него даже возникло чувство, что его существование имеет смысл и что он приносит человечеству пользу. Он больше ни капельки не жалел о своей былой славе и восторженном поклонении зрителей.
– Нет, это я тебя благодарю. Именно тебе, Бе, я обязан всем.
– Но может быть, я сочинила этот анекдот, потому что моя душа знала… что он приведет тебя ко мне.
Бе прижала руку Тристана к своей груди.
Ему было хорошо. Все его тело еще было полно невероятных ощущений, наслаждение волнами пробегало по нему, заставляя сердце биться быстрее. «Вот что бывает, если смешать азотную и серную кислоту с глицерином[59], – подумал он. – Юмор и любовь». Сладостный трепет охватил и его ум. Это было мгновение блаженства, и сейчас Тристан хотел лишь работать на благо Великой Ложи Юмора. Кроме того, у него теперь появились и новые цели, например узнать, кто такой Великий Магистр. Или отыскать анекдот, который будет смешнее, чем история Бе о телеведущем.
Тристан крепко обнял девушку:
– Ты действительно думаешь, что на свете может существовать анекдот, способный убивать?
– Абсолютный Анекдот?
– Да, я об этой безумной идее, о которой ты как-то рассказывала. Об этом Граале комиков…
Бе ответила не сразу, но в ее глазах можно было прочесть многое. Тристану казалось, что они достигли такого согласия, что могли общаться без слов. И он продолжил сам:
– Значит, ты думаешь, что Великий Магистр хранит его где-то у себя, но сам никогда не читал, потому что опасается за собственную жизнь? И этот анекдот существует в виде двух или трех частей, которые необходимо соединить для получения смертоносного эффекта?
Бе по-прежнему не сводила с него своих огромных голубых кошачьих глаз. И наконец, сказала самым будничным тоном:
– Ну конечно, дорогой, поэтому он и держит все в такой тайне…
12. ЗУБЫ ЗЕМЛИ (ПРОШЛОЕ ВЕРОЯТНОЕ)
Место действия: Западная Африка. Возраст рассказчика: 21 год.
Итак, она была передо мной.
Я вытащил фотоаппарат и взялся за дело. Я должен был увековечить ее образ.
Как она была прекрасна!
Времени у меня было очень мало. Я это знал. Я также отдавал себе отчет в том, что могу поплатиться жизнью за фотографии.
В спешке я сделал два десятка снимков и только затем обратил внимание на реакцию ее телохранителей. Потрясенные происходящим, они приближались, размахивая острыми лезвиями. Они были полны решимости положить конец моему существованию. Я задержал дыхание, как учил меня профессор Лебрен.
Именно сейчас мне особенно не хотелось умирать. Только не теперь, когда я так близок к цели. Только не у нее на глазах.
Царица оставалось удивительно безмятежной. Казалось, мое присутствие нисколько ее не удивляло. Она взирала на меня совершенно спокойно. На мгновение я даже поймал себя на мысли, что она позирует мне и гордится возможностью быть навеки запечатленной на пленке.
Клик. Чак. Клик. Чак. Клик. Чак.
Другие участники нашего похода кричали мне:
«Хватит! Немедленно убирайся оттуда!»
Но я их не слушал. Я быстро вставил новую пленку в фотоаппарат, несмотря на толпу охранников, которые приближались, явно намереваясь прервать фотосессию.
«Не бояться».
Вспотевший указательный палец скользил по кнопке затвора, левая рука, также вся влажная, резкими движениями крутила кольцо фокусировки на объективе.
И вот охранники атаковали.
Я закрыл глаза. Я вспомнил слова профессора Лебрена: «Когда ты приблизишься к царице, охранники постараются проникнуть внутрь тебя, чтобы разрушить твой организм; они быстро обнаружат семь входных отверстий на твоем теле, которые будут для них важнейшими стратегическими целями. Так что сожми ягодицы, а также защити ноздри и уши».
Профессор был прав.
Тело кололи все больнее, но я не осмеливался схватить нападавших.
Как же я оказался в таком положении?
Все началось с юношеской страсти: «наблюдать природу, чтобы понять ее».
Единственными существами, за которыми можно было подглядывать в саду, не боясь обратить их в бегство, оказались… муравьи. Сад окружал виллу моих дедушки и бабушки в Тулузе.
На верхнем слое почве обнаружились целые города, которые можно было изучать, не влияя на поведение их обитателей.
Предложите им забраться на ваш палец – и они храбро начнут карабкаться на него.
Захватывающий опыт встречи двух «общественных животных»: муравья и ребенка. Представителей двух самых могущественных цивилизаций планеты. Для меня этот контакт казался волшебством.
Сначала я наблюдал за ними в саду, затем стал закрывать в стеклянных банках, чтобы постоянно иметь при себе. На смену банкам из-под варенья пришли аквариумы. Или, точнее, террариумы. Все более и более объемные. Последний достигал полутора метров в длину и метра в ширину и высоту. Под моим пристальным наблюдением там проживали три тысячи особей, в том числе царица. Это были рыжие муравьи – роскошный вид, обитающий в лесах. Я кормил их яблоками и тарамой. Я их фотографировал. Снимал на видеокамеру супер-8[60]. Фиксировал их приключения, постоянно прилагая огромные усилия к тому, чтобы все обитатели террариума оставались в живых. А это было очень непросто. Приходилось непрерывно следить за составом и качеством пищи, температурой и влажностью воздуха. По злой иронии, они устроили свое кладбище прямо возле стекла, как будто желая обвинить меня в том, что я был плохим «хозяином». Время от времени у меня даже возникало ощущение, что они умирали… нарочно, только для того, чтобы заставить меня понервничать.
