Показав новенькому свободное место, Занг лег по соседству, и вскоре за перегородкой послышалось ровное и глубокое дыхание. Через некоторое время и Стефан, расслабившись, стал переосмысливать накопленный опыт прожитого дня и строить голограммы будущих действий. Незаметно он поплыл в сознании и заснул.

Совершая вместе со своим Учителем экскурсию по монастырю и знакомясь с его жизнью, Стефан обратил внимание на то, что ему часто встречались изображения растений и животных, явно символизирующие собой какие-то принципиальные понятия.

Некоторые рисунки были ему уже знакомы, другие видел впервые, но чувствовалось, что между ними существует непосредственная связь, создающая единую систему смыслов.

Однажды они подошли к главному алтарю, за которым, во всю ширь, была расположена шелковая драпировка с искусно вышитой на ней веткой, в своем основании имеющей небольшое утолщение, очевидно обозначающее корень.

Розетка из двух, гармонирующих в цвете листочков, опоясывала ветвь, другой конец которой заканчивался раскрытым пяти-лепестковым цветком, по своим очертаниям напоминающим сливовый.

Подойдя ближе, он увидел, что на каждом из лепестков, а также в его середине, были вышиты уже знакомые ему изображения животных: дракона, змеи, обезьяны, тигра и орла — на лепестках — и журавля с боевым слоном в центре. От этого произведения искусства веяло неведомой для него энергетикой, и один лишь взгляд на цветок навевал думы о чем-то запредельном и недоступном простому взгляду.

Выйдя из храма, Стефан спросил Учителя о смысле символа, который был вышит на той драпировке, а в стилизованном виде служил знаком отличия темным одеждам монахов. Старик внимательно посмотрел на ученика и не улыбнулся, как обычно, а замолчал. Некоторое время они шли, не разговаривая. Подойдя к стоящей возле сливы скамейке, старик присел на нее и жестом показал Стефану сделать то же самое.

— То, о чем ты спрашиваешь, — неожиданно тихим голосом произнес Учитель, — является эмблемой, включающей в себя основные положения нашего видения жизни. Думаю, ты уже готов выслушать меня, и поэтому я открою некоторые знания, заключенные в этом символе. Они помогут увидеть целое, и тогда будет легче идти по ступеням познания, которые уже давно ждут твоего следа.

Слушай внимательно, — продолжал начатую речь Наставник, — и прими сказанное как нечто единое, целое, без деталей. Пусть пройдет некоторое время, за которое ты сумеешь обдумать и осознать сказанное мною, и только затем мы вернемся к обсуждению отдельных частей этого вопроса.

Учитель некоторое время пристально смотрел вдаль, хотя у Стефана возникло отчетливое чувство, что смотрят как раз в него. Причем этого специально не скрывают, предоставляя возможность и ему самому удостовериться, что он понимает важность момента и находится в состоянии повышенной концентрации, где нет места напряжению, но, в то же время все силы отданы погружению в интересующую тему.

Стефан не просто ощущал энергию этого взгляда, — он буквально чувствовал, как невидимые, но мощные лучи, исходящие от Наставника, непостижимым образом входили в его сознание. Однако ни страха, ни беспокойства он не испытывал. Неожиданно он услышал внутри себя легкий щелчок, и его внимание удивительным способом поменяло свою фокусировку. Все было тем же, и в то же время что-то незаметно изменилось.

— Изменилось состояние твоего сознания, а вместе с этим, и его восприятия. Оно стало концентрированнее, и, следовательно, качественнее, — откуда-то изнутри прозвучал голос Учителя.

— Как интересно! — восхитился Стефан тем переменам, которые в нем произошли.

Он отчетливо видел сидящего рядом с ним старика, видел, как шевелятся его губы, а вот голос звучал внутри сознания ученика. Прислушиваясь к звучанию слов, он почувствовал, что они по своей мощности все больше напоминают звуки огромного колокола, который сейчас находился внутри него самого.

— Перенеси свое внимание в центр, — раздался повелительный голос Учителя, и Стефан понял, что он действительно находится на периферии этого звона, и в силу этого волны били его тяжело и нещадно.

В сознании ученика тут же сформировались вопросы:

— Как же я туда попаду? Что мне для этого нужно сделать?

И вновь тяжелым, давящим гулом, который способен был разорвать голову на части, прозвучали слова старика:

— Создай намерение! Захоти этого! — били его слова, словно прибой о скалы.

— Но как, как это сделать?! — вскричал Стефан, и в этот миг гул стал настолько мощным, что он буквально ощутил, как вся его голова стала колоколом, который вибрировал и уже не гудел, а буквально ревел во всю свою мощь. — Еще немного, и мне конец, — мелькнула мысль, и он отчаянно ринулся туда, куда влекли его внутренние силы, спасающие от разрушения.

В наступившей оглушительной тишине Стефан ощутил себя вместе с окружающим миром таким же, как и прежде. Сидящий рядом Учитель спокойно и мягко обратился к нему, предлагая послушать, а затем вслушаться в шорох листьев, в полет птицы, в движения паука, плетущего свою паутину. Удивительным было то, что слова Наставника опять исходили из его уст, снаружи. Все было так же… и не так. Мир неуловимо изменился в его восприятии.

— Смотри, смотри, сейчас поймешь. Я предлагал тебе слушать и вслушиваться, смотреть и вглядываться, думать и вникать. В этих словах и заключен тот главный смысл, через который ты поймешь изменения, произошедшие в тебе. Вон на том дереве по стволу вверх ползет бабочка. Ты ее видишь?

— Нет, ничего не вижу, — ответил ученик. — Разве можно увидеть маленькое насекомое на таком расстоянии?

— Можно, — улыбнулся Учитель, — ведь я вижу.

— Так это Вы!..

— Да, это я. Однако это же самое можешь и ты.

Стефан недоверчиво покосился на Учителя, затем посмотрел на ствол дерева и ответил:

— Нет, не вижу.

— Хорошо, — продолжал старик, — но мне-то ты веришь, что ты тоже способен на это, как и я, как и любой другой человек?

Стефан хотел по своей привычке возразить, пытаясь оправдаться, но внутри, в самой середине груди, что-то сжалось, как будто чья-то властная рука схватила его такое родное и драгоценное, бешено содрогающееся сердце. Волна тоски и жалости хлынула в сознание Стефана, и слезы уже навернулись на его глаза. Однако, пересилив себя и успокоившись, он вновь ощутил равновесие и произнес, будто выдохнул:

— Верю!

И в тот же момент почувствовал, что действительно он верит этому убеленному сединой Наставнику. Ассоциативно в памяти всплыл образ прыгающего через яму Тхао, и ему стало стыдно за свою минутную слабость. Уже твердо и осознанно он выговорил:

— Верю!

— Ну, вот и отлично, — произнес Старец, и его внимательный взгляд скользнул по ученику, — а теперь давай перейдем ко второй части нашего урока. Ты должен захотеть увидеть эту бабочку. Для этого тебе необходимо проявить волю.

— Волю?

— Да, именно ее. Это такое состояние сознания, когда все силы в человеке, не сдерживаемые и не связанные страхами и сомнениями, единым порывом направлены точно в заданную цель. Давай, — ободряюще кивнул головой Наставник, — попробуй, попытайся это сделать.

Стефан, изо всех сил таращась на стоящее от него в метрах пятнадцати дерево, старался на его стволе рассмотреть насекомое, но тщетно. У него даже слезы пошли из глаз, однако и это не помогло, а, скорее, наоборот, мешало: слезы, застилая глаза, размазывали спектр воспринимаемого пространства.

— Что, не получается? — хитро улыбаясь, спросил у него Учитель.

— Нет, — разочарованно протянул Стефан.

— Правильно, так и не получится, потому что ты просто смотришь, хотя и с усилием. Я же хочу, чтобы ты вгляделся.

— Но как я узнаю, что я вглядываюсь? — продолжал спорить Стефан.

— Вот, — произнес Старец, — для этого вначале необходимо стать Наблюдателем. Определи дерево центром своего полевого внимания, а когда почувствуешь целостность состояния и беспристрастность, на этом фоне выдели нужную тебе точку, тем более что на возникшем контрасте сделать это будет нетрудно, и тогда ты посмотришь, что произойдет.