И Катерина, и Семён, и их папа были вполне реальными лицами. Чего нельзя сказать о тренажёрах, которые Егор, как и любой другой гражданин Империи видел только в таком вот виртуальном виде. Зачем использовать кучу дорогих тренажёров, если можно заменить их одним дешёвым скафом? Что все и делали…
Егор улыбнулся: Катька, так сокрушавшаяся об отсутствии нормальных мужиков, вышла замуж два года назад, и уже была беременна второй раз, Семён сейчас так же, как и Егор, служил в армии, а их отец за это время ничуть не изменился, и всегда был рад увидеть соседского сына у себя в гостях. "Когда ещё доведётся вернуться домой?" — вздохнул молодой человек. Но всё равно, не смотря на усталость, настроение Егора поднялось. Он как будто съездил в краткосрочный отпуск. У остальных на лица тоже время от времени набегали улыбки. После душа и столовой, где штрафники в мгновенье ока расправились с ужином, взвод отмаршировал в казарму.
Доковыляв до родного второго этажа, усталые штрафники попадали на нерасстеленные койки. Команды "Отбой" ещё не было, так что спать было нельзя, поэтому люди просто сидели на койках, бездумно глядя перед собой, или переговариваясь вполголоса. Говорили тихо не из соображений секретности, а просто потому, что громко говорить не было сил. Естественно, те, кому достался верхний ярус кровати, присаживались пока на нижний, подложив между своей спиной и спинкой кровати подушку. Егору и Толстому повезло: в их распоряжении была вся кровать, хватало места, чтобы не присесть на нижнюю койку, а развалиться на ней полностью. Впрочем, на койку Егора тут же подсел Карлаш. Может, он и хотел о чём-то поговорить, когда шёл с другом, но, плюхнувшись на жалобно заскрипевшую койку, прикрыл глаза и сидел молча. Остальные бойцы отделения тоже не проявляли излишней разговорчивости.
Молчание нарушил Аристократ.
— Господа! Я понимаю, что все мы сегодня устали, и не особо расположены к беседе, — начал он, тихо, но чётко и ясно выговаривая слова, — Но нам какое-то время предстоит жить, а может быть, и сражаться вместе. Поэтому для начала нам следует познакомиться поближе. Я не прошу вас рассказать, из за чего вы сюда попали, но хотелось бы знать хотя бы ваши имена-отчества, прежний род войск, и, если вас не затруднит — звание. Начну с себя: капитан второго ранга… бывший… Андрей Павлович фон Стиглиц, специальность — артиллерист, а вы? — Аристократ обратил взор на Егора?
— Егор Белецкий. Лейтенант. Тоже бывший. Пилот ВКФ, — представился Егор, сочтя предложение фон Стиглица о знакомстве в пределах отделения вполне разумным.
— А по батюшке как? — поинтересовался барон.
— Да молод я ещё, по батюшке меня величать, — смущённо отозвался Егор.
— Вы это бросьте, — возразил ему собеседник, Да, пусть мы сейчас не офицеры, но дворянами то мы остались. И значит, должны соблюдать традиции русского дворянства и офицерства. Да и просто правила вежливости. Итак?
— Егор Николаевич, — сдался молодой человек.
— Приятно познакомиться, Егор Николаевич.
— Карлаш Александр Петрович, лейтенант, инженер — представился Сашка, на которого перевёл взгляд барон.
— Приятно познакомиться, — точно так же ответил фон Стиглиц.
— Толстяк, немного помявшись, представился как Похмелов Илья Ефимович, быший майор, интендант. "Да… Не дай Бог вместе с этим тюфяком в бой идти придётся", — невольно подумал Егор.
Последним рассказал о себе рыжий здоровяк:
— Левинзон Яков Иосифович, старший лейтенант, штурмовая рота космической пехоты.
"Ого!" — Егор сразу зауважал нового сослуживца. Штурмовая рота — это вам не интендантство. И даже, если уж смотреть правде в глаза — не артиллерия и не авиация.
Вспомнив диалог между новым знакомым и комбатом, Егор не удержался от вопроса:
— А правда, что вы из Бирюсинска? — на "вы", так на "вы". Егор ничего не имел ни против традиций, ни против вежливости.
— Правда, — буркнул тот, снова мрачнея.
— А как же удалось уцелеть? — задал Егор бестактный вопрос, не заметив осуждающего взгляда барона. Да и не только барона. И Толстяк, и даже Карлаш, глянув на любопытного, слегка покачали головой.
— Пятнадцать лет назад, когда при прорыве нашей планетарной обороны над Бирюсинском взорвался ядерный заряд, — глухо произнёс здоровяк, ни на кого не глядя, — я отдыхал на море в детском лагере. И там я узнал, что родители погибли. Родственников не осталось. Так я попал в приют, потом меня усыновила одна семья… Очень хорошие люди. Я даже хотел из уважения взять их фамилию, когда достиг совершеннолетия. Но они убедили меня оставить старую в память о родителях. Я плохо помню родителей… Отца… Матушку… Но, я поклялся отомстить, и поступил в военное училище. В пехотное. Чтобы рвать сволочей своими руками. Закончил. Дослужился до старлея. Ну, а тут один тип начал издеваться над моей фамилией. Я терпел… Терпел… Ну, потом не вытерпел, и поучил его немного, — вздохнул гигант, сжав в кулак правую руку, и с сокрушённым видом на неё поглядев. Не рассчитал… И вот я здесь.
— Егор, наконец-то осознав свою бестактность, пробормотал смущённо:
— Извините… Я не хотел…
— Да ничего, — улыбнулся гигант, — Я рад, что мне подвернулся случай рассказать, что я люблю своих покойных родителей, и горжусь ими. Так же как я люблю и горжусь своими приёмными родителями. Я бы ещё добавил, что люблю свою Родину, и горжусь ею, но эти слова я обычно произношу в кругу друзей после третьей рюмки, — снова улыбнулся Левинзон. Уж они-то точно не станут подозревать меня в неискренности.
— В любви к Родине нет ничего постыдного, чтобы её скрывать, — заметил барон.
Егор промолчал. Среди его сверстников против любви к Родине вроде бы никто ничего не имел, но о ней старались не говорить. Наоборот, модно было критиковать власти за любое действие или принятое решение, и напирать на общечеловеческие ценности, а не на патриотизм.
— Ну что ж, господа. Вот мы и познакомились, — удовлетворённо произнёс фон Стиглиц. Надеюсь, вы извините меня, за то, что невольно заставил вас ещё немного напрячься после столь тяжёлого дня…
— Да… Денёк сегодня был тот ещё… — проворчал бывший интендант.
— Ничего. То, что нас не убивает, делает нас сильнее, — бодро возразил ему бывший штурмовик.
— Или ломает… — вздохнул барон, озабоченно оглядев новых сослуживцев, и задержав свой взгляд на Толстяке. — Но будем надеяться, что ни с кем из нас этого не случится…
Беседу прервал сигнал отбоя. Не прошло и пяти минут, как взвод в полном составе лежал на своих кроватях под одеялами. Но не спал. Одновременно с сигналом отбоя каждый боец получил файл, с содержимым которого сейчас и знакомился. Очевидно, руководство учебки решило, что если их подчинённые не имеют в данный момент физической нагрузки, то пусть поработают хотя бы головой.
Егор поворочался на нижней койке своей кровати, которую занял по примеру Толстяка, и не подумавшего лезть на "свой" второй ярус, развалившись на свободном нижнем, и приступил к изучению содержимого файла. Собственно говоря, файлов было два: текстовый и графический. Егор начал с текстового. Его он быстро пробежал глазами по диагонали, так как изложенная информация в общих чертах была ему известна. Файл описывал ситуацию, сложившуюся в настоящее время вокруг имперских транспортников.
Вкратце история вопроса выглядела следующим образом: Природные ресурсы Земли были истощены довольно давно. В связи с чем властями было принято решение оставшиеся на планете сравнительно небольшие запасы природных ископаемых сохранить "на чёрный день", а всё необходимое для работы промышленности завозить извне. Собственно говоря, в некоторых горячих головах родилась идея и промышленность вынести за пределы планеты. Что частично и было сделано. Но полностью уничтожить заводы на поверхности не позволил вовремя изданный Императорский указ, хотя после продолжительных препирательств, в ходе которых было сломано немало копий, и Дума, и Сенат уже были склонны принять такое решение. Конечно, было бы экономически выгоднее ввозить на планету уже готовую продукцию, но тогда в случае внезапного прекращения внешних поставок страна была бы обречена. А при принятой схеме своя промышленность обеспечила бы выживание в случае какого-либо непредвиденного кризиса.
