Его мутило.

Он старался проглотить подкатившую к горлу тошноту.

Тошноту вызвала болтанка. А болтанку организовали мощные струи двигателя звездолета. Без них корабль не смог бы исчезнуть в туманной атмосфере Эристана-П.

Еще он ощущал опасность.

И это несмотря на сверхпрочность тросов, на которых он раскачивался. Противоположные концы их были прикреплены к антигравитационной платформе, исполняющей роль купола парашюта. Платформа тоже раскачивалась.

Трейвор Джемисон достал бластер.

Сверху, с края платформы, его очень внимательно рассматривал эзвал. Он разглядывал Джемисона сразу тремя глазами: левый выражал настороженность, правый — ненависть, а тот, что находился между ними, пока не мог решить, какое из этих двух чувств ему выбрать.

Огромная голубая голова эзвала была готова — Джемисон хорошо это знал — молниеносно укрыться за краем платформы, как только, теперь уже в собственной голове Джемисона, возникнет мысль о выстреле.

Телепатия, пропади она пропадом! Хотя… Плевать я на нее хотел!

— Ну, — обратился Трейвор к оседлавшему платформу эз- валу, — вот мы и здесь. Что для нас тысячи световых лет от дома? Мелочь. Зато какое пекло ожидает нас внизу! Ты и вообразить себе не можешь, даже если прочтешь все мои мысли до единой. И не надо делать скидку на изоляцию, в которой живет твоя раса. Хочу видеть, как шесть тысяч фунтов твоей почтенной плоти в одиночку будут доказывать свою жизнеспособность там, внизу…

Монолог прервала здоровенная когтистая лапа, которая опустилась за край платформы и рванула один из трех тросов, тем самым поставив под сомнение жизнеспособность самого Джемисона. Раздался треск, и трос лопнул. Оставшиеся два тут же превратились в качели, которые стали раскачивать собеседника эзвала.

Бластер был поднят наперевес, указывая полную готовность к обороне.

Но новых попыток нападения не последовало. Над краем платформы так же торчала голубая трехглазая голова. И можно было бы считать, что все осталось по-прежнему, если бы Трей- вор внезапно не ощутил в своей голове чужую мысль. Она проникла туда без стука, холодная и бесстрастная:

— Меня сейчас занимает одна идея. Точнее, вопрос. Как из ста с лишним человек экипажа живым удалось остаться только тебе? И ты один из всей расы, которую вы считаете человеческой, понимаешь, что эзвалы — разумные существа, а не примитивные животные с планеты, которую вы называете Землей Кэрсона. Проблемы, постоянно возникающие перед вашим мудрым правительством в связи с колонизацией нашей планеты, неразрешимы именно потому, что нас считают животными; опасным, но неизбежным злом. Это заблуждение нам на руку. И нам хочется, чтобы оно продлилось как можно дольше. Если вы узнаете, что мы обладаем разумом, то безжалостная затяжная война на уничтожение нам обеспечена. И это намного отдалит главную цель — выдворение из нашего мира всех пришельцев. В том числе и тебя. Так уже случилось — ты знаешь нашу тайну, — и мне оставалось лишь прыгнуть на эту проклятую площадку, когда ты выбрался из люка корабля.

— Вряд ли проблема будет решена, если ты избавишься от меня, — высказал свои сомнения Джемисон, — По-моему, не следует забывать про второй корабль, который улизнул от вашего крейсера и сейчас успешно жрет-парсеки, приближаясь к Земле. И если у тебя хорошая память, ты не можешь забыть, что на борту корабля находится в качестве отнюдь не почтенных гостей самка эзвала и ее детеныш.

— Я все помню, — телепатировал эзвал крайне презрительно, — и не могу забьггь гримасу командира корабля после твоего намека, что мы, вероятно, разумны. Нет уж! Те, кто у вас в плену, не предадут свою расу.

— Я не очень уверен в их патриотизме, — в голосе Дже- мисона сквозил цинизм, — хотя ты и пытаешься убедить меня в обратном. Да и сам ты, как только появилась угроза для жизни, прыгнул на площадку антиграва, даже не думая о том, что не умеешь ею управлять. Так что положение наше одинаково плачевно. Именно поэтому я позволю себе усомниться, что эзвал способен…

Нить его рассуждений неожиданно прервалась. Эзвал продемонстрировал кое-что из своих способностей — взмахнул одной из чудовищных лап, и в его огромных когтях оказалась птица внушительных размеров. Она попыталась, неловко ударив парусообразными крыльями, обрести свободу, но тщетно. Джемисон едва успел заметить ее выпученные глаза и серпообразные когти, занесенные для…

За одним ударом последовал другой, антиграв качало и крутило, как бумажный кораблик в весеннем ручье. Джемисон, болтающийся на тросах, напоминал пьяную марионетку. Или трезвую марионетку в руках пьяного кукольника. Порывы ветра и грохот крыльев вполне можно было бы назвать бурей, не хватало только молний. Оставалось одно.

Трейвор Джемисон вскинул бластер.

Белый пунктир пронзил одно из крыльев, оставив после себя черную дыру. Буря стала затихать, и вскоре эзвал сбросил птицу с площадки. Ее мертвое тело на всех парусах полетело вниз, пока не затерялось на фоне джунглей.

Проводив птицу глазами, Джемисон поднял голову вверх.

Эзвал раскачивался на краю площадки, беспомощно пытаясь четырьмя лапами схватить воздух. Остальными двумя он вцепился в металлические пластины антиграва, всячески стараясь удержаться. Попытка увенчалась успехом. Гигантская туша легла на площадку, и вновь взору Джемисона предстала огромная голова.

Джемисон опустил бластер и усмехнулся.

— Вот-вот, — сказал он, — ты даже с птичкой не справился самостоятельно. Несколько секунд назад ты представлял собой очень удобную мишень. Но, повторяю, ты нужен мне, так же как я тебе. Время еще терпит, поэтому позволь обрисовать картину: корабль приказал долго жить над островом милях в двадцати от материка. Они отделены друг от друга проливом Сатаны. Готов отметить, что корабль мы покинули вовремя — минута промедления, и мы бы разделили его участь. Мы вновь должны оказаться на его борту — думаю, довольно покореженном. Там можно найти не только запас еды, но и убежище от всех смертоносных тварей, которых успел открыть человек. Ну и еще я надеюсь, что мне удастся починить субпространственный передатчик, а если повезет — найти спасательный бот. Правда, нужно приложить усердие. Максимум усердия. Прогулку в пятнадцать-двадцать миль по непроходимым джунглям к проливу Сатаны не совершишь без предельного напряжения сил. Потом придется построить плот для переправы на материк. Он же, как я предполагаю, защитит нас и от морских гурманов, каждый из которых даже тебя легко проглотит целиком. Так вот, в этой игре, ставка в которой — жизнь, наши главные козыри — твоя сила и твой телепатический дар. Плюс мое оружие и моя ловкость. Ну, какой будет ответ?

Ответа не было.

Джемисон сунул бластер в кобуру.

Может быть, он и поспешил с этим, но теперь оставалось надеяться, что эзвал не полный кретин и его рассудок победит патологическую ненависть к человеку вообще и к Дже- мисону в частности. Хотя теплый и влажный ветер принес с собой еле ощутимый запах почвы, антиграв находился еще достаточно высоко.

Сквозь туман удавалось различить разноцветные пятна джунглей и морей приближающейся планеты. Чем ниже опускался антиграв, тем грандиозней становилась картина. Уже можно было разглядеть лохматые гривы лесов, спутанные кудри растений. Они тянулись к северу, занимая все пространство, которое охватывал взор. Где-то там внизу был и пролив Сатаны, где ждала смертельная опасность. Все вместе это называлось — Эристан-П.

— Твое молчание я расцениваю как желание совершить прогулку в одиночестве, — нарушил слишком затянувшуюся паузу Джемисон, — Могу это понять, но прошу учесть одно обстоятельство. Твое существование, как существование и всей твоей расы, стало возможно благодаря естественному отбору, который действует не только для вашего племени. Мы тряслись от холода в пещерах, добывая огонь; в муках придумывали оружие, чтобы избежать опасностей, постоянно находясь на волосок от гибели; кусались, царапались, дрались, резали, колотили, стреляли в единственном стремлении — выжить; и все эти тысячи лет вы разгуливали по своим владениям, непревзойденные по силе и разуму, не зная страха, не нуждаясь в одежде, убежище, огне, пище, оружии…