Несколько секунд Гроувнор сидел с пылающими от оскорбления щеками. Потом, печально усмехнувшись, переговорил с оставшимися отделами.

Его сводная таблица содержала немало достоверных данных. Среди них были сведения о содержании в атмосфере планеты большого количества вулканического пепла; о существовавших когда-то на планете растениях, о пищеварительном тракте животных, которые могли бы питаться этими растениями. Путем экстраполяции Гроувнор пришел к выводу, что на планете должны были обитать семейства животных, которые съели своих собратьев, ранее питавшихся растениями.

Гроувнор работал быстро, и, поскольку вносил данные главным образом в готовые таблицы, ему совсем немного времени понадобилось, чтобы начертить диаграммы. Дело оказалось довольно простым, однако он понимал, что объяснить все тем, кто не знаком с некзиализмом, будет нелегко. Но для него картина была ясна. Она указывала на возможность решения. Не могут же они не принять во внимание его предложения в столь критический момент! Так казалось Гроувнору.

Под заголовком «Общие рекомендации» он написал: «При любом одобренном решении следует предусмотреть запасный вариант»…

Прихватив четыре комплекта таблиц, он отправился к математикам. По пути везде стояла охрана, что было необычно: для защиты от кота явно приняли меры. Когда охрана отказалась пустить его к Мортону, Гроувнор потребовал встречи с одним из секретарей директора. Наконец из соседней комнаты вышел молодой человек, вежливо просмотрел таблицы и сказал, что постарается передать их Мортону.

— Нечто подобное я уже слышал, — мрачно заметил Гроувнор. — Если Мортон не увидит таблиц, я потребую созыва Следственной комиссии. Что-то странное происходит здесь с моими отчетами директору, и, если подобное будет продолжаться, вас ждут большие неприятности.

Секретарь был лет на шесть старше Гроувнора. Он был холоден и, пожалуй, даже враждебен. Поклонившись Гроувнору, он с сардонической улыбкой произнес:

— Директор — весьма занятой человек. Его внимания требуют многие отделы. Деятельность многих из них особенно важна, и их престиж дает им некоторые преимущества перед более молодыми науками и… — он поколебался, — и учеными, — Молодой человек пожал плечами. — Но я передам ему вашу просьбу изучить таблицы.

Гроувнор сказал:

— Попросите его прочитать рекомендации. Боюсь, на другое не останется времени.

— Я доведу это до его сведения.

Гроувнор отправился в штаб-квартиру капитана Лича. Командир корабля принял его и выслушал. Рассмотрев таблицы, он покачал головой.

— Нет, — сказал он официальным тоном, — у военных несколько иной подход к проблеме. Мы намеренно идем на риск. Ваше предположение, что самым мудрым было бы в конечном итоге позволить твари сбежать, совершенно противоречит моему мнению. Это разумное существо предприняло враждебные действия против вооруженного корабля. Такое положение, прямо скажем, нетерпимо. Я искренне убежден, что он приступал к своим действиям, предвидя их последствия, — капитан натянуто улыбнулся. — Последствия эти — смерть.

Гроувнора поразила мысль — при столь прямолинейном подходе конечным результатом могла стать только смерть людей. Он открыл было рот, чтобы возразить Личу, сказать, что в его намерения не входило просто так отпустить кота. Но он и слова не успел произнести: Лич встал и официально произнес:

— А теперь я вынужден попросить вас уйти, — затем позвал офицера: — Проводите мистера Гроувнора.

— Благодарю, я знаю дорогу, — с горечью ответил Гроувнор.

Оказавшись в коридоре, он взглянул на часы. До начала действий оставалось пять минут. Чувствуя себя несчастным, он невесело побрел на контрольный пульт. К его приходу большинство уже сидели на своих местах. Минутой позже в зал вошли Мортон и капитан Лич. Призвали всех к тишине и порядку.

Мортон, явно нервничая, напряженно ходил взад-вперед перед собравшимися. Его обычно гладко причесанные черные волосы были взъерошены. Легкая бледность лица подчеркивала непривычную агрессивность его выдвинутой вперед нижней челюсти. Внезапно он остановился. Своим глубоким и твердым голосом он четко произнес:

— Чтобы быть уверенным в том, что в наших планах мы достигли полного согласия, я намерен просить каждого из вас высказать свои соображения относительно возможностей этого чудовища. Мистер Пеннон, начнем с вас!

Пеннон встал. Небольшого роста, он казался высоким, видимо, благодаря уверенной осанке. Как и все остальные, перед полетом он прошел специальную подготовку, но особенности его профессии меньше всего располагали его в пользу некзиалиста. Этот человек знал двигатели и историю их создания. Согласно его послужному списку, с которым ознакомился Гроувнор, он изучал историю двигателестроения не менее чем на ста планетах. Он знал о двигателях все и мог тысячу часов говорить об этом предмете, не рассказав и сотой доли того, что знал.

— В этом помещении мы установили переключатели, — сказал он, — которые будут ритмично включать и выключать двигатели с частотой сто срабатываний в секунду. В результате образуются самые разнообразные вибрации. Есть некоторая вероятность того, что одна-две машины разрушатся, войдя в резонанс, как в классическом примере, когда под ритмичным шагом роты солдат рухнул мост. Но, по моим подсчетам, этого не должно случиться. Наша главная цель — просто отвлечь кису, чтобы она не помешала нам, когда мы начнем разрушать двери.

— Гурли, вы следующий.

Гурли неохотно поднялся со своего места. Он выглядел сонным, словно все происходящее утомило его. Гроувнор подозревал, что Гурли хотелось, чтобы окружающие считали его мечтателем. Он был начальником отдела связи. В его послужном списке отмечалось постоянное стремление к самосовершенствованию в своей области. Он был непревзойденным специалистом и чрезвычайно широко образованным человеком. Речь его, когда он наконец заговорил, была столь же неспешной, как и манера поведения. Гроувнор отметил, что его нарочитая медлительность действовала на слушателей успокаивающе. Озабоченные лица смягчились, позы стали непринужденней.

— Мы приспособили вибрационные экраны — они теперь работают как рефлекторы, — начал он. — Эти экраны способны большую часть посылаемой котом энергии вернуть, так что она на него же и обрушится. Кроме того, мы скормим ему большое количество электроэнергии через медные гибкие кабели. Полагаю, его способность поглощать энергию не беспредельна, особенно при изолированной нервной системе.

— Зеленски! — вызвал Мортон следующего.

Главный пилот уже стоял, когда Гроувнор взглянул в его сторону. Он поднялся так резко, что могло показаться, что вызов Мортона ему неприятен. Гроувнор словно зачарованный рассматривал его. Зеленски был худощав и лицом и телом, а его синие глаза были на удивление живыми. Выглядел он физически сильным и ловким. В послужном списке о нем было сказано, что он не из крупных ученых. Выбор на него пал из-за его устойчивой нервной системы, молниеносной реакции и способности действовать с точностью часового механизма.

— Насколько я понял, главное в плане — систематичность, — сказал он. — Именно в тот самый момент, когда кот почувствует, что больше не выдержит, должно включиться новое, пугающее его и приводящее в полное замешательство воздействие. Когда паника в его мозгу достигнет предела, я включу антигравитатор. Директор и Ганди Лестер считают, что кот не имеет никакого представления о том, что такое антигравитатор. Ведь его создание относится к науке о межгалактических перелетах, и никакие сведения о нем не могли попасть на эту планету. Полагаю, что при первом же воздействии антигравитатора на зверя — а каждый из вас отлично помнит, какое чувство загнанности он испытал, когда столкнулся с этим впервые, — он лишится способности соображать и действовать.

— Пожалуйста, Корита! — сказал Мортон.

— Единственное, что я могу, — это подбодрить вас, — сказал археолог. — Согласно моей теории, чудовищу присущи все черты, характерные для преступников ранних лет цивилизации в любом регионе вселенной. Смит полагает, что его познания в области наук поразительны, а значит, мы имеем дело с действительным обитателем этой планеты, потомком тех, кто построил обнаруженный нами мертвый город. Если это так, то наш противник обладает фантастическим долголетием, почти бессмертием — ведь он способен дышать и хлором, и кислородом и даже может обойтись без того и другого. Но не столь важно, смертен ли он или нет. Он — дитя определенной стадии развития своей цивилизации, но уровень его сознания пал так низко, что у него сохранилась лишь память о том периоде. Несмотря на способность контролировать энергию, вспомните, как он потерял голову, оказавшись в лифте! Когда Кент предложил ему суспензию с калием, он пришел в такое волнение, что выдал себя с головой, пустив в ход специальные силы. А массовое побоище! Все это говорит о том, что его действия соответствуют образу действий примитивно-коварного, эгоистичного разума, которому недоступно в научном плане понимание тех процессов, которые происходят в собственном организме, и тем более высокоорганизованного разума, с которым он столкнулся. Он напоминает древнего воина-германца, который чувствовал свое превосходство перед любым просвещенным римлянином, но потом, оказавшись внутри римской цивилизации, в благоговейном ужасе трепетал перед ним. Так что перед нами — примитив, который в настоящий момент находится в абсолютном отрыве от своей естественной среды. У меня одно предложение: пойдемте и победим его!