— Чем?

— Такое ощущение, что вы совсем не боитесь, так не бояться может только очень глупый человек с полным отсутствием воображения, а вы мне кажетесь неглупой, и воображение у вас тоже есть.

— У меня, кроме воображения, есть еще один вопрос, — сказала я.

— Я уже говорил — сколько угодно.

— Но я хотела бы, чтобы на этот вы ответили.

— Я не буду обещать.

— Где Сергей?

— Какой Сергей?

— Художник.

Прежде чем ответить, Веня задумчиво вздохнул. Задумался.

— Все неприятности, — наконец заговорил он, — как мне кажется, у вас именно из-за этого художника Сергея.

Но я могу и ошибаться…

— Я не спрашивала у вас, из-за чего и почему у меня неприятности, об этом я знаю лучше вашего. Я спросила, где он.

— На этот вопрос я тоже не могу ответить. — И на этот раз в его голосе не было шутливой издевки, с которой он все время разговаривал.

— Вы можете хотя бы сказать, жив он или нет? — Я едва удержалась, чтобы не сорваться на истеричный крик. Но что-то такое все равно промелькнуло в моем голосе.

Веня, кажется, это заметил, и скорее всего это мне тоже только кажется, ему стало жалко меня. Впрочем, в его жалости я совсем не нуждалась. Но главное, он ответил на этот мой вопрос.

— Да, он жив. Не знаю только, сколько времени он пробудет в этом состоянии. Человек, который им очень интересуется, очень нетерпелив и даже несдержан. У нас с ним, например, был очень неприятный разговор, когда вы в прошлый раз убежали прямо из машины.

— Кто этот человек?

— Я уже сказал, что на этот вопрос я не отвечу.

— Вы сказали, что не ответите, кто вам платит. А о нетерпеливом и несдержанном я еще не спрашивала.

— Это одно и то же.

— Веня! — Я посмотрела на него, пытаясь понять, насколько мое предложение будет реальным.

— Я слушаю тебя, Машенька. Можно я буду говорить тебе ты, не против?

— Нет.

— Так что ты хотела мне сказать?

— Тебе заплатили деньги, ну, вот всем вам и Жеке вашему тоже. Правильно?

— Конечно, правильно, я сам тебе об этом сказал.

— А если я заплачу больше?

— И что?

— Ты сможешь тогда для меня что-то сделать?

— Смотря что, если тебе передачку с воли принести, то это пожалуйста: конфеты или что из шмоток, а что-то другое…

Сначала нужно узнать, что ты хочешь получить за деньги.

— Сначала я хочу, чтобы вы отпустили меня.

Веня снова вздохнул:

— Знаешь, Маша, вот этого я действительно боюсь. Знаешь, как относятся к ссученным и что делают с ними?

— Я не знаю, что значит «ссученный».

— В классическом варианте это человек, который «стучит» на своих товарищей ментам. А в нашем, это вроде библейского Иуды или проститутки, которая дает тому, кто больше заплатит.

— Ну, тогда ничего с тобой не случится, ничего такого страшного. С проститутками не делают ничего такого, чего не делали бы с другими женщинами. — Я сказала это безразличным тоном, как о какой-то ничего не значащей вещи, я попыталась этим разубедить Веню в его принципах. Идиотка. В такой ситуации надо хорошо думать, прежде чем что-то говорить, а то может все очень плохо кончиться, нет, в моей ситуации, плохо начаться. Но Веня, кажется, понял меня правильно.

— А Иуда? — спросил он. — Машенька, бесплатно поменять свои убеждения — это одно, а за деньги продаться — это совсем другое.

— Иуда потом выбросил деньги…

— ..и повесился. И даже дерево засохло, на котором он повесился.

— Ладно, считайте, что я вам этого не предлагала. Но только вы оба знайте, и этот ваш Жека тоже — у вас будут очень большие неприятности.

— Маша, все это так старо: сначала начинают угрожать, а потом предлагают деньги или сначала предлагают деньги, а потом угрожают. А ты знаешь, что я могу обидеться и вот прямо здесь, сейчас устроить тебе большие неприятности?

Можно даже самые примитивные: искалечить тебя, сломать руку или ногу. Давай лучше сменим тему и, пока Жека не приехал, поговорим, например, о музыке, можно попытаться угадать, кто написал оперу Даргомыжского «Русалка».

В это время послышалось, как кто-то снаружи открывает дверной замок, а потом дверь резко распахнулась. И, как Волк в наряде Красной Шапочки, на пороге появилась бывшая жена Владислава. Она мне такой показалась, потому что, как только увидела нашу компанию, сразу заулыбалась, как волк, но не настоящий, а из сказки, потому что настоящие волки могут по-настоящему, по-доброму улыбаться, даже нежно, я это по телевизору видела.

— Здравствуйте, — заговорила она, закрывая за собой дверь, — а я мимо проходила, смотрю — стоит машина. Я так и подумала, что это вы, — она посмотрела на меня, — приехали за этой женщиной.

— За той, — поправила я ее.

— Что вы сказали? — не поняла бывшая жена Владислава.

— Я сказала, что я приехала за той женщиной, а не за этой, потому что эта уже там.

— Где там? — все еще не понимала бывшая жена Владислава.

— Ну надо же, — засмеялся Веня и стал объяснять причину своего веселья:

— Про Эдисона рассказывают такую историю, не знаю, насколько это правда: у него в мастерской, где он работал, жили две кошки, большой кот и маленькая кошечка, они его постоянно отвлекали, приходилось открывать дверь, когда они уходили или приходили, и он решил пропилить в двери две дыры — большую для кота и маленькую для кошки, и когда занимался этим, мимо проходил сосед, простой заурядный человек, и этот сосед спросил, что Эдисон делает, тот сказал, а мужчина ему говорит, а почему не сделать только одну большую дыру, в нее ведь пройдут обе.

— Это ты к чему? — спросил Шурик.

— К тому, что около дома стоит моя машина, — объяснила я ему и спросила у Вени:

— Плохо быть бестолковым, правда?

Веня ничего не ответил.

— Так я не понимаю, — снова заговорила бывшая жена Владислава, — эта женщина еще здесь или ее уже нет?

— Ее нет здесь, — ответила ей я. — Так что, можете успокоиться.

— А что же вы здесь делаете?

— А мы теперь вместо нее, — утешила я бывшую жену.

— Что значит: «вместо нее»?

— Веня, — обратилась я к Вене, — ты такой умный, даже с Эдисоном был знаком, объясни женщине, что значит «вместо нее».

А Веню, мне кажется, развлекала эта ситуация, он уселся в кресло и, улыбнувшись, посмотрел на женщину.

— Я хочу знать, — голос женщины из непонимающего начал становиться раздраженным, — что все это означает?

— Я же вас сегодня спрашивала, — стала объяснять я, — прописаны вы в этом доме или нет. Вы сказали, что нет. Вот я и решила, что раз дом теперь ничей, то почему бы нам некоторое время здесь не пожить?

— Пожить?! Как это пожить?

— Ну как живут люди: смотрят телевизор, разговаривают, водку пьют, спят.

Женщина быстро развернулась и выскочила в дверь. Я знала, куда она побежала, а вот Веня с Шуриком едва ли.

Она побежала за подмогой, она сейчас вернется с теми мужчинами, с которыми я видела ее сегодня утром, может быть, только с одним, но все равно.

Дверь открылась. Пока она открывалась, за эту секунду я успела подумать, что женщина вернулась так быстро, потому что сопровождавшие ее мужчины ждали ее здесь, около дома. Но я ошиблась, и я очень расстроилась.

Дверь открылась.

С глупым и сосредоточенным лицом, с одним маленьким глазом и вторым, прорезающимся сквозь синяк, через порог переступил Жека.

Он сразу увидел меня, и лицо его стало счастливым.

— А, попалась, сука. — Второй его глаз заблестел от удовольствия, и Жека направился в мою сторону.

Было удивительно, как человек, у которого закрыты оба глаза, так точно ориентируется. Он шел прямо на меня и уже стал протягивать ко мне одну свою руку.

Я посмотрела по сторонам, мне даже убежать было некуда: справа, в двух шагах и чуть позади меня стоял Веня, слева Шурик, а сзади была стена. Мне стало жалко себя, хотела сказать, что и страшно, но нет, страшно мне не стало, потому что страшно мне было уже давно, как только я вошла сюда.